На следующий вечер около десяти часов мы протолкались сквозь плотную толпу на центральном вокзале Каира и уселись в довольно шикарный спальный вагон, чтобы совершить пятисотмильное путешествие в Асуан. Большую часть пути поезд шел вдоль Нила. Мы ехали на юг; спал я плохо. У меня над головой на верхней полке храпел и бормотал Дауд. Раз или два я услышал имя его бывшей невесты. Один раз он пробормотал имя Мариам. Потом захрапел снова — я даже не знал, что можно храпеть так громко. Немного погодя Дауд заплакал. Потом наконец крепко уснул.

Один раз, сидя на постели и таращась в окно, я наблюдал зловеще-красивый пейзаж, лишенный всяких красок. Посреди возвышалось огромное облитое мягким лунным светом сооружение времен фараонов. Я снова впал в беспокойный сон.

Рассвет застал нас к югу от Луксора; я проснулся и увидел фелюгу, которая двигалась по реке, вдоль которой пролегала железная дорога. На носу сидел старик, а на корме — мальчик. Посередине стоял прикрепленный ремнями сундук. Наверное, точно так же путешествовал к своему убежищу и Ковчег — привязанный к палубе какого-нибудь суденышка — в сопровождении пары беглых священников.

Прибыть из Каира в Асуан — значит прибыть в Африку. На вокзале толпились черные африканцы — продавали изделия из кожи, разрисованные куски папируса, целые связки африканских барабанов. Звуки, запахи, жара — все африканское. Мы сели в такси и прибыли в гостиницу «Катаракт», в которой Ронит забронировала нам номера, — величественное здание терракотового цвета.

Гостиница «Катаракт» почти всегда привлекала коронованных особ, государственных деятелей, богатых и известных людей. Она считается одной из лучших в Египте. Однако примерно за месяц до нашего приезда в южном Египте появился большой спрос на туристов: исламские террористы взорвали туристское судно, и гостиница стояла почти пустая. Ронит нас не посрамила: сняла апартаменты с охраной в старой части «Катаракта». С балкона огромной комнаты, сидя под пальмами, я любовался островком Элефантиной и лежащей вдали пустыней. Быть может, именно на этот остров, сверкавший сейчас внизу, словно драгоценность, и привезли некогда Ковчег, в сопровождении священников и охраны — дабы не допустить кощунства со стороны царя Манассии.

Дауд заглянул в мой номер и сообщил, что собирается сходить к торговцу рукописями, а потом навестить каких-то дальних родственников. Я немного посидел на балконе, попивая свежий апельсиновый сок и очередной раз просматривая библейские тексты в поисках какого-нибудь намека на то, что во времена царя Манассии Ковчег перевезли в Египет.

Древние иудейские хроники политеиста Манассию буквально проклинали. Каких только преступлений он не совершал! По мощеным улицам священного Иерусалима лилась кровь убитых по его велению верующих. Он поместил в Святая Святых иноземных идолов и «проводил сыновей своих чрез огонь в долине сына Енномова, и гадал, и ворожил, и чародействовал».[30] Во времена его правления в Иерусалиме просто опасно было веровать в Единого Бога!

Если верить утверждению Библии, можно предположить, что незадолго до воцарения тирана Манассии Ковчег все еще находился в Иерусалимском храме. Об этом сказано в Книге пророка Исайи, в которой описывается осада Иерусалима ассирийским царем Сеннахиримом в 701 году до нашей эры. Согласно повествованию, в тот опасный момент царь Езекия пришел в Храм, чтобы обратиться к Богу с молитвой: «Господи Саваоф, Боже Израилев, сидящий на Херувимах!»[31] — таково было особое обращение к Господу, пребывающему над «престолом» Ковчега между золотыми херувимами. По всей вероятности, тогда, в 701 году до нашей эры, Ковчег все еще находился в Святая Святых.

Презираемый всеми Манассия взошел на трон через четырнадцать лет после описанного события. Ему исполнилось только двенадцать. Правил он до 643 или 642 года до нашей эры.

Вопрос вот в чем: могли ли священники, столь озабоченные вопросами чистоты и скверны, допустить, чтобы помешанный на идолах Манассия надругался над самым чистым, самым священным для иудеев предметом? Нет, не могли, если у них была возможность его спрятать.

Подобно тому как в 587 году до нашей эры священники вывезли одну из дверей, ведущих в Святая Святых, на тунисский остров Джерба, желая уберечь ее от осквернения после разрушения Храма, они могли — по той же причине — в годы правления нечестивого царя Манассии вывезти Ковчег. Во Второй книге Паралипоменон имеется намек на такой поворот событий — там, где говорится о правлении царя Иосии (637–607 годы до нашей эры). У евреев принято считать Иосию настолько же хорошим царем, насколько Манассию — скверным. Иосию чтили за то, что он восстановил Иерусалимский храм и исправил многое из содеянного предшественником. Среди прочего Иосия приказал священникам вернуть Ковчег в Храм.

Стало быть, священники его уносили: вероятно, прятали где-то в Иерусалиме или за пределами города — нам неизвестно. Довольно саркастично звучат обращенные к священникам слова Иосии «нет вам нужды носить его на раменах».[32] Иными словами, царь хотел, чтобы Ковчег пребывал там, где ему надлежит, в Святая Святых, а не кочевал взад-вперед на плечах у занудливых святош.

Я припомнил также слова Рабина о том, что, согласно иудейским источникам, пророчица Олдама посоветовала царю Иосии спрятать Ковчег — может, как раз от самих священников, — и он укрыл его где-то в Храме.

Но если тысячу лет назад летописцы этому и верили, то в Библии подобная история ничем не подтверждается. Библия не говорит, куда забрали Ковчег или где его спрятали. И именно нестерпимое молчание о судьбе Ковчега и создало вокруг него вечную ауру таинственности. Все, что мы знаем из Библии, — что Ковчег изначально поместили в Храм Соломона, храм, построенный специально для этой цели. А что с ним происходило во время последующих бедствий и потрясений, нам попросту неизвестно. Основной источник об этом умалчивает. И странно, но в других древних ближневосточных текстах упоминаний о Ковчеге нет вообще.

Поглядывая на пустыню, я испытывал все большую досаду и думал о том, что от латинского слова «агса», от которого происходит английское «агк» — ковчег, произошло еще одно английское слово — «arcane» — загадочный, таинственный. Действительно, к чему подобное определение подходит больше, чем к Ковчегу?

Я пытался собраться с мыслями и рассуждать логически. Заказал в номер целый кофейник крепкого кофе и занялся формулировкой проблемы. Ковчег почти наверняка удалили из Иерусалимского храма до вторжения вавилонян в 587 году до нашей эры. Это могло случиться и раньше, например во время царствования Манассии или более раннего правления Ровоама. В условиях того времени Египет был единственным полностью подходящим местом, чтобы спрятать Ковчег, и если его увезли в Египет, то остров Элефантина — отличный вариант. Возможно, самый лучший. Грэм Хэнкок — не единственный, кто предполагал, что Ковчег повезли вверх по реке, на Элефантину, волшебный островок, на который я смотрю сейчас с балкона.

Ни одного доказательства, что Ковчег отвезли на остров, у нас нет, но со стороны священников такое решение было бы самым разумным, и в немалой степени из-за тамошнего храма — почти копии Иерусалимского храма. Крыша у него была из кедра; он был ориентирован в сторону Иерусалимского храма и служил для отправления иудейских культовых обрядов под руководством священников — в жертву приносились животные, и все делалось по тем же правилам, как в Иерусалиме. На всей земле это было самое близкое к Иерусалиму место.

Чтобы прояснилась голова, я выпил пару чашек кофе и долго плавал в гостиничном бассейне. Освежившись, отправился на остров. Он не больше мили в длину и необычайно красив; на нем полно развалин, относящихся к самому началу египетской истории. Элефантину часто использовали как форт: остров-крепость защищал южную границу с Нубией. Сейчас он покрыт дивными пышными садами, полными африканских птиц. Когда именно там построили иудейский храм, нам не известно. И все же о храме на Элефантине мы знаем довольно много — благодаря целой груде сохранившихся папирусов.