Негативное отношение европейских руководителей к планам агрессии против Ирака во многом вызвано наличием в их собственных странах, особенно во Франции, значительного арабского лобби, оказывающего реальное влияние на внутриполитическую жизнь страны. Ни один лидер, за исключением разве что ультраправых политиков, не может игнорировать этот фактор, влияние которого продолжает расти.
Существенным являются и значительные коммерческие интересы, которыми европейские капиталы, в отличие от американских, обладают в сегодняшнем Ираке. Им в прямом смысле слова есть что терять в случае этой войны, в то время как американские капиталы, что представляется совершенно ясным, будут только приобретать.
Наконец, весьма значимым фактором, обуславливающим сдержанность европейских руководителей по отношению к бездоказательным истерикам официальных американских лиц, является простая историческая память. И во Франции, и в Германии, и в ряде других стран и по сей день хорошо помнят, что каждый шаг немецкого фашизма по захвату соседних стран сопровождался истошными и бездоказательными воплями об исходившей с их стороны угрозе (см., например, свидетельство очевидца ШИРЕРА), весьма напоминающими заявления американского руководства в конце 2002 - начале 2003 годов. Именно эта историческая память лежала в основе знаменитого заявления Министра юстиции Германии ….. , ценой своей должности, как представляется, вполне обоснованно обратившей внимание человечества на однотипность модели поведения Буша-младшего и Гитлера и тем самым спасшей перед лицом все еще цивилизованной части человечества честь не только немецкого государства, но и самого немецкого народа.
Этот комплекс весьма действенных факторов, казалось бы, должен был надежно и на весьма долгое время обусловить однозначно негативное отношение европейских руководителей к американской концепции агрессии против Ирака.
Однако все не так просто: описанным факторам противостоит ряд существенно более фундаментальных, более глубоких, более полно соответствующих коренным интересам Европы и в конечном счете вынуждающих ее лидеров непоследовательно, с протестами и негодованием, но все же следовать магистральному направлению, задаваемому для них эгоистичным «старшим братом».
Прежде всего, есть лишь одна вещь, которую европейские лидеры страшатся больше глобальной дестабилизации в результате агрессии США в Ираке. Это глобальный как экономический, так и политический хаос, в который с легкостью может перерасти современный кризис мировой экономики в случае, если европейцы одержат победу и вынудят США отказаться от своих планов в отношении Ирака.
Существенно, что в этом хаосе европейская экономика будет страдать значительно сильнее американской - не только из-за менее эффективной системы управления, но и вследствие относительно низкого технологического уровня и, главное, отсутствия собственных месторождений энергоносителей, в силу которого континентальная Европа страдает от высоких цен на нефть значительно сильнее США.
Европейцы не только не готовы бороться с кем бы то ни было за бремя глобального лидерства, но и совершенно не хотят принимать на себя связанные с ним издержки и ответственность.
Кроме того, европейские лидеры очень хорошо чувствуют опасность, связанную с ростом политического влияния арабских общин в их собственных странах. Боясь раздражать их, они в то же время четко понимают, что любая наглядная демонстрация слабости вызовет кумулятивное усиление политического давления со стороны этих общин, в массе своей понимающих только язык прямой силы. Сегодняшняя Европа - это человек с «арабской гранатой» в желудке: малейшее неточное движение - и взрыв этой гранаты уже сегодня, уже в наши дни способен разнести в клочья внешне безупречно цивилизованные политические системы целого ряда стран Старого Света.
Все это в сочетании со слабостью, догматизмом и пассивностью аналитических и управляющих структур обусловили крайнюю двойственность и аморальность позиции Европы. В то самое время, когда сохранение психологического комфорта требовало протеста против американской агрессии в Ираке и полномасштабного морализаторства по этому поводу, непосредственные экономические и внутриполитические интересы заставляли ее управляющие системы трепетать от одной возможности отказа США от грязной работы в Ираке, объективно необходимой и для развитых стран Европы.
В результате европейцы вылили на американцев ушаты грязи, что было бы вполне справедливо, если бы героические морализаторы не предвкушали при этом сладкие для себя плоды решительно осуждаемых действий. Ведь агрессия против Ирака, направленная на благо нефтепотребляющих наций и на подавление наций нефтедобывающих, была элементом цивилизационной конкуренции, - борьбы западной цивилизации против исламской. В этом заключается ее коренное отличие от агрессии 1999 года против Югославии, которая была, по-видимому, последней «внутрицивилизационной» разборкой, окончательно определившей лидера в вековечном соперничестве США и Европы (при этом США достигли своей цели путем натравливания на Европу исламских экстремистов, то есть путем последовательного разжигания цивилизационной конкуренции).
Противоречивость позиции европейцев по поводу агрессии против Ирака в полной мере проявилась в противоречивости позиции НАТО и Европейского Союза, особенно при рассмотрении вопроса о нападении на Ирак и особенно в так называемом «турецком кризисе», когда Германия и Франция демонстративно жестко воспротивились предоставлению Турции гарантий военной помощи в случае начала войны. Если НАТО, переведя обсуждение в комитет, в котором не была представлена Франция, смогло принять в целом проамериканское решение, то Евросоюз, хотя и не пошел на прямое противостояние и США, и НАТО, ограничился значительно более расплывчатым заявлением.
В еще более сложном положении, чем европейцы, оказалась Россия, имеющая собственный конфликт с активной, осуществляющей экспансию частью исламской цивилизации. Насколько можно понять, этот конфликт (Чечня) находится на периферии восприятия этой цивилизации и носит для нее второстепенный характер.
Однако интересы России в цивилизационной конкуренции находятся в прямом противоречии с ее интересами с точки зрения текущей, экономической конкуренции.Являясь одним из наиболее слабых (хотя и наименее богатых и потому относительно мало привлекательных) объектов экспансии радикального ислама, Россия, безусловно, заинтересована в скорейшей и наиболее эффектной победе США в Ираке как событии, способном подорвать данную экспансию либо, как минимум, переориентировать ее на противодействии США и их западным союзникам.
В то же время падение мировых цен на нефть, являющееся неминуемым следствием этой победы (и ее основным мотивом для развитых стран, рассматриваемых в целом), означает для России не только экономическую катастрофу, но и глубокие социально-политические потрясения и, вероятно, новый виток деградации российского общества. Кроме того, наглядный успех по смене руководства в Ираке окончательно развеет всякие надежды на хотя бы частичное восстановление российского влияния не только в арабском, но и во всем «третьем» мире. С одной стороны, Россия завершит полное и исчерпывающее доказательство своего бессилия и, более того, утраты интереса к активному участию к глобальной конкуренции, с другой - позиции не только в мировой политике, но и в мировой экономике, на которые она в принципе могла бы рассчитывать, будут заняты развитыми странами.
Это относится не только к быстрому завершению вытеснения России развитыми странами с рынков арабских стран и к утрате ею даже потенциальной возможности восстановить свои позиции на этих рынках. Гораздо более существенно, что, как будет показано ниже, в параграфе 12.3.4, это же относится и к рынку энергоносителей - последнему из ключевых мировых рынков, на которых Россия еще присутствует в сколь-нибудь значимых масштабах.
