Это повесть о том, что было. А вот что было до того, как все случилось…

…Однажды Смерть Плоского мира – по понятным ему одному причинам – спас жизнь маленькой девочке. Ту девочку он привел в свой дом между измерениями, где позволил ей вырасти до шестнадцати лет – поскольку считал, что подростки доставляют меньше хлопот, чем малыши, из чего мы делаем следующий вывод: можно быть бессмертной антропоморфической сущностью и тем не менее ошибаться в простейших, так сказать, смертных вопросах…

…Позднее он взял себе ученика по имени Мортимер, или, сокращенно, Мор. Между Изабель и новым учеником Смерти мгновенно возникла взаимная неприязнь, но все мы прекрасно знаем, чем заканчиваются подобные отношения. В качестве заместителя Мрачного Жнеца Мор потерпел сокрушительное поражение, приведшее к некоторому искажению Реальности и поединку между Смертью и его бывшим учеником. И в поединке этом Мор опять-таки потерпел поражение…

…Однако Смерть – все по тем же, понятным лишь ему одному, причинам – сохранил Мору жизнь, вернув его и Изабель обратно в реальный мир.

Никому не известно, с чего вдруг Смерть заинтересовался человеческими существами, с которыми работал на протяжении долгих лет. Вероятно, причиной тому обычное любопытство. Даже самый опытный крысолов рано или поздно начинает искренне интересоваться крысами, которых прежде беспощадно уничтожал. Впрочем, можно сколь угодно долго наблюдать за крысами, записывать каждую подробность их жизней, но так и не понять, каково это на самом деле – бегать по лабиринту.

Впрочем, если верно утверждение о том, что простое наблюдение изменяет объект наблюдения[1], значит, наблюдатель тем более должен измениться.

Мор и Изабель поженились.

И у них родился ребенок.

А еще это повесть о сексе, наркотиках и Музыке, В Которой Слышится Глас Рока.

Э-э…

…Ну, одно из трех – не так уж и плохо, правда?

Конечно, это каких-то жалких тридцать три процента, но все ведь могло быть куда хуже.

А закончилось все одной темной дождливой ночью. Карета, проломив хлипкую, по сути дела бесполезную, ограду, падает с обрыва. Кувыркаясь в воздухе, она достигает далекого дна ущелья – пересохшего русла реки, – где и рассыпается на части.

Госпожа Ноно нервно перебирала бумаги.

Вот сочинение. Шестилетней девочки.

Вспыхивает вытекшее из каретных фонарей масло, раздается взрыв, и из клубов едкого дыма – трагедия тоже подчиняется законам жанра – выкатывается горящее колесо.

А вот картинка. Которую нарисовала девочка в возрасте семи лет. Сплошные черные тона. Госпожа Ноно недовольно фыркнула. Щеботанский колледж для молодых барышень закупал самые дорогие карандаши. Разумеется, всех цветов и оттенков. Но девчонка словно назло выбрала черный.

Последний из угольков с тихим треском щелкает, затухает, и воцаряется тишина.

И тут появляется наблюдатель.

– ДА. Я МОГ ЧТО-НИБУДЬ СДЕЛАТЬ, – бросает он кому-то, скрывающемуся во тьме.

После чего уезжает на лошади прочь.

Госпожа Ноно снова зашуршала бумагами. Она чувствовала себя абсолютно сбитой с толку, она нервничала – впрочем, подобным образом вел бы себя любой нормальный человек, столкнувшийся с этой девчонкой. Обычно бумаги успокаивали ее. Они – сама надежность, на них всегда можно положиться.

Но этот несчастный случай…

Госпожа Ноно не в первый раз оказывалась в такой ситуации. Когда руководишь большим пансионом, время от времени приходится сталкиваться со всякого рода неприятными известиями. Родители многих девочек частенько уезжают за границу, дела могут быть самыми разными, но зачастую большие деньги чреваты встречами со всякими неприятными людьми.

И госпожа Ноно знала, как вести себя в подобных случаях. Это больно, но не смертельно. Сначала – потрясение, слезы, а затем все постепенно рассасывается. Люди умеют справляться с такого рода новостями. В человеческий мозг заложен специальный сценарий, предусматривающий подобные случаи. И жизнь продолжается.

Но эта девочка была абсолютно спокойна. И подчеркнуто вежлива. Кошмарный ребенок! О нет, госпожа Ноно не была лишена сочувствия – несмотря на то что всю свою жизнь посвятила делу образования, – однако ж есть приличия, которые нужно блюсти… Госпожа Ноно точно знала, как следует вести себя в подобных ситуациях, но эта девчонка никак себя не вела, поэтому управительница слегка волновалась.

– Э… наверное, тебе хочется побыть одной, поплакать? – подсказала госпожа Ноно, пытаясь направить ход событий в нужное русло.

– А это поможет? – спросила Сьюзен.

Госпоже Ноно это помогло бы. Определенно помогло бы.

– Кажется, ты не до конца поняла то, что я тебе сказала?.. – только и смогла вымолвить она.

Девочка долго смотрела на потолок, словно пытаясь решить в уме сложную алгебраическую задачу.

– Я работаю над этим, – наконец отозвалась она.

Она как будто все знала заранее – и заранее все для себя решила. Потом госпожа Ноно попросила учителей присмотреть за Сьюзен, но услышала в ответ, что сделать это будет довольно трудно, поскольку…

В дверь кабинета госпожи Ноно кто-то постучал – нерешительно, словно не хотел, чтобы стук был услышан. Управительница отвлеклась от воспоминаний и усилием воли вернулась в настоящее.

– Войдите.

Дверь распахнулась.

Сьюзен всегда приближалась бесшумно. Это отмечали все учителя. «Жуть какая-то, – говорили они. – Она возникает перед тобой, когда ты меньше всего ожидаешь этого».

– А, Сьюзен, – кивнула госпожа Ноно, и по ее лицу, как нервный тик по пугливой овце, пробежала улыбка. – Присаживайся, прошу тебя.

– Конечно, госпожа Ноно.

Госпожа Ноно переложила пару бумажек с места на место.

– Сьюзен…

– Да, госпожа Ноно?

– С сожалением вынуждена отметить, что тебя снова не было на уроках.

– Я вас не понимаю, госпожа Ноно.

Управительница наклонилась вперед. Конечно, ребенок пережил такое потрясение, однако… в этой девочке было что-то откровенно неприятное. Сьюзен блестяще успевала, но только по предметам, которые ей нравились. Настоящий алмаз – сплошные острые грани и холод внутри.

– Ты опять… за свое? – спросила она. – Ты же обещала, что прекратишь эти глупости.

– Госпожа Ноно?

– Ты снова становилась невидимой?

Сьюзен покраснела. Как и госпожа Ноно, правда та – в меньшей степени. «Совершенно нелепая ситуация, – возмущенно подумала управительница. – Мне-то что краснеть? И… О нет…»

Она несколько раз недоуменно моргнула.

– Да, госпожа Ноно? – сказала Сьюзен буквально за мгновение до того, как госпожа Ноно окликнула:

– Сьюзен?

Госпожа Ноно содрогнулась. Про это учителя тоже рассказывали. Иногда Сьюзен отвечала на вопросы прежде, чем их задавали…

Управительница попыталась взять себя в руки.

– Ты ведь все еще здесь?

– Конечно, госпожа Ноно.

Совершенно нелепая ситуация…

«Невидимость здесь ни при чем, – твердо сказала себе госпожа Ноно. – Просто… она умеет становиться незаметной. Эта девчонка… Она… Но с кем я…»

Управительница перевела дыхание и сосредоточилась. Именно на такой случай она составила памятную записку, которую прикрепила к личному делу девочки.

«Ты разговариваешь со Сьюзен Сто Гелитской, – прочитала госпожа Ноно. – Постарайся не забыть об этом».

– Сьюзен? – наконец отважилась позвать она.