Глава 1
1
Мое сердце защемило от боли при виде того, во что красавица бирема «Весенняя Ласточка» превратилась после боя с безумным магом. В данный момент она мало чем напоминала саму же себя, ту прежнюю красавицу бирему, так любившую летать по океанским волнам, едва касаясь одних только верхушек океанских волн! Всего лишь пару дней тому назад она, подобно чайкам, изящно парила над океанскими просторами Внутреннего океана Тринидада. В такие минуты бирема мне чем-то напоминала приму-балерину, выступающую с сольной партией на театральной сцене. Порой мне казалось, что «Весенняя Ласточка» была способна исполнять свое собственное фуэте на океанских просторах с тем, чтобы мы ею еще больше бы восхищались!
Сейчас же на меня со скрытым укором посматривала древняя старуха, покалеченная жизнью, травмированная океанскими волнами и едва ли не в пух и прах измочаленная файерболами сумасшедшего мага! Внутри я не испытывал ни малейшего желания снова и снова рассматривать полученные ею травмы и повреждения, но был вынужден этим заниматься, так как нужно было решать вопрос с ее срочным ремонтом. В данный момент бирема «Весенняя Ласточка» была пришвартована к причальной стенке ремонтной верфи небольшого портового приморского городка под названием Валенсия. Моя любовь, моя бирема тихо и, как мне показалось, грустно и печально покачивалась на остатках океанских волнах, добегавших до берега. Она сейчас мне напоминала падчерицу Золушку, одетая не в платье, а в какое-то непонятное рубище. В свое время жила такая красивая девчонка с веснушками по всему лицу, не сумевшая ужиться с приемной матерью и зимой мачеха ее выгнала из дома на морозную улицу!
Сразу же по нашему прибытию в Валенсию, наш старый экипаж едва ли не полном составе покинул борт «Весенней Ласточки». На берег сошли и палубные матросы, и гребцы-весельщики, недавние рабы, закованные в кандалы и работавшие веслами на биреме. Сейчас всего лишь два человека оставались на ее борту, это был я сам, а также мой старший помощник Борг. В недавнем прошлым мы с ним тоже были рабами и работали напарниками на одном весле, тогда у нас обоих на шеях болтались рабские ошейники.
На сушу и на океан давно уже опустился вечерний сумрак. На борту опустевшего судна мне со старпомом совершенно было нечем заняться. Дел на биреме, в принципе, была чертова куча, но в связи с полным нежеланием членов экипажа работать, мы с Боргом решили – сначала отремонтировать судно, а затем набрать новый экипаж, который будет в полной мере нам подчиняться.
Сейчас же с тем, чтобы убить время я Боргу предложил еще раз пройтись по биреме и осмотреть и попытаться оценить стоимость предстоящего ремонта биремы. Мне хотелось окончательно определиться с объемом ее ремонта и, наконец-то, выйти на примерную стоимость предстоящего ремонта биремы. Хотя, если уж вам честно в этом признаваться, то денег на ее ремонт биремы у нас в данный момент попросту не было! Борг, нехотя выслушал это мое предложение, и с еще большей неохотой поплелся вслед за мной по верхней палубе биремы.
В душе я хорошо понимал это нежелание моего старпома меня сопровождать, кому это было бы нужно, чтобы снова и снова рассматривать одни те же повреждения и пробоины в бортах биремы. За один только этот день мы их осматривали и руками ощупывали уже не менее десяти раз. И каждый раз мы оба единодушно приходили к единому мнению о том, что «Весенняя Ласточка» нуждается в срочном и в капитальном ремонте. Но каждый раз мы упирались в одну и ту же проблему, где нам достать столько деньжищ на ее ремонт?! Борг прилагал отчаянные усилия, избегая встреч со мной, не желая снова и снова обсуждать эти проблемы, при этом он каждый раз как-то странно и хитренько на меня поглядывал. В такие моменты мне казалось, что старпом прекрасно знает ответ на все эти вопросы и вел себя так, словно мне достать деньги на ремонт биремы вообще не является проблемой!
Да и ко всему этому я всей своей душой ощущал, как мой старпом Борг испускает флюиды дикого желания меня послать к черту, сойти на берег и с головой окунуться в пьяный разгул на берегу. Ему совершенно не хотелось еще один вечер проводить в моей компании. Его мысли и душа уже давным-давно покинули борт биремы и находились в одном из портовых кабаков. Ведь, недаром же двое старших матросов, правда, они только что стали этими старшими матросам, благодаря приказу старпома, сейчас крутились на причале стенке неподалеку от биремы.
Я же тоже был простым человеком, поэтому хорошо понимал, с какой именно целью экипаж покинул бирему практически в полном составе. Разумеется, для того, чтобы в портовых кабаках забыться о вчерашнем ужасе боя с безумным магом, отвести душу после многих дней плавания в океане.
По этой причине молодые парни с моим золотом в карманах сошли на берег, чтобы хорошо погулять и напиться, а также пару часиков провести с жрицами свободной любви! Конечно, я хорошо понимал, что, отпуская этих молодых парней на берег, многие из них не вернутся обратно на борт биремы. Правда, должен был бы честно признаться в том, что это решение я принял под сильнейшим давлением старпома Борга. Я особо не верил в том, что в Валенсии нам удастся набрать новый экипаж биремы, поэтому матросов старого экипажа хотел бы удержать на ее борту.
Старпом Борг меня практически заставил изменить свое мнение по этому вопросу. И как итог этого давления, весь поголовно экипаж «Весенней Ласточки», словно сорвавшись с цепи, сошел на берег и сейчас пьет беспробудно и предается плотским утехам. Мы же с Боргом, подобно лунатикам, бродим по верхней палубе биремы. Меня же постоянно тянуло на беседу с ним о плачевном состоянии нашей биремы. Борг же от меня, от этой беседы со мной отделывался краткими и односложными ответами или, честно говоря, простыми отговорками. По всему выходило, что душа у старпома не лежала ни к осмотру биремы, ни к разговору со мной!
Тогда я впервые почувствовал некое ущемление со стороны своей совести, что, возможно, мне стоило бы и своего старпома спустить с цепи, предоставить ему возможность немного времени повеселиться на берегу. Затем я с него мог бы три кожи спустить, требуя на борту установить железный шкиперский закон и порядок. К тому же эти двое бедолаг на причальной стенке все еще продолжали маячить поблизости от биремы. К этому времени совсем стемнело, улицы Валенсии погрузились в сплошную темноту. Только изредка в городе можно было заметить горящий фонарный столб. Но их во всем городе было настолько мало, что мне порой казалось, что Валенсия попросту утонула в ночной черноте.
Мне понравилось то, что старпом Борг оказался далеко не нытиком, он стойко и молча переносил все лишения работы и общения со мной. За все время нашего бессмысленного времяпрепровождения, расхаживая по палубе биреме, он ни единым словом не выразил своего негодования по этому поводу. Ни единым словом не обмолвился по поводу того, что этот вечер он мог бы провести с бесплатной выпивкой, что со мной он лишь попусту теряет свое время. Мы оба вместе уже не один только раз проходили по всей биреме, осматривая и ощупывая ее повреждения.
Тем не менее, я, словно лунатик, только с факелом в руках продолжал бродить по палубе, порой спускался на нижнюю палубу, осматривая трюмы и выявляя повреждения. Не раз подходил к покореженной магом главной мачте биремы, чтобы пальцем попытаться выколупать из нее осколки файерболов, пытаясь определить стоит ли или не стоит ставить новую мачту. Порой из-за всех обнаруженных повреждений в биреме, мне хотелось поднять голову и волком повыть на Луну, или же попросту заплакать из-за своего бессилия тотчас же начать ремонт своего же судна!
Корпус биремы находился в более чем плачевном состоянии. Биреме требовалось самым срочным образом заменить несколько шпангоутов, чтобы избавиться от сильной течи в ее корпусе. Особенно сильно бирема подтекала в корме и в носовой части. Нижний трюм на данный момент был практически затоплен. Когда я с Боргом по нему проходил, то порой нам приходилось шагать по колено в воде! Вода в трюме поднялась настолько высоко, что в некоторых местах она плескалась гораздо выше настила, на который укладывали груз. В трюме из-за высокой сырости не загорался ни один факел, так что по нему мне с Боргом пришлось ходить наощупь в полной темноте. Темнота была настолько черной, что в ней ничего не было возможности рассмотреть. Поэту мы с Боргом там бродили, держа друг друга за руки, и опять-таки своими руками прощупывая свой путь по трюму.
