Я сделал несколько быстрых умозаключений. Должно быть, Алисия хочет выдать Вики за своего сына Себастьяна, но Себастьяну всего двадцать, и он, вероятно, не более готов к женитьбе, чем Вики. Очевидно, Алисия предпочла бы увидеть двадцатиоднолетнюю Вики, выходящей замуж за во всех отношениях подходящего двадцатитрехлетнего Себастьяна, окончившего Гарвард и благополучно положившего начало своей карьере в банке. А тем временем Корнелиус продолжает поддерживать мысль, что трехлетнее ожидание приведет к полному несчастью, и предлагает мне спасти всех от нервного срыва своим появлением на сцене с обручальным кольцом в руке. Затруднительное положение Алисии казалось очевидным; разрывающаяся между естественным желанием поддержать сторону Себастьяна и естественным страхом за будущие скандалы вокруг своей приемной дочери, она хотела услышать мою точку зрения на состояние этой проблемы.

Я не мог придумать, какую позицию мне следует занять. Рассуждая логически, я должен принять сторону Алисии и поддержать Себастьяна; я должен приветствовать любого, кто подыскал бы другого мужа для Вики, но я не мог забыть отвращения Вики к Себастьяну, и я был убежден, что она никогда не выйдет за него замуж. Но был ли я действительно в этом убежден? У молодых девушек семь пятниц на неделе. А Алисия может стать полезным союзником...

Целесообразность восторжествовала. Я глубоко вздохнул.

— Послушай, Алисия, — осторожно произнес я, — я действительно сочувствую твоему положению; это большая проблема. Но выйдет ли Вики замуж раньше или позже, задача заботиться о ней — это ведь не единственная ответственность ее мужа, и, откровенно говоря, как я и собирался сказать Корнелиусу, я бы не хотел брать на себя такую задачу.

У нее расширились глаза. Я почувствовал, словно я, летая на самолете, попал в воздушную яму; или как будто бы трясина, из которой я пытаюсь выбраться с момента моего разговора с Корнелиусом сегодня днем, наконец, сомкнулась над моей головой.

— Ты? — недоверчиво спросила Алисия. — Корнелиус предложил тебе жениться на Вики?

Я слишком поздно понял, что затруднение Алисии состоит не в том, выйдет ли Вики замуж за Себастьяна. Она просто не могла решить, поженятся ли они раньше или позже. Я поспешно сказал:

— Нейл просто изучал разные возможности. Конечно же, мы оба согласились, что Себастьян самый подходящий вариант.

Алисия поставила свой стакан с шерри и принялась натягивать перчатки. Ее лицо казалось изваянным из слоновой кости.

— Корнелиусу всегда было наплевать на Себастьяна, — сказала она. — Я должна была догадаться, что он захочет меня так наколоть.

— Алисия...

Она резко повернулась ко мне:

— Ты бы тоже хотел это сделать, не правда ли? — сказала она дрожащим голосом. — Ты бы женился на ней! Все, что Корнелиусу надо сделать, это убедиться, что он достаточно сильно щелкнул хлыстом. — Впрочем, если подумать, зачем ему щелкать хлыстом? Тебе предложили прекрасную молодую девушку, доступ к состоянию Ван Зейлов и перспективу для твоих детей получить все социальные преимущества, которых ты никогда не имел. Ты не настолько хорош, Сэм Келлер, чтобы отказаться от такого предложения!

Я почувствовал, как жар разлился по моей спине, но сохранил самообладание. Я сказал самым вежливым голосом:

— Я люблю совсем другую женщину и собираюсь на ней жениться. Вики меня не привлекает, Алисия. Кто-нибудь другой, может, и считает ее самой завидной наследницей на восточном побережье, но для меня она просто сбившаяся с пути школьница, которая зовет меня «дядя Сэм».

— Значит, в конечном итоге Корнелиусу пришлось щелкнуть хлыстом. Какое это имеет значение? Конечный результат будет один: ты женишься на ней, — сказала Алисия и вышла, захлопнув передо мной дверь.

Некоторое время я прислушивался к отдаленному шуму лифта, но затем вытер пот со лба, пошел в кабинет и снял пластинку Глена Миллера с проигрывателя.

Я хотел было позвонить Терезе, но боялся оторвать ее от работы и разозлить еще больше. Я хотел напиться, чтобы заглушить сексуальное возбуждение, из-за которого не мог найти себе места, но я знал, что уже слишком много выпил в этот вечер. Я хотел перестать думать о том, что бы произошло, если бы Пол Ван Зейл прошел мимо меня, но я был так расстроен, что, бессильно упав на диван, долгое время мог только продолжать бесплодно мечтать о провинциальном домашнем уюте.

Я сказал себе, что моя сентиментальность объясняется тем, что я холостяк, но такое вполне очевидное объяснение не сделало мои мечты менее привлекательными. Затем я подумал, что наверно я такой сентиментальный, потому что я немец, и сразу же мечты потеряли свою привлекательность. Я размышлял: как странно, что для различных народов объекты идеализации различны. Для англичан это животные. Для французов таким объектом является любовь. Американцы, становятся сентиментальными при виде насилия, прославляют дикий запад, а теперь вторую мировую войну в неиссякаемом потоке голливудских фильмов и Бродвейских представлений. Я подумал о Роджерсе и Хэммерстейне, безошибочно нащупавших этот сентиментальный пласт в подсознании американцев, создав и поставив сначала «Оклахому», а теперь вот «На знойном юге»6.

Я отметил в уме, что необходимо проверить, где билеты, которые я давно купил на субботний вечер. Я планировал сделать Терезе сюрприз. Я все-таки сделаю ей сюрприз. Наконец моя депрессия начала проходить. В конце концов, всем известно, что успешный роман редко представляет собой восходящий участок кривой на графике счастья, но имеет тенденцию колебаться, как акции на бирже: только на том основании, что индекс Доу Джонса изредка падает, ни у кого не возникает опасение, что приближается экономический крах.

Я планировал, как снова сделаю Терезе предложение во время ужина с шампанским после премьеры мюзикла «На знойном юге», как вдруг зазвонил телефон.

Я схватил трубку:

— Тереза? — спросил я, задыхаясь.

— Кто? Нет, это Вивьен. Есть какие-нибудь новости, Сэм?

Меня поразило, что я полностью о ней забыл.

— Вивьен! — сказал я. — Эй, я как раз собирался тебе позвонить. Да, с Вики все в порядке — она вернулась домой, так что тебе больше не о чем беспокоиться.

— Кто-нибудь сказал Вики, что я в городе?

— Я сам ей это сказал, но она не хочет сейчас ехать в Форт-Лодердейл, она решила, что ей больше хочется поехать в Европу с Эмили. Прости меня, Вивьен, я сделал все, что мог, чтобы продвинуть твое дело.

— Ты проталкиваешь только одно дело, Сэм Келлер, — с горечью сказала она, не веря мне, — и только одному хозяину служишь ты со своим топором! — И она бросила трубку с такой же силой, как Алисия хлопнула дверью перед моим носом.

Я отправился спать, и мне приснился мир, в котором я был себе хозяином. Я заснул, и мне снился мир без Корнелиуса. Я спал, и во сне я прошел по ту сторону зеркала к голубому небу и еще более голубому морю Бар-Харбора. Я пошел спать и мне приснился...