И в последующих напластованиях Ладоги много скандинавских вещей – целых фибул и отдельных их деталей, костяных изделий, только в Ладоге известна на Руси характерная скандинавская обувь, встречаются в Ладоге и особые норманнские амулеты – молоточки Тора. Именно с деятельностью скандинавов связан расцвет ладожской торговли.
В древней Ладоге можно было купить фризские гребни, привозные стеклянные бусы, западноевропейскую посуду, здесь окрестные финны сбывали меха или обменивали их на дорогие украшения или высококачественное оружие, которое потом использовали у себя дома – в межплеменных войнах. Здесь завершали свое плавание большие морские корабли, на которых норманны приплывали на Русь.
Неудивительно, что именно в Ладогу поместил приглашенного славянами и финнами князя Рюрика составитель той редакции «Повести временных лет», которая отразилась в Ипатьевской летописи. Как мы увидим чуть позже, сами скандинавы знали Ладогу лучше, чем любой другой город Руси.
Да и само название «Ладога» ученые выводят от древнескандинавского Aldeigja. Но и Aldeigja – не исконное название Ладоги. Так скандинавы переиначили финское Alode-Jogi (Нижняя Река) – название реки Ладожки.
Но вернемся к «варяжской легенде».
Сюжет рассказа выглядит обидным, почти оскорбительным – не сумев договориться между собой, наши далекие предки обращаются к чужеземному предводителю варягов и приглашают его владеть собой! Рассказ рисует широкую варяжскую колонизацию Северной Руси – пришельцы обосновываются в Новгороде, Изборске, Белоозере, и всеми славянскими и финскими племенами обладает Рюрик…
Наши князья – иноземцы?! Русью правили конунги?!
Едва ли не каждое слово этого рассказа порождает вопросы, и на многие из этих вопросов нет и, видимо, не будет уже никогда однозначного ответа.
Как соотносятся термины «русь» и «варяги»? Какой народ прячется под словом «русь», и народ ли это вообще? Почему предводителям племен понадобилось вообще искать князя так далеко, где-то за морем?
Сразу скажем, что приглашение князя на княжение в тот или иной город – обычная древнерусская практика, ничего исключительного или необычного в этом сюжете нет. Так, в 970 г. новгородцы будут просить Святослава Игоревича дать им на княжение одного из его сыновей. Для понимания этой практики надо знать, что представляла собою в Древней Руси княжеская власть.
Князь традиционно видится неким дальним предком царя, абсолютного монарха. Вроде бы он в полной мере управляет делами своего княжества – решает вопросы войны и мира, судит людей… В действительности ситуация значительно сложнее.
Деятельность князя в древнерусском обществе была в первую очередь связана с войной – князь был предводителем войска, защищавшего ту или иную землю или город. Кроме того, именно через фигуру князя на жизнь общины влияли высшие силы. Без князя древнерусская городская община не могла считаться полноценной, она была уязвима и для врагов, и для злых потусторонних сил.
Князь должен командовать войском, которое защищает общину. Войско это состояло из княжеской дружины и ополченцев-воев. Князь как военный предводитель должен уметь эффективно защищать общину от нападения соседей или, наоборот, – успешно организовывать нападение на соседей. Кроме того, именно князь, скорее всего, руководил проведением больших обрядов в праздничные дни годового цикла.
Если князь не справлялся с обязанностями, он мог быть смещен, изгнан, а в исключительных случаях – убит. Князь в Древней Руси никогда и нигде не был полноценным монархом, его власть сильно ограничивалась общинными традициями.
Вот такую хорошо известную практику приглашения князя и описывает в «варяжской легенде» летописец. Ученые, считающие летописный рассказ о призвании варягов отражением реального исторического факта, полагают, что Рюрик был приглашен «северной федерацией» (так иногда обозначают большую общность северославянских и финских племен, упомянутую в легенде о призвании) княжить на основе договора, «ряда».
Надо сказать, что воцарение чужеземца у того или иного народа вовсе не было в раннем Средневековье чем-то из ряда вон выходящим. Более того, такой чужеземный предводитель действовал в первую очередь в интересах того народа, которым он правил.
В «Хронике Фредегара», написанной в VIII в., есть интересный рассказ о некоем франкском купце по имени Само, который, отправившись к славянам торговать, успешно возглавил борьбу против грозных кочевников-авар, а затем был избран славянским королем. Тридцать пять лет правил Само славянским государством и совершил множество походов на соседей – не только на авар, но и на Франкское королевство, которым правили в ту пору короли из династии Меровингов. Однако сразу после смерти Само в 658 г. это государство распалось.
* * *
Итак, нельзя исключать того, что под «варяжской легендой» все же лежит какое-то событие, действительно случившееся в IX столетии. Но какое – это уже вряд ли когда-то удастся узнать. Сама же легенда содержит много явных фольклорных трафаретов – это и три брата, и сам мотив призвания, иными словами, перед нами рассказ сугубо литературный.
Однако все же что-то происходило на северо-западных границах славянских земель в середине IX в. Об этих событиях говорят археологические материалы. На рубеже 860-х гг. почти полностью выгорела Ладога – форпост скандинавского влияния на севере Руси. Одновременно почти на 10 лет прервалось поступление в Швецию и на остров Готланд арабского серебра – этот перерыв можно проследить по составу монет в кладах, ведь каждая арабская монета имеет точную дату чеканки. Но связаны эти археологические факты, скорее всего, не с призванием Рюрика, а с тем отпором, который был дан шведским викингам в начале 860-х гг. славянами и финнами («изгнаша варяг за море и не даша им дани»).
Поскольку Рюрик – первый наш князь, выяснение его этнической принадлежности представлялось для многих ученых делом первостепенной важности. Из рассказа вроде бы следует, что Рюрик – скандинав, однако это для очень многих авторов не очевидно. Итак, кем же был Рюрик?
На этот счет существуют три точки зрения, и за каждой – десятки научных работ.
Первая и основная: Рюрик по происхождению швед, точнее, свей – выходец из Средней Швеции, из области знаменитого торгового города Бирка. В пользу этого положения говорит археология – подавляющее большинство найденных у нас скандинавских предметов имеют аналогии именно в материале Средней Швеции.
Вторая теория: Рюрик скандинав, но не швед, а датчанин. Европейским источникам он известен под именем Рерика Фрисландского. Этого мелкого датского конунга некоторые исследователи отождествляют с Рюриком «Повести временных лет».
Рерик Фрисландский владел городом Дорестадом во Фрисландии, в 850-х гг. контролировал устье реки Эйдер в Ютландии (по этой реке проходил торговый путь в богатый датский город Хедебю), возможно, принимал участие в блокаде Бирки, которую датчане предприняли в 852 г. Западные ученые детально исследовали его биографию, в которой имеется, однако, лакуна. Что делал Рерик с 863-го по 872 г., никому не известно – источники молчат. Отсюда родилось предположение – как раз в это время он и был на Руси, и улаживал дела северного «суперсоюза». Это предположение вполне согласуется и с летописной датой «призвания варягов» (а расхождение в один год объясняют тем, что в 862 г. славяне и финны заключили лишь предварительный договор с Рериком). С политической точки зрения призвание датчанина было для племенной «федерации» делом вполне оправданным и выгодным – Рерик этнически был для погрязших в междоусобицах славян и финнов нейтрален, а для шведов («варягов из заморья») – враждебен.
Однако никаким внятным показанием источников подтвердить эту гипотезу не удалось. Нигде нет упоминаний о том, что Рерик Фрисландский предпринимал какие-то поездки на восток. В качестве доказательства пребывания датчан на Руси иногда приводят наличие характерного ютландского погребения в могильнике Плакун, близ Старой Ладоги. Но, как показали исследования археолога К.А. Михайлова, это самое раннее захоронение Плакуна было совершено все же несколько позднее эпохи Рерика Фрисландского – в 890-е гг.
