Почти все рыцари разъехались, Рэдвэлл опустел, все дела были завершены, пора и честь знать. Его удерживала только просьба Радхаура, который невнятно намекал о какой-то очень важной встрече, должной состояться сегодня. Но завтра он уже будет на пути в столицу.

Когда появился его доверенный слуга, король полагал, что он сообщит о том, что пришел Радхаур. Но он ошибся, встречи с ним добивался епископ Маридунский.

— Пригласите, — вздохнул Этвард.

После обычных приветствий и благословений, его преосвященство отец Флоридас сел в предложенное кресло и, глядя в глаза королю, спросил:

— Вы не знаете, чем сейчас занят граф Маридунский?

— Я жду его с минуты на минуту, — ответил Этвард, догадавшись, что все не так просто и Радхаур уже не придет.

Он отвел глаза от иссушенного заботами священника, который был ненамного старше самого Этварда, но уже казался пожилым человеком.

— Ваше величество, я приехал сюда для срочного разговора. Однако граф отказался принять меня, сославшись на важные дела и передав через слугу, что появится завтра у меня в аббатстве.

— Ваше преосвященство, а вы не допускаете, что у графа на самом деле могут быть важные дела?

— Я знаю, какие это дела, — криво усмехнулся епископ. И добавил:

— Богомерзкие!!!

— Как вы можете так говорит! Ведь граф Маридунский — ваш родной брат!

— Я не сторож брату моему! — гневно возразил епископ. — Если граф поклоняется Алголу, он достоин самого сурового наказания. И вы, заключивший с Богом договор и милостью его правящий Британией, должны положить конец богомерзким делам.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше преосвященство, — сухо ответил король Этвард.

— О том, что на земле Британии не место дьяволо-поклонникам алголианам, которых вы, ваше величество, привечаете. И тем более сын дьявола Алвисид не может жить в Рэдвэлле.

— Насколько я понимаю, — возразил Этвард, — Алвисид сын Алгола.

— У дьявола много имен, цель — одна. Я был сегодня ночью вызван перед лик Господа нашего и…

Этвард невежливо встал, движением перебив собеседника, и в задумчивости подошел к окну. Затем вновь повернулся к священнику:

— Вы приехали в замок говорить с графом от собственного имени?

— Я приехал говорить не только с графом Маридунским, но и с вами, ваше величество, по прямому поручению Господа нашего! Я приехал не говорить, а предупредить и предотвратить!!! Я хочу немедленно видеть графа Маридунского, пока не произошло непоправимого!

— И что может произойти непоправимого? — в лоб спросил король Этвард. Не любил он, когда ему угрожали.

— Самое страшное, что может случиться для вас лично и нашей страны — мне даже думать об этом не хочется — объявление интердикта, — ответил епископ. — Но и это не в счет по сравнению с тем, что весь мир может рухнуть в бездну!

Как легко с уст епископа слетело страшное слово — интердикт. Запрещение служб, отзыв всех священников, закрытые церкви, молодые не могут сочетаться браком, новорожденных не могут крестить, покойных нельзя хоронить на кладбищах… Народ такое долго не вынесет, Этвард знал — около десятка лет назад интердикт объявлялся в Арагоне и волной смел правящую династию, наложив черный отпечаток на все население страны. То есть интердикт — крайняя мера, решающая. Нет такого христианского государства, чтобы могло долго жить под ним. И если государь допускает, чтобы на его страну наложили интердикт, то тем самым подписывает лично себе смертный приговор.

— Ваше преосвященство, но чем же я и мои подданные могли прогневить Господа нашего?

— Графа Маридунского необходимо остановить. Алвисид не должен вновь своим гнусным дыханием осквернять нашу землю, — заявил епископ Маридунский.

— Скверным дыханием… Он же ваш далекий предок, ваше преосвященство…

— Мне дал жизнь Господь, ему служу и его воле следую, — резко оборвал короля епископ, который знал Этварда с детства и мог позволить себе говорить как старший брат. — А сын дьявола вольготно проживает в Рэдвэлле, и совсем чуть-чуть осталось до того проклятого момента, когда он возобладает былой силой. Этого не должно произойти.

— Хорошо, — неожиданно согласился Этвард. — Но как лично я могу этому воспрепятствовать?

— Убедить Радхаура отказаться от его замысла! Пусть не забивает себе голову сказками, пусть женится, нарожает детей и живет как все…

— Но у него есть невеста и…

— Знаю, — прервал Этварда епископ. — Но лучше — для всех лучше — забыть о той давней истории. Не к лицу христианским рыцарям пользоваться колдовством. Надо отгонять от себя сатану! Ваша сестра погибла, ваше величество, как бы это не было вам больно. Та, что может быть представлена вам в ее облике, — дьявольское наваждение, не более. Какие дети могут родиться от этого союза? — голос епископа достиг высшего напряжения и тут же стал обыденным:

— Об этом я с графом поговорю. Вы же должны убедить Радхаура замуровать Алвисида в склепе, как и положено покойникам, и забыть о нем.

— А если у меня не получится уговорить его, ваше преосвященство?

— А вы постарайтесь, сын мой. Я со своей стороны приложу все усилия, чтобы воздействовать на брата. Он должен выбросить ереси из головы и повернуться лицом в сторону Господа нашего. Но… Но если не получится уговорить, то разве не в вашей власти, ваше величество, арестовать его и держать в темнице как государственного преступника? А преступление его ужасно перед Господом, и потворствуя ему в его замыслах, вы совершаете не меньшее преступление.

— Это вам поручено сказать мне Господом? — пристально глядя в лицо епископа, медленно спросил Этвард.

— Мне поручено образумить вас, — тяжело вздохнул епископ Маридунский. — И предупредить, что завтра в полдень посланец Господа будет ждать вас у Рэдвэлльских камней, чтобы лично передать Его волю.

— Если это все, ваше преосвященство, то мне хотелось бы остаться одному, чтобы как следует обдумать ваши слова.

— Благословляю вас, сын мой, — перекрестил короля священник. — Я все сказал, обратитесь лицом к Господу и думайте.

Епископ встал с кресла, вышел из помещения, и дверь за ним закрылась. Этвард, помедлив немного, позвонил в колокольчик, вызывая слугу.

— Немедленно разыщите графа Маридунского, — приказал он. — Где бы он ни был. Посмотрите, не пошел ли он… Впрочем, нет, если графа не разыщите, то просто позовите ко мне сэра Бламура.

Слуга поклонился и вышел.

Этвард рухнул в кресло, подпер подбородок кулаком и задумался.

А ведь только сбросил с себя у Озера Трех Дев проклятье предательства пятнадцатилетней давности. Предательства, которое не состоялось. И вот снова ему не оставляют выбора. Впрочем, выбор есть всегда, даже когда остается только лишь умереть.

Этвард хотел было послать кого-либо за сэром Ганелом, который после смерти Катифена был у него самым близким доверенным лицом, исполняя обязанности как советника, так и шута — как советник он мог родить дельную мысль, как шут не боялся ее высказать. Король даже хлопнул в ладоши, но, когда двери открылись, передумал и отослал слугу прочь. Груз на душе не поможет нести никто — разделенный с кем-то, он не становится легче, а зачастую наоборот, нести его, когда о тяжести содеянного знает кто-то еще, гораздо тяжелее.

Двери распахнулись, и в покои с поклоном вошел сэр Бламур.

— Где сейчас граф Маридунский? — устремив на сенешаля пронзительный взгляд, спросил король. — У Алвисида?

Старый сенешаль не стал лукавить перед королем, которого некогда гонял мальчишкой.

— Нет, ваше величество, он вместе с сэром Ансеисом отвел Алвисида в подземелье. В волшебный коридор.

— Что? — не поверил собственным ушам Этвард.

— Да, ваше величество. Алвисида нет сейчас в замке, вместе с ним ушли все алголиане. И сэр Ансеис сказал мне по секрету, что Алвисид больше сюда не вернется.

Это сильно меняло дело. Очень сильно — можно завтра на встрече с посланцем Господа сказать, что это сделано по приказу короля.