– Не только. Оружие, скульптура, игрушки.

– Существует ли классификация искусства древних мастеров глины?

– Весьма грубая, а иногда и спорная. Между прочим, наиболее ценная коллекция древней глины находилась в Западной Германии, но, увы, недавно ее вывезли… – Августа Мильх усмехнулась. – Очевидно, любители глины есть и в западных странах, а воздушный мост, как всякий мост, должен действовать в обоих направлениях. – Вдруг Августа Мильх неожиданно спросила: – Вы подруга Ренаты?

Посельская засмеялась:

– Мы когда-то вместе учились в школе. А потом виделись всего два раза.

– Вы спортсменка?

– Почему спортсменка? – удивилась Наташа.

– Я подумала, что вы познакомились с Ренатой на почве спорта.

– А разве Рената спортсменка? Она мне об этом не говорила.

Августа Мильх усмехнулась:

– Мне она говорила, что хочет стать чемпионкой по плаванию. Но я думаю, что спорт был для нее всего лишь поводом, чтобы пропадать по вечерам.

– Вот как! – засмеялась Наташа. – Интересно, где же она тренируется? Обязательно схожу посмотреть.

– Как будто в бассейне профсоюза строителей. Но сейчас ее в Берлине нет.

– А где она?

– У сестры во Франкфурте.

– Надолго?

– Не знаю. Ее сестра тяжело заболела.

– Будем надеяться, что все кончится благополучно. – Посельская встала со стула. – Извините меня, товарищ Мильх, что я оторвала вас от работы.

– Ничего. Вы зайдите к нам через неделю – мы выставим чудесные вещицы семнадцатого века.

– Спасибо, обязательно зайду. До свиданья. Передайте привет Ренате.

Августа Мильх, ничего не ответив, вернулась к прерванной работе.

На совещании у полковника Семина обсуждали первые сведения, добытые оперативной группой Рычагова.

Посельская, Субботин и сам Рычагов рассказали о том, что ими сделано, и теперь ждали вопросов и советов полковника. А он вот уже несколько минут сидел неподвижно, и глаза его были закрыты тяжелыми веками.

– Рано оценивать то, что вы сделали, и рано говорить о чем-нибудь уверенно… – наконец заговорил полковник. – Пока вы всего лишь нащупываете пути к цели. Совершенно очевидно, что не все пути окажутся правильными. Мне думается, что товарищ Посельская находится сейчас ближе других к существу интересующего нас факта. Но это еще ничего не значит – завтра, послезавтра ближе могут оказаться другие… – Полковник взглянул на Посельскую. – Проявите максимум осмотрительности. Сходить в бассейн надо, согласен. Весьма возможно, ваша версия верна и действительно спорт был второй жизнью Ренаты Целлер. Там и могло родиться ее соучастие в преступлении. Весьма возможно, что где-то поблизости могут оказаться и другие участники похищения Кованькова. Этот бассейн – неплохое прикрытие для бандитов в восточной зоне. Но что будет, если какая-нибудь ваша ошибка даст им понять, что по их следам идет поиск? Они немедленно скроются, дадут сигнал тревоги на Запад, и тогда осложнится работа всей группы. Вы понимаете это, товарищ Посельская?

– Да, понимаю, – тихо ответила Наташа.

– В музее вы как будто ошибки не сделали, но риск все же был допущен.

– Какой же риск? – удивилась Наташа.

– А что, если Августа Мильх тоже соучастница?

– Но все, что мы знаем о ней, против этого! – горячо возразила Посельская.

– И все же: а вдруг?

– Вдруг – это не логика! – запальчиво сказала девушка.

Полковник засмеялся:

– Видите, вы даже здесь горячитесь. Спокойней, товарищ Посельская, осторожней, тоньше, умней…

– Совет принимаю, – тихо произнесла Наташа.

– Только это от вас и требуется. – Полковник заглянул в свои записи и посмотрел на Рычагова. – Теперь о делах ваших, товарищ Рычагов. Значит, эти французские журналисты знают майора Хауссона?

– Безусловно. И все, что они говорили о нем, сходится с нашими данными. Между прочим, они сказали, что журналисты дали Хауссону ироническое прозвище «Отец русских перебежчиков».

– Неплохо, – усмехнулся Семин.

– На пресс-конференциях перебежчиков он неизменно присутствует. Но делает вид, что только присутствует…

– Так… А где находится контора Хауссона, они знают?

– Они говорили про какую-то зону «Игрек». Там размещено все, что американцы хотят спрятать.

– Это мы знаем и без французов. Имеются данные, что у Хауссона есть еще одна контора, где-то в центре Западного Берлина. Нужно побольше узнать о самом майоре. Где он живет? Куда ездит? С кем дружит?

– Попробуем… – тихо обронил Рычагов.

– Вы думаете остаться бельгийским журналистом?

– Да, еще дня три.

– Точно установлено, что подлинного журналиста из этой бельгийской газеты нет?

– Абсолютно точно. Он отозван полгода назад. И действительно, эта газета испытывает материальные затруднения. Ей уже не до корреспондентов в Берлине. И потом, ничего плохого для газеты я не сделаю. Более того, я еще ни разу не произнес ее названия. И постараюсь не произносить впредь.

– Хорошо. – Полковник Семин помолчал. – Неплохо бы познакомиться с каким-нибудь американским корреспондентом, причем с таким, который погрязнее.

– Я уже думал об этом, – сказал Рычагов. – Французы назвали мне фотокорреспондента Отто Стиссена, обещали познакомить с ним. Его прозвище среди газетной братии Дырявая Копилка. Это за то, что он всеми способами пытается сделать бизнес, но все пропивает.

Полковник засмеялся:

– Вот злоязыкое племя!.. Да, познакомьтесь-ка с этой Дырявой Копилкой. – Полковник посмотрел на Субботина: – Ну, коммерсант, теперь о ваших делах. Пока что вы ввели нас в расход и грозитесь ввести в расход еще больший.

– Этого следовало ожидать, – мрачно произнес Субботин.

– Весь вопрос в том, кто он, ваш американец, по чину и званию? Стоит ли он таких затрат?

– Я уже сказал: судя по всему, он из среднего звена. Может быть, майор…

– Но где он служит? Администрация? Пропаганда? Просто воинская часть? В последнем случае он может забросать нас часами, но оказаться бесполезным в главном. – Полковник помолчал и спросил: – Так вы говорите, ваше предложение провести комбинацию с советскими деньгами его не удивило?

– Нисколько. Сперва я ему предложил западные марки. Он отказался. Его устраивают только восточные. И, когда обо всем было договорено, я спросил: может, он хочет получить за часы советские деньги? Он ответил, что ему они не нужны, но он знает одного полковника, который очень интересуется советскими деньгами. Обещал связать с ним послезавтра.

– Вы встретитесь там же?

– Да.

– Сразу уводите его с рынка. Это место опасное. Жулье – народ наблюдательный. Встречайтесь с ним в каком-нибудь кафе, которое посещают солидные спекулянты. И все время помните, что полковник, охочий до советской валюты, для нас очень интересен. Тут вы можете столкнуться с нашим непосредственным противником. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю. Но как же мне все-таки поступить, если тот мой знакомый добудет большую партию товаров?

– Посмотрим… подумаем… Все будет зависеть от того, насколько эта ваша спекуляция будет приближать нас к главному. Все время надо помнить о нашей цели и о том, что время не ждет. Пора уже смыкать фронт. К примеру, если Рычагову удастся сблизиться с Дырявой Копилкой, там может пригодиться и Субботин. Рычагов может познакомить Копилку с коммерсантом, который умеет делать большие и выгодные дела.

– Здорово! – воскликнул Рычагов. – А я-то сижу и думаю: в какой бизнес мне лезть с этим пьяницей?

В помещении плавательного бассейна было тепло и душно. Хлорированной водой пахло даже в вестибюле.

Посельская внимательно изучала объявления и расписание, которыми были облеплены стены вестибюля. Вокруг не умолкал веселый гомон молодежи. Из бара доносилась танцевальная музыка. И вот наконец Наташа нашла то, что искала: расписание тренировочных занятий, в которых упоминалась Рената Целлер. Она входила в группу, которой руководила Альма Гуц. И как раз сегодня вечером Рената Целлер должна была заниматься.