“Мама”, зарычал он.

“Я просто хочу, чтобы ты выглядел как можно лучше…”, Лидия замолчала. Она нервно посмеялась над собой. “Только посмотрите на меня, пугливая мамаша, волнующаяся на свадьбе своего сына”.

“Она уже видела меня с худшей стороны и любит меня несмотря на это. И чего ты суетишься надо мной. Я думал, мы не разговаривали. Какие планы в этот раз у тебя планы?”, потребовал он. Он знал её слишком хорошо, чтобы поверить, что она просто тихо сдастся их планам уехать этим вечером.

“Хоук”, запротестовала Лидия, “ты ранишь меня!”

Хоук фыркнул. “Спрашиваю тебя снова, какой бесчестный заговор ты придумала, пытаясь удержать нас здесь? Подмешала чего-нибудь в вино? Пригласила жестоких наёмников, чтобы те взяли нас в плен в моём собственном замке? Нет, вот что – ты отправила послание МакЛеодам и сказала им, что сейчас самое удачное время окружить Далкейт, правильно?” Он бы не удивился, если бы она сделала что-нибудь из этого. Лидия была пугающей, когда задумывала что-нибудь. Ничто её не остановило бы, если бы могла идти речь о том, чтобы удержать Эдриен у своего бока.

Лидия пристально вглядывалась вдаль. “Я просто отказываюсь думать о том, как вы уезжаете, до того как придёт время, когда вы попытаетесь это сделать. До этого, я намереваюсь наслаждаться каждой минутой свадьбы моего сына. Кроме того, видимо, Эдриен не имеет ни малейшего представления о том, что ты собираешься сделать. Я не совсем уверена, что она не поддержит меня”, дерзко добавила она.

“Она идёт”, Тэвис прервал их пререкания и увёл их внимание к каменным ступеням, что спадали каскадом в нижний двор.

“О! разве она не прекрасна?”, выдохнула Лидия.

Общий вдох рябью всколыхнул ночь и смешался с благоухающим бризом, укрывшим холмы.

“Могла бы быть принцессой!”

“Нет, королевой!”

“Прекрасней сказочной королевы!” Маленькая девочка с белокурыми колечками волос восторженно захлопала в ладошки.

“Лели Далкейта-над-Морем”. Арендатор снял шапку и прижал её к сердцу в знак верности.

Улыбка Лидии исчезла, когда она увидела, что Эдриен направилась к конюшне.

Никто не произнёс ни слова, пока она не появилась снова несколько мгновений спустя, ведя лошадь к ближайшей стене. “Но что? Что это…лошадь? Ах, мне кажется она садится на лошадь”, пробормотала сбитая с толку Лидия.

“Лошадь? Почему бы ей просто не пройтись? Тут идти всего ничего, скажу я”, удивился Тэвис.

Под сверкающей луной они видели, как она шагнула на низкую стену и села на лошадь – свадебноё платье и всё такое.

Хоук сузил глаза весь в внимании. Его тело напряглось и он подавил проклятье, когда увидел как Рушка, который молча стоял рядом с ними, прочертил воздух жестом. “Что ты делаешь!”, зарычал Хоук, сомкнув ладонь на руке цыгана.

Рушка прекратил и его карие глаза посмотрели на Ястреба с глубокой любовью и её большей печалью. “Мы надеялись, что он не придёт, мой друг. Мы приняли все меры предосторожности…рябиновые кресты. Руны. Я сделал всё. что смог, чтобы предотвратить это”.

“Кто не придёт? О чём ты говоришь? Предотвратить что?”, говорил Хоук сквозь зубы. Каждый дюйм его тела вдруг ожил. Весь день что-то терзало его, требуя, чтобы он принял меры, и сейчас это взорвалось накалом нервозности в его крови. Ему всего лишь надо было принять меры – но против чего? Что происходило? Грохот приближающихся лошадей сотрясал землю позади его.

“Он идёт”. Рушка попытался вырвать руку из железного захвата Ястреба, только сдвинуть валун с груди было бы легче.

Стук лошадиных копыт переместился на холм, подтягиваясь ближе.

“Скажи мне”, проскрежетал Хоук, сердито глядя на Рушку. “Сейчас”.

“Хоук?”, взволнованно спросила Лидия.

“Хоук”, предостерёг Тэвис.

“Хоук”. Хриплый голос его жены разрезал тишину ночи позади него.

Ястреб замер, его взгляд застыл на пожилом цыгане, который был ему как отец многие годы. Вспышка в глазах мужчины предупредила его о том, чтобы он не оборачивался. Сделать вид, что ничего не случилось. Не смотри на свою жену, говорили глаза Рушки. Он видел её отражение глубоко в карих глазах цыгана. Не оборачиваться. Невозможно.

Хоук оторвал разъярённый взгляд от Рушки. Развернулся на пятках сапог, медленно.

Его жена. И рядом с ней, на собственном чёрном боевом коне Ястреба сидел Адам. Хоук стоял молча, руки, прижатые к бокам, сжались в кулаки. Холм погрузился в зловещую тишину, ни писка ребёнка, ни хотя бы шёпота или взволнованного вздоха какого-нибудь арендатора.

“Хранитель знаний”. Адам кивнул Рушке, подтверждая их давнее знакомство, и взгляд Хоука заметался между странным кузнецом и цыганским другом. Рушка побелел как только выпавший снег. Его карие глаза были огромными и глубокими, его худощавое тело неподвижно замерло. Он не ответил на его приветствие, но бросил взгляд на землю, неистово вычерчивая рукой эти странные знаки.

Адам засмеялся. Можно подумать, что ты ещё не понял, что пока это не помогает, старик. Брось это. Даже твоя…жертва…не помогла. Хотя она немного смягчила меня”.

Лидия задохнулась. “Какая жертва?”

Никто не ответил ей.

“Какая жертва?”, сжато повторила она. “Он имеет ввиду Эсмерельду?” Когда снова никто не ответил, она дёрнула Рушку за руку. “Это он?” Её глаза вернулись к Адаму. “Кто ты?”, потребовала она, её глаза сузились, как у медведицы, приготовившейся защищать своих детёнышей.

Рушка потянул её к себе за спину. “Тихо, миледи”, проскрежетал он сквозь зубы. “Не вмешивайтесь в то, чего не понимаете”.

“Не говори мне, что я…”, гневно начала Лидия, но закрыла рот под смертоносным взглядом Ястреба.

Хоук повернулся обратно к Эдриен и спокойно протянул руку, чтобы помочь ей спешится, словно ничего плохого не случилось.

Адам засмеялся снова, и от его смеха у Хоука мурашки побежали по коже. “Она едет со мной, Лорд Гриф”.

“Она остаётся со мной. Она моя жена. И я Ястреб. Лорд Ястреб для тебя”.

“Нет. Стервятник, жалкий зверь, что подбирает ненужные остатки. Она выбирает – был уговор, ты помнишь? Я спас твою жену за определённую цену. Цена теперь оплачена. Ты проиграл”.

“Нет”. Ястреб медленно покачал головой. “Она уже выбрала, и выбрала меня”.

“Похоже, она передумала выбирать тебя”, насмешливо ответил Адам.

“Слезь с моей лошади, кузнец. Сейчас же”.

“Хоук!”, предупредил Рушка, тихо и взволнованно.

“Хоук”. Это голос Эдриен успокоил его. Заставил застыть в полушаге от кузнеца. До этого момента, внимание и гнев Ястреба фокусировалось только на кузнице. И он знал почему. По той же причине, из-за которой не спешил оборачиваться, когда слышал приближение лошадей. Из-за которой вместо этого смотрел на Рушку. Он боялся смотреть на свою жену, и того, что мог увидеть в её прекрасных глазах. Могла она на самом деле передумать? Мог он так сильно ошибиться? Он остановился, с рукой на рукоятке меча, и заставил поднять свои глаза на неё. Неуверенность, которая держала его в своём кулаке с первого дня, когда он увидел свою жену у кузницы Адама, мстительно охватила его.

Её лицо было гладким и лишённым каких либо эмоций. “Он говорит правду. Я выбрала его”.

Он посмотрел на неё изумлённым взглядом. Не более чем искра эмоции мелькнула в её серебристых глазах. “Как он заставляет тебя лгать, милая?” Хоук отказывался верить её словам, цепляясь за свою веру в неё. Чем он угрожает тебе, моё сердце?”

“Ничем”, холодно сказала Эдриен. “И прекрати называть меня так! Я никогда не была твоим сердцем. Я сказала тебе это с самого начала. Я не хочу тебя. Это был всё время Адам”.

Хоук всматривался в её лицо. Холодная, сдержанная, она сидела на лошади, как королева. Величественная и недостижимая. “А чем к чёрту был Устер тогда?”, зарычал он.

Она пожала плечами, приподняв ладони. “Милой прогулкой?”, легкомысленно ответила она.

Хоук напрягся, его челюсти заскрипели. “А чем была конюшня в послеполуденные часы…”

“Ошибкой”, ровно перебил его Адам. “Которую она больше не повторит”.