Подобные рассказы я слышал от нескольких жителей Хадрамаута. Неужели Ковчег и в самом деле, как предполагают некоторые раввинские тексты, спрятан где-то в Аравийской пустыне? Правда ли, что он хранился в Медине, древнем еврейском городе-оазисе в местности Хиджаз на северо-западе Аравии — у еврейских племен бану-л-надир, бану-кайнука и бану-курайза? Или же Ковчег был в другом еврейском городе-оазисе, таком как Хайбар, или Фадак, или Вади-и-Кура, или Тайма, то есть немного севернее? Правда ли, что когда-то давным-давно его привезли в Хадрамаут? Быть может, в период иудаизации Химьяритского царства?
Для беглых священников, желающих найти для Ковчега безопасное укрытие, великая Аравийская пустыня, где встречаются сильные еврейские общины, готовые протянуть руку помощи, — просто идеальный вариант. К тому же в пустыне древесина акации может храниться вечно. Здесь — одно из самых засушливых мест на земле.
Оставались в этой мозаике кусочки, которые не совсем укладывались в общую картину. Очень-очень старые легенды, имеющие отношение к пророку Худу, связывают Хадрамаут с древними евреями. Согласно более поздним, евреи поселились в вади еще до Мухаммеда и жили здесь до пятнадцатого века. А еще есть предания, связывающие Ковчег Завета с Хадрамаутом. Кроме того, я считал, что Сенна — которая всего в нескольких милях от Кабр-Худа, — город преданий лемба, а значит, тут есть и связь с легендой о Нгома. А сходство между Ковчегом и Нгома весьма примечательно. Между вади Хадрамаут и Ковчегом достаточно много общего, и потому имеет смысл продолжить расспросы.
На несколько дней мы разбили лагерь в Кабр-Худе и большую часть времени проводили, карабкаясь по ближайшим утесам в поисках пещеры и внимательно разглядывая поверхность камней в поисках замурованного устья. Мы нашли несколько подходящих на вид мест и немного там покопались — лопатой и киркой, прихваченными из Тарима. Одна пещера, заваленная огромным валуном со следами какой-то замазки, показалась особенно заманчивой, но внутри нашлись только следы пребывания коз и пастухов.
Мы как следует запаслись водой, виски, сардинами, консервированными египетскими бобами, луком, арабским хлебом; в полдень мы возвращались в Кабр-Худ, чтобы укрыться от жары, поесть и отдохнуть. На ночь мы укладывали спальные мешки под большой скалой, вблизи усыпальницы пророка, и под небом пустыни тихонько потягивали из пластиковых стаканчиков «Лафройг», который Дауд привез контрабандой из Каира.
Однажды поздно ночью, когда мы расположились у гробницы, к нам подкрались какие-то вооруженные люди. Мы ничего и не слышали. Меня тихонько потрясли за плечо. Я проснулся и узнал мрачную физиономию раба, которого видел в Сенне, в доме краснобородого муктара. Парень объяснил, что его хозяин, муктар, послал его с товарищами за нами. У гробницы нельзя оставаться ни минуты. Слухи о нашем интересе к Ковчегу разошлись по всей долине и привлекли внимание кое-кого из хорошо вооруженных мусульман в соседней стране.
Они выяснили, что мы расположились у гробницы, и уже направляются в Кабр-Худ. Люди муктара не знали, что у этих мусульман на уме, но догадаться было нетрудно. Нам посоветовали немедленно вернуться в Тарим. Мы мигом покидали вещи в машину. Дауд — потрясающий водитель, бесстрашный до отчаянности. Он так резко газанул с места, что завизжали шины, и гнал, пока на горизонте в розовом рассветном полумраке не показались минареты Тарима. Мы отлично понимали, что еле унесли ноги.
Несколько дней спустя мы вернулись в вади — поблагодарить муктара за своевременное предупреждение. В качестве благодарности я принес ему бочонок с местным медом из вади Дован, который в Йемене очень ценится. Муктар сообщил, что люди, нас искавшие, — исламисты из Саудовской Аравии, Ирака и других частей мусульманского мира.
— Они бы вас убили, — мрачно сказал он. — По вади прошел слух, что ты — ясновидящий и ищешь замурованную пещеру, в которой спрятан святой Ковчег пророка Мусы. Если это так, нам следует чествовать тебя, а не убивать. Ведь написано в священном Коране: «Разве сравнится слепой и зрячий, или сравнятся разве мрак и свет?»[37] Эти люди, которые хотели вас схватить, думают, что скачут на крылатом коне ислама, а на самом деле они трясутся на ишаке шайтана. Нас учит священный Коран, что единственный путь — это путь Аллаха.
Поблагодарив меня за мед, муктар расстегнул ремень и вынул из серебряных ножен джамбийю. Он показал мне выгравированную на клинке арабскую надпись: «Да сохранит тебя Аллах от того, чего ты больше всего страшишься».
Муктар сунул мне кинжал и настоял, чтобы я принял этот подарок. Он, мол, будет хранить меня, пока я не найду то, что ищу, — или пока то, что я ищу, не найдет меня.
Когда мы с Даудом были в Хадрамауте, меня не оставляло разочарование. Я как будто попал в самую середину лабиринта, откуда мне не выбраться. Ниточки очень тонкие и тянутся в противоположных направлениях. Я старался действовать методично, отбрасывать все пути, которые никуда не ведут. Удавалось это не всегда.
Больше всего меня ставило в тупик столь значительное сходство между фалаша и лемба. Фалаша я пока что не вычеркнул окончательно. Они еще могли дать мне полезную информацию. Конечно, у фалаша с лемба много общего. И те и другие — африканцы, владеют мастерством выплавки металла, практикуют магию. И те, и другие считают, что происходят из древней Иудеи. И у тех и у других есть легенды, которые связывают их с потерянным Ковчегом.
Фалаша утверждают, что пришли из местности под названием Сеннар. Лемба, живущие на другом конце континента, уверены, что пришли из Сенны — название, которое звучит почти так же, как «Сеннар». Есть ли здесь какая-то связь?
Действительно ли лемба ушли из Израиля несколько тысячелетий назад? Действительно ли они дошли до Элефантины на Ниле, а потом до Судана и Сеннара на Голубом Ниле? А если их затерянный город — это не Сенна в Хадрамауте, а Сеннар на Голубом Ниле, и в древности они имели какое-то отношение к распространению на здешних землях иудаизма?
Или они пришли из Сеннара в Судане в город Сенну в Йемене, принеся с собой иудейские обычаи, за которые так крепко держатся и теперь? И имеют ли фалаша какое-либо отношение к аравийской Сенне, где тоже столь многое связано с иудаизмом? Или, быть может, Сенна — искаженное название прибрежного города Сейюн, очень похожее на арабское название Сиона?
О Сейюне, который был, возможно, африканским Сионом, нам известно мало. Согласно марокканскому картографу двенадцатого века Абу Абдаллаху Мухаммеду Аль-Идрису, Сейюн — «город земли Софала, и населен он индийцами, неграми и прочими племенами». В тринадцатом веке арабский философ и историк Гассан ибн Саид описывал Сейюн как столицу государства Софала, где люди «поклоняются идолам и камням, которые они смазывают жиром крупных рыб. Их основное богатство — золото и железо. Одеваются они в шкуры леопардов». На некоторых старинных европейских картах на побережье недалеко от Софалы есть некая Сенна. Вполне вероятно, что эта Сенна и есть затерянный древний Сейюн, о котором пишут арабские географы.
Итак, город населяли люди самых разных национальностей с разнообразными диковинными религиозными обычаями. Куда же еще бежать евреям с юга Аравийского полуострова, как не в Сейюн (Сион), находящийся за пределами влияния мусульман? Более чем логично предположить, что лемба заселили эту землю, назвали город в память о своей родной Сенне или Сионе, а потом двинулись в глубь материка и построили другие города с названием Сенна (или Сейюн).
Было бы, конечно, заманчиво сделать смелый и эффектный вывод, но у меня не было данных. Ни тебе останков, ни кусочка пергамента, ни каких-либо записей. Ничего.
Когда мы с Даудом жили в Кабр-Худе, я задумался: существовала ли в древние времена какая-либо связь между лемба и именно этим местом? Есть ли общее между историей Нгома Лунгунду, который священники несли на шестах из Сенны, и местными арабскими легендами о том, как во времена пророка Мухаммеда сюда доставили Ковчег и спрятали в пещере? Вероятно, есть. Однако за годы, проведенные в библиотеках Европы и Ближнего Востока, мне лишь раз попались сведения, которые могли бы проложить мост между Аравией и Нгома Лунгунду.
