Беллатонис остановился у арки, ведущей к цистерне, и внимательно прислушался, пытаясь определить, нет ли кого внутри. Он ничего не услышал, кроме звука мелких волн, бьющихся о камень, и осторожно вошел. Дамбы из крапчатого камня тянулись по широкому черному простору, едва различимому в тусклом освещении. В стенах по обе стороны виднелись бесчисленные одинаковые ниши, лишенные каких-либо отличительных черт. Считая шаги, Беллатонис дошел до той из них, через которую он и Иллитиан проникли в крепость после того, как он нашел архонта умирающим в нижних туннелях от стеклянной чумы.
Гемункул провел длиннопалой рукой по потолку ниши и нащупал ряд крошечных выступов, почти ничем не выделяющихся среди каменной кладки. Когда он уже собирался надавить на них, его всеобъемлющее периферийное зрение заметило быстрое движение. Он сфокусировался на нем, не поворачиваясь, но переведя все внимание на глаза, имплантированные в лопатки, и увидел двух татуированных эльдаров, которые беззвучно крались к нему на расстоянии не более чем в дюжину метров. Они были голыми, если не считать клыкастых шлемов и чешуйчатых набедренных повязок, а их груди и конечности были покрыты закрученными в спирали рядами шипов, похожих на зубы. Босые ноги не издавали даже шороха, ступая по полу, и в руках оба воины сжимали кинжалы с потеками яда, которые сулили быструю смерть от одной-единственной царапины. Это, должно быть, были Отравители, о которых гемункула предупреждали стражники в верхней части крепости.
Беллатонис опустил руку и медленно повернулся к ним лицом, прочистив горло. Двое Отравителей застыли, как статуи, как будто неподвижность могла каким-то образом сделать их невидимыми.
— У меня нет с вами никакой ссоры, — рассудительно проговорил Беллатонис. — Сделайте одолжение, убегите отсюда и найдите себе каких-нибудь жертв из Белого Пламени.
Один из Отравителей бросил на другого еле заметный взгляд, ожидая указаний. Беллатонис вскинул пистолет и застрелил его первым. Пистолет-«жало» со спиральным стволом издал лишь слабое шипение, выпустив из себя наполненную токсином стеклянную иглу, и та вонзилась в грудь Отравителя. В мгновение ока его покрытая татуировками плоть вздулась, как воздушный шар, и распухла вокруг раны настолько, что превратилась в сферу, охватившую все тело несчастного. Раздался скрип растягивающейся кожи, а затем треск: шар плоти взорвался и осыпал его товарища дождем кровавых ошметков.
— Это был состав под названием «вздутомор», скучный, но эффективный и… такой быстрый! А теперь не желаешь ли сбежать? — предложил Беллатонис, наведя пистолет на второго Отравителя. К удивлению гемункула, тот ничего подобного не сделал, а вместо этого со смертоносной точностью метнул свой кинжал. Пистолет-«жало» выстрелил практически одновременно, повинуясь рефлекторному движению Беллатониса, но игла умчалась во тьму всего в ладони от закрытого маской лица Отравителя. Гемункул попытался увернуться от крутящегося лезвия, но он не был ведьмой-гладиатором, что способна ловить ножи на лету. Кинжал попал в плечо, и Беллатонис выругался от боли и изумления.
Выживший Отравитель тут же сорвался с места, шлепая босыми ступнями по камням, и исчез во мраке, прежде чем гемункул успел выстрелить снова. Скрипнув зубами, Беллатонис переключился на вытаскивание клинка из плеча. Он не мог не восхититься тем, как быстро чернели края свежей раны. Может быть, Отравители и забыли о портняжном искусстве, но в том, что касалось ядов, они оправдывали свое имя. Он осторожно прикоснулся к лезвию своим черным заостренным языком и слегка скривился. Это было некротизирующее снотворное снадобье, созданное для того, чтобы заставить жертву лечь и тихонько гнить до самой смерти. Композитный яд, эффекты ингредиентов которого накладываются друг на друга, наверняка с какими-нибудь неприятными сюрпризами, которые активируются, если попробовать применить соответствующие противоядия.
Беллатонис почувствовал неприятное головокружение и выронил кинжал, чтобы ухватиться за край ниши и не упасть. Удар клинка о камень отдался в ушах странным эхом — далеким, долгим звоном, как будто во сне. Гемункул попытался собраться с силами, чтобы протянуть руку и открыть потайную дверь, но потолок ниши вдруг оказался ужасно далеко.
Наконец-то получив свободу охотиться и преследовать, машины террора Ви и Чо выбрались из подземелий в регионе, известном как Разбитая Кость. Они вышли на русло кислотно-зеленой подземной реки, которая извивалась, то огибая внешние районы, то проходя сквозь них, от самого Центрального пика. Имплантированные в машины энграммы памяти говорили им, что эта река предоставит им идеальное прикрытие и кратчайший маршрут в места, где могла скрываться добыча. Извилистое русло реки скрывалось во тьме под занавесом токсичных облаков и проходило через арки и туннели, соединяющие ряды залов и атриумов, которые давным-давно покинули все, кроме отчаявшихся и убогих.
Две подобные осам машины мчались на бреющем полете над токсичной влагой реки, и на ее поверхности оставались идеальные клиновидные следы от их гравитационных турбин. Здесь психический запах добычи был слаб, но создавал определенную тягу, увлекая за собой ограниченные сознания механизмов. Пока что этот малозаметный след мог принадлежать любой из миллионов форм жизни, которые они идентифицировали в том направлении, куда летели. По мере приближения след будет становиться все более интенсивным, вплоть до того момента, когда они распознают цель как индивидуума, отследят его перемещения и обнаружат его логово. Все это было уже предрешено и записано в их высшие мозговые функции набором констант, столь же неизбежным, как сама смерть.
Но все же они обладали автономностью, наиболее драгоценным из всех даров, какими можно наделить автоматы. Чо счастливо петляла вперед и назад, якобы проверяя системы ориентации в пространстве. Ви агрессивно зондировал окружающий субстрат, извлекая из него информацию, и с радостным самозабвением тестировал свое стрелковое вооружение на всем, что двигалось. Ничто не замедляло их продвижение, хотя они и промчались мимо нескольких разбитых гравилетов, которые медленно дрейфовали в потоке, но не нашли в них никаких различимых признаков жизни.
Ви засек наличие непрерывных сейсмических повреждений окружающей структуры и рекомендовал отказ от предполагаемого маршрута на основании высокой вероятности завала. Чо воспротивилась предложению, сославшись на то, что, следуя руслу реки, они достигнут максимальной скорости продвижения. Ви согласился, и пара устремилась дальше, к Когтю Ашкери.
Вскоре Ви и Чо медленно парили над руинами нижнего Метзуха, снова и снова пересекая психический след, по которому двигались. Источник близко — или был близко к этой области в недавнем прошлом, однако в показания приборов вкралась неопределенность. Чо была более чувствительна, чем ее партнер, и смогла обнаружить недавние индикаторы, которые достаточно совпадали с параметрами их цели. Ви нашел более старые следы, которые точно совпадали с ними, но вскоре потерял их, когда они приблизились к неконтролируемому пересечению с Паутиной. Машины безмолвно заспорили о своих находках. Предложение Ви проникнуть в это пересечение было быстро отвергнуто по причине малой вероятности заново взять след на другой стороне.
Чо беспокойно встопорщила лопасти и толстые антенны сенсоров. Логика диктовала, что они должны идти по наиболее свежим следам цели, но Ви упрямо отказывался подтверждать достоверность находок Чо. Ви предлагал вернуться по следам, которые он обнаружил, и выяснить их происхождение, в то время как Чо поддерживала дальнейшее движение по наличествующим следам, пока те не стали размыты. Никто не устанавливал им преимущество точности над своевременностью, протоколы уничтожения действовали без каких-либо дополнительных оговорок, и поэтому две машины обнаружили себя в тупиковой ситуации.
Несколько мгновений Чо беззвучно парила, углубившись в вычисления, после чего предложила решение, которое предельно полно использовало дарованную им автономность. Они разделятся: Ви пойдет по своему следу, Чо по своему. В случае, если оба следа приведут к одному логову, они объединят усилия, чтобы уничтожить цель. В случае, если одна из целей окажется ошибкой ложного распознавания, она будет уничтожена, и сделавшая это машина присоединится к другой так скоро, как только возможно. Чо настаивала, что это единственное оптимальное решение проблемы.
