И он ухитрился неплохо справиться. Его конь споткнулся как раз перед тем, как настиг человека Кьяртана, но это оказалось к лучшему, потому что помогло Гутреду избежать дикого замаха врага. Меч просвистел мимо пояса короля, не причинив ему вреда, а отчаянный рубящий удар Гутреда пришелся по запястью врага, сломав тому кость. После этого королю оставалось только свалить противника наземь и зарубить.

Как я уже говорил, Гутред не наслаждался битвой, но прекрасно понимал, что должен это сделать. И через некоторое время убийство это стало частью легенды о новом короле. Повсюду пели песни о том, как Гутред из Нортумбрии убил в битве шестерых негодяев, хотя на самом деле враг был всего один, да и то Гутреду повезло, что его конь споткнулся.

Но королям как раз и нужно быть удачливыми. Позже, когда мы вернулись в Кайр-Лигвалид, я отдал Гутреду старый шлем моего отца в награду за храбрость, и он был доволен.

Я приказал Райперу убить второго человека, и юноша проделал это с таким удовольствием, что я понял, что в нем не ошибся. Райперу не пришлось долго трудиться, потому что второй беглец оказался трусом и хотел одного – сдаться. Он отбросил в сторону меч и рухнул на колени, дрожа и крича, что сдается, но мне не нужны были пленники.

– Убей его! – велел я Райперу, который оскалился по-волчьи и рубанул изо всех сил.

Мы забрали двенадцать лошадей, сорвали с двух убитых доспехи и оружие и оставили трупы на растерзание диким зверям, но сперва я велел Клапе отрубить у убитых головы. Клапа уставился на меня непонимающими воловьими глазами.

– Головы, мой господин? – переспросил он.

– Отруби им головы, Клапа, – повторил я. – A это – тебе.

Я отдал ему два из четырех браслетов Текиля.

Он посмотрел на серебряные браслеты так, как будто никогда раньше не видел столь чудесных вещей.

– Это мне, мой господин?

– Ты спас нам жизнь, Клапа.

– Это Райпер всех привел, – признался он. – Он сказал, что нам не следует оставлять короля, что вы ушли слишком далеко, поэтому мы должны последовать за вами.

Тогда я отдал Райперу остальные два браслета, после чего Клапа отсек головы мертвецам, убедившись, как трудно перерубить шею. Но как только дело было сделано, мы отнесли окровавленные головы в Кайр-Лигвалид. Едва мы добрались до разрушенного города, я увидел, что первые два трупа уже вытащены из ручья и обезглавлены.

Аббат Эадред хотел повесить четырех оставшихся пленников, но я убедил его отдать мне Текиля, по крайней мере на одну ночь.

Я велел привести Текиля в руины старого здания, которое, как мне казалось, построили еще римляне. В высоких стенах, сделанных из хорошо обработанного камня, были прорублены три высоких окна. Крыши в здании не было. Пол устилали крошечные черные и белые плитки, некогда составлявшие давно уничтоженный орнамент.

Я зажег огонь на самом большом из оставшихся кусков плотно пригнанных плиток, и пламя расцветило старые стены огненным мерцанием. Бледный свет просочился и сквозь окна, когда из-за облаков показалась луна.

Райпер и Клапа привели ко мне Текиля. Они хотели остаться и посмотреть, что я с ним буду делать, но я отослал обоих прочь.

Теперь, когда Текиль лишился своих доспехов, на нем остался только короткий грязный плащ. Лицо его покрывали синяки; запястья и лодыжки были скованы рабскими кандалами, теми самыми, в которые он собирался заковать меня.

Пленник сел в дальнем конце комнаты, а я устроился у огня напротив него. Текиль уставился на меня. У него было славное мужественное лицо, и я подумал, что этот человек мог бы стать моим товарищем, если бы судьба не сделала нас врагами. Казалось, его забавляло то, как тщательно я его разглядываю.

– Ты и был тем самым мертвым воином, – сказал он, немного помолчав.

– Да ну? С чего это ты взял?

– Я знаю, что мертвый воин носил шлем с серебряным волком на гребне, и видел точно такой же шлем на тебе. – Текиль пожал плечами. – A может, он просто одолжил у тебя шлем?

– Может, и одолжил, – ответил я.

– Тот воин напугал Кьяртана и его сына до полусмерти, но именно этого ты и добивался, верно? – слегка улыбнулся Текиль.

– Это то, чего добиваются все воины, – ответил я.

– A теперь, – продолжал он, – ты отрезал головы четверым моим людям и собираешься послать эти головы Кьяртану, так?

– Да.

– Потому что ты хочешь напугать его еще больше?

– Именно так, – подтвердил я.

– Но всего должно быть восемь голов, – сказал Текиль. – Разве не так?

– Восемь, – снова кивнул я.

Он скорчил гримасу, услышав это, потом подался вперед и посмотрел на плывущие по небу облака. На руинах города выли собаки, и Текиль повернул голову, прислушиваясь.

– Кьяртан любит собак, – сказал он. – И постоянно держит свору псов. Свирепых тварей. Заставляет их драться друг с другом и оставляет только сильнейших. Он устроил псарню в зале Дунхолма и использует псов для двух вещей. – Текиль замолчал и насмешливо посмотрел на меня. – Именно этого ты и добиваешься, да? Чтобы я рассказал тебе о Дунхолме? Объяснил, в чем его сила и слабость, и сколько там человек, и как ты можешь его взять?

– Да, я хочу знать все это и даже больше, – ответил я.

– Потому что ты кровный враг Кьяртана? Жизнь Кьяртана в отместку за смерть ярла Рагнара? Да?

– Ярл Рагнар вырастил меня, и я любил его как отца.

– Вообще-то, у него есть родной сын.

– Да, но он не может отомстить. Альфред держит сына Рагнара в заложниках.

– Поэтому сыновний долг исполнишь ты? – спросил Текиль. Он пожал плечами, как будто и так знал, каким будет мой ответ. И продолжил: – Ты поймешь, что сделать это непросто. Хотя бы потому, что тебе придется драться с псами Кьяртана. Он держит их в зале собственного дома. Они там живут, как господа, а под полом зала Кьяртана спрятаны сокровища. Много серебра и золота. Правда, на эти драгоценности он никогда не смотрит. Но все-таки сокровище там, зарыто в земле, под тем залом, где живут собаки.

– Кто его охраняет? – спросил я.

– Это первая из обязанностей его свирепых псов, – пояснил Текиль, – но вторая – убивать людей. И он убьет тебя. Кьяртан сперва выколет тебе глаза, а потом тебя разорвут на куски его гончие. Или, может, он дюйм за дюймом будет сдирать с тебя кожу. Мне приходилось видеть такое.

– Да уж, не зря его зовут Кьяртан Жестокий, – сказал я.

– Он заслужил это прозвище, – отозвался мой пленник.

– Так почему же ты ему служишь?

– Он щедр, – ответил Текиль. – Кьяртан любит в этой жизни лишь собак, золото, женщин и своего сына. Мне тоже по душе сокровища и бабы, и Кьяртан щедро снабжает меня тем и другим.

– A как насчет собак и его сына? – поинтересовался я.

– Я ненавижу его псов, – признался Текиль, – а его сын, он жалкий трус.

– Свен? – удивился я. – Он не был трусом в детстве.

Текиль вытянул было ногу, но поморщился, поскольку рабские кандалы помешали ему.

– Когда Один потерял глаз, – сказал он, – то взамен получил мудрость. Но когда Свен потерял глаз, то стал трусом. Этот парень достаточно храбрый, когда сражается со слабаком, но ему не нравится встречаться лицом к лицу с сильным противником. Но его отца, однако, трусом не назовешь.

– Я помню, что Кьяртан всегда был храбрым, – произнес я.

– Он храбрый, жестокий, безжалостный, – сказал Текиль. – A теперь ты знаешь также, что у него полным-полно злобных гончих, которые разорвут тебя в кровавые клочки. И это, Утред Рагнарсон, все, что я тебе расскажу.

– Ты расскажешь мне кое-что еще, – покачал я головой.

Текиль наблюдал, как я подкладываю бревно в огонь.

– Интересно, с какой стати? – спросил он.

– Да потому, что я могу дать тебе кое-что взамен, – ответил я.

– Неужели оставишь мне жизнь?

– Нет, но зато позволю тебе самому выбрать, какой смертью умереть.

Он понял и слабо улыбнулся:

– Я слышал, что монахи хотят меня повесить?

– Да, – подтвердил я, – потому что у них нет воображения. Но я не позволю им повесить тебя.