Пример

«Русская болезнь»

Склонность к постановке чрезмерно масштабных задач, заведомо избыточных по сравнению с реальными практическими потребностями и в конечном счете не помогающих, а мешающих их удовлетворению, представляется родовым пороком не только российского менеджмента, но и всего российского общества, который в силу его укорененности можно назвать «русской болезнью».

Пример с электриком, внятно объяснившим потрясенному хозяину квартиры, что поломанный выключатель является частью общей несправедливости мира и поэтому начинать надо именно с мира, а не с выключателя, может показаться экстремальным.

Однако менее эффектные проявления этой болезни - органическая неспособность к монотонным постоянно повторяющимся действиям и неискоренимая тяга к рационализации всего и вся, в том числе и в ущерб делу, - является привычным и, более того, нормальным явлением для современного российского бизнеса.

К аналогичным проявлениям «русской болезни» относятся и многочисленные подходы к административной реформе, при которых решение конкретных вопросов затушевывается и размывается постановкой грандиозных и заведомо неподъемных в краткосрочной перспективе, часто политических и неоднозначных задач.

Классическим примером представляется, например, подмена решения проблемы улучшения межведомственной координации и ликвидации органов государственной власти, не имеющих никаких содержательных функций, исключительно сложными, глубокими и длительными преобразованиями, направленными на разграничение полномочий между уровнями государственной власти.

Следует оговориться, что в целом ряде случаев они несут не культурологический, но внятный тактико-управленческий смысл и направлены на торпедирование преобразований при помощи заведомо абсурдного раздувания их масштабов.

Однако насмешки над «русской болезнью» не могут использоваться для маскировки отказа от рассмотрения действительно коренных, фундаментальных вопросов, без которых решение конкретных задач либо невозможно, либо способно принести лишь незначительную пользу.

В частности, важнейшей институциональной причиной неэффективности российского правительства является двойственный характер его подчинения: руководителями министров являются одновременно и премьер, и президент. При этом повседневное руководство их деятельностью осуществляется первым, а назначение на должность и снятие с нее - вторым.

В повседневной практике это означает, что глава правительства и его члены отнюдь не являются единым политическим или хотя бы управленческим целым, как в подавляющем большинстве стран мира. Более того: председатель правительства не в силах предъявлять к своим непосредственным подчиненным жесткие требования, так как он в любом случае не может уволить даже явно не справляющихся со своей должностью!

В результате возникает фантастическая ситуация, когда министр может при соблюдении минимальнейших внешних приличий не просто публично критиковать своего непосредственного руководителя, но даже откровенно саботировать его указания. Ведь премьер не может уволить министра, - а обращение с жалобой на него к президенту «при прочих равных» условиях может лишь укрепить положение нерадивого подчиненного.

Прежде всего, президент, в силу институциональных причин настороженно относящийся к премьеру, являющемуся его потенциальным наследником, объективно вынужден воспринимать любую внутреннюю напряженность в правительстве как ослабление своего потенциального конкурента и, соответственно, как свое собственное усиление.

Не следует забывать и о клановости российской политики: жалоба премьера на подчиненного, принадлежащего к клану президента, будь она хоть миллион раз обоснована, неминуемо, в силу вполне объективных управленческих причин будет воспринята последним как антипрезидентская акция, как политическая атака на президента. В то же время жалоба на подчиненного, принадлежащего к клану самого премьера, также может оказаться для последнего контрпродуктивной, так как даст прекрасный повод для замены соответствующего члена правительства на представителя враждебного клана.

В результате «двухголовое» российское правительство оказывается полностью неработоспособным по вполне объективным институциональным причинам.

Эта уникальная система целиком и полностью унаследована нынешней «демократической» Россией от сталинского Советского Союза, в котором она служила эффективнейшим инструментом создания и поддержания системы «сдержек и противовесов». В самом деле: ничто не может укрепить позиции руководителя более, чем одновременное назначение как своего подчиненного, так и его заместителя - с последующим поддержанием и регулированием тлеющего конфликта между ними.

Беда заключается в том, что эта система работает только «под страхом смерти»: при условии жесткого объективизированного контроля первого лица, постоянной угрозы для всех его подчиненных и периодически проводящихся масштабных ротаций кадров. Гуманизация этой системы, неизбежная как по политическим причинам (консолидация аппарата, элементарно страшащегося за свою жизнь), так и в силу старения и смерти вождя, неминуемо лишает ее работоспособности. Более того: она делает ее уникальной по своей коррупциогенности, так как первое лицо или его окружение получает возможность одновременно требовать подношения (с управленческой точки зрения неважно - в форме взяток или в виде политической и аппаратной лояльности) и у своего подчиненного, и у его заместителей. Насколько можно понять, именно это в различных формах происходило с советской системой управления при Брежневе и привело ее к коллапсу.

Как это выглядит и функционирует (а точнее, не функционирует) в современных условиях - общеизвестно.

Недовольство неэффективным аппаратом управления, сделавшим российское государство практически несуществующим с точки зрения выполняемых им общественно значимых функций, к настоящему времени стало всеобщим и охватило не только общество, но и его наиболее влиятельную часть - крупный бизнес.

Понятно, что интерес последнего носит выраженный эгоистический характер, однако его категорическая, абсолютная потребность в придании российскому государству хотя бы минимальной дееспособности вполне соответствует объективной потребности общества и представляется поэтому крайне обнадеживающим фактором.

В то же время реализовываться этот фактор будет не непосредственно, а с учетом всех «сопутствующих обстоятельств» развития российского общества, то есть весьма болезненно и непоследовательно.

Ключевой причиной недееспособности современной российской исполнительской власти, «болевым узлом» ее внутренних противоречий является нерациональное урегулирование отношений президента и председателя правительства. Непосредственно оно выражается в отделенности правительства от премьера, а точнее - в факте назначения членов правительства не его председателем, а президентом - «через голову» последнего.

Для повышения эффективности правительства представляется необходимым урегулировать отношения между президентом и премьером, что может быть сделано по одной из трех принципиальных схем:

президентской республикой (классическим примером являются США), в которой президент «по должности» возглавляет правительство;