На спертый воздух подземелья не обращали внимания. Глаза действительно привыкли к темноте и что-то различали — во всяком случае на крупные предметы исследователи древних тайн не наталкивались. Под ногами противно хрустело, распадаясь в прах, может, кости бывших обитателей подземной цитадели.

Они ходили по лабиринту помещений довольно долго, переходя из комнаты без окон в следующую или боковую — настоящий лабиринт. Но опытный Роберт знал действенное средство не заблудиться в подобных хитросплетениях — он все время держался стены и поворачивал только в право.

Наконец, Роберт сказал:

— Пойдем отсюда, Най. Здесь жили. На этом этаже нет никакой магии — пустота.

Сила не здесь, ниже.

— Да и там, наверное, то же самое, — сказал Найжел. — Ясно, что здесь был укрепленный пункт… Но против кого? В горах? И сколько всему этому сотен лет?

— Тысяч лет, — усмехнулся Роберт. — Но нам ведь не впервые исследовать древние руины? Не так ли?

— В общем-то, да. Только до сих пор мы всегда что-то искали. А сейчас…

— А сейчас тебе хочется поскорее к женам?

— Они никуда не денутся, — отмахнулся друг. — А вот перед старейшинами встать придется. И чем быстрее это произойдет — тем лучше.

— Хм, посмотри-ка что там…

— Здорово сказал — посмотри! Да глаз как будто и нет почти… О, да это оружие. И сколько его здесь — целый склад. Послушай, Роберт, ты хоть знаешь, чей это замок… ну чье подземелье? Я думал — мага какого-нибудь, а теперь…

Слишком уж серьезно для мага. Здесь жили люди, без всякого сомнения. Но что они защищали в этих горах и от кого?

Граф вздохнул и принялся рассказывать другу историю нашествия.

Все время рассказа оба, напрягая глаза, рассматривали оружие, целый арсенал, когда-то хранившегося аккуратно и бережно, наверное на стеллажах или в стойках.

Сталь клинков и щитов странная, не здешними мастерами кованная, сохранилась.

Кое-что пришло в негодность за столько времени, но некоторые клинки вполне можно было использовать. Если бы не одно но.

— Понятно теперь, почему оружие такое неудобное, — констатировал Найжел, когда Роберт закончил рассказ о вторжении пришельцев. — Не для человека эти шлемы и топоры — удерживаешь в руках и то с трудом… А почему ты никогда раньше о них не рассказывал, Роб?

— Потому, что ты не спрашивал, — пожал плечами граф. — К тому же вы, орнеи, считаете, что эти… пришельцы — ваши первопредки. Этого, конечно, не может быть, но спорить я не хочу. Поэтому и не говорил ничего. Ладно, пойдем спустимся ниже, может завоеватели оставили здесь совсем что-то страшное…

— И что тогда? — спросил Найжел.

— Если обнаружим что-то серьезное, достойное внимания или, тем более, угрожающее островам — первым делом сообщим вашим жрецам. Или старейшине, как лучше? А уж он пусть отдает приказ жрецам все обезвредить.

— Да, — задумчиво кивнул Найжел. — Так или иначе все придется сообщить старейшине. А откуда ты все это знаешь? Ты уверен, что твои рассказы — правда?

— Нет, — с легким сердцем соврал граф, — не уверен. Может быть все это — сказки чистой воды, кто знает? Ни одного чужака, во всяком случае, мне лично встречать не приходилось. Да сними ты этот дурацкий шлем!

— Может, в этом шлеме ходил мой первопредок! — заметил Найжел.

Роберт вздохнул и повернулся к выходу, ничего не сказав. Орней снял шлем, который был в два раза больше его головы, и из груды отобранного оружия взял два тяжеленных предмета с собой.

— Зачем тебе это? У тебя же свой меч!

— Хочу при свете рассмотреть, для чего они служили и как устроены, — ответил Найжел. — Вроде шеста с набалдашниками с двух сторон, как весло. Вдруг идея неплоха и можно будет полегче для человека подобную сделать?

Граф согласно кивнул. Оружие — всегда оружие. Все, чем можно защитить жизнь лучше и надежней, должно быть использовано. В том числе чужие идеи и придумки.

Более быстрым шагом, чем шли сюда, они возвратились на лестницу.

— Оставь пока тяжесть здесь, — посоветовал Роберт. — Никто их здесь не украдет, не беспокойся.

Найжел подумал, что под шутливым тоном друг прячет тревогу. Не страх, нет, но — опасение. А ведь действительно: какие мрачные тайны тысячелетиями хранит это подземелье в священных горах, о котором не знали даже жрецы? Впрочем, может они-то как раз и знали… Да нет, вряд ли — иначе это оружие давно бы занимало свое место в священном храме и не было бы в помещениях такого нагромождения окаменевших предметов — в лесу после бурелома ходить легче, чем пробираться через некоторые завалы, заставлявшие друзей поворачивать в другую сторону. А ведь за этими баррикадами могло бы и быть что-нибудь достойное внимания — например, сокровища пришельцев. До золота Роберт равнодушен, а что имеет магическую сущность, он исследует. Может и правильно. Золото — лишь средство для жизни, не самоцель и таковой быть не может. Жизнь — вот что есть главное. И с появлением на Орнейских островах Роберта жизнь снова перестала быть пьяно-гулящей, вновь необходимо все, что есть внутри, чтобы выжить. А без этого нет жизни, да. Философ доморощенный, опять на этой неудобной ступеньке оступился! Внимательнее надо.

— Найжел! — сказал Роберт спокойным голосом. — Там — свет! Солнечный!

— Да откуда он здесь? — не сдержал удивления орней. — Сколько спускались! Да и так на дне глубокого ущелья, куда и лучи-то почти не проникают!

— Смотри сам!

В глубине длинного туннеля, у входа в которой они оказались, действительно пробивался свет — и очень похожий на дневной, явно не от очага или даже от какого-нибудь хитрого магического приспособления.

— Пойдем посмотрим? — предложил орней.

— Не подниматься же обратно, — с усмешкой кивнул граф. И добавил серьезно: — Слушайся меня во всем, сам ни до чего не дотрагивайся. Понятно?

— Да предупреждал уже, что я юнец несмышленый? — поморщился Найжел. — Знаю.

Не беспокойся, Роб.

Они вошли в странный коридор. Лестница позади все так же убегала вниз — не к центру же земли она ведет в конце концов?!

Найжел зачем-то держал меч наготове. И если бы навстречу им в коридоре показался гневно ревущий монстр, они бы не удивились. В глухой тишине жутко резал слух хруст вековой дряни под босыми ногами.

Друзья готовы были не удивляться ничему. Но даже они были поражены.

Туннель вывел их в огромный очень длинный зал, уходящий влево так далеко, что невозможно было бы и при солнечном свете рассмотреть, что находится в торце. И первое, что они увидели: зелень джунглей и беспечное порханье птах, средь зарослей высокой травы и раскидистых деревьев, куда выводил огромный — около трех человеческих ростов в высоту и примерно с полторы дюжины шагов — идеально прямоугольный проем.

— Как это? — спросил Найжел.

Роберт не ответил. Он подошел к границе, где каменный пол кончался и вставала буйная, до пояса трава. Он уперся в невидимую стену. Стукнул по ней кулаком.

Ничего не было — но неодолимая преграда не пускала дальше.

— Дай-ка я мечом пробью, — предложил орней. — Вот здорово — были на орнеях и вдруг сейчас окажемся в лесу. Это где-то на малом континенте, да?

— Похоже, — односложно отозвался Роберт.

Он был в задумчивости и не принял слова друга всерьез.

А Найжел размахнулся мечом и вложил всю свою могучую силу в удар.

Сияние солнца, пробивающегося сквозь листву вмиг исчезло, на друзей брызнули мириады мелких камешков — словно обрушился водопад.

— Ты, что?! — от неожиданности заорал Роберт. — Одурел совсем! Просил же ничего не трогать.

Они стояли перед скучной стеной. Но дальше, и справа и слева, было огромное количество еще таких же окон в другие места. Или другие миры.

— Кретин, — не выдержал Роберт.

— Согласен, — почему-то не обиделся Найжел. — Но ты ударил кулаком, а я… Но почему все так получилось? Ты понимаешь?

— Кажется, начинаю понимать…

— Так объясни и не морочь голову! — прорычал орней, которому было обидно за свою оплошность.