— Что ты хочешь услышать от меня? — Жене было приятно чувствовать тепло его рук на своих плечах.

— Ты знаешь! — Федор неотрывно смотрел ей в глаза, пытаясь в них найти ответ на свой вопрос.

Женя вдруг положила свою голову ему на грудь, и он обхватил всю ее своими сильными руками. Так они стояли, в молчании и замерев. Было слышно, как тикают часы, и Женя с сожалением подумала, что момент их расставания уже близок. Она подняла голову и потихоньку выбралась из его объятий.

— Еще вопросы есть?

— Вопросов нет. Есть просьба: можно мне у тебя остаться?

— Нет. — Женя ответила не задумываясь и сразу же ушла на кухню.

Она успела вымыть посуду и еще раз подогреть чайник, но Федор так и не пришел. Наконец Женя вынула торт из холодильника и вошла с ним в комнату.

— Ты будешь кофе или чай?

Федор сидел все в той же позе. После слов Жени он встал и, стараясь не смотреть на нее, извинился:

— Мне пора уходить. Спасибо, все было просто замечательно.

Он стал молча обуваться. Женя стояла рядом и наблюдала за ним. Ей было искренне жаль его, но он сам загнал себя в такое положение, потребовав от нее то, что только дарят. Женя попробовала смягчить ситуацию:

— Федя, ты напрасно обиделся!

— Я не обиделся, я просто все понял.

— Что ты понял?

— Есть слова, а есть дела, их подтверждающие!

— Федя, мне неприятно говорить с тобой в таком тоне, но мне ничего не остается, если я буду молчать, ты подумаешь, что я согласна с тобой.

— Не надо слов, — перебил ее Федор. Он уже обулся. — Все было хорошо, когда тебе снова что-нибудь понадобится — позвони!

— Федя! Что ты делаешь! — Женя загородила ему дорогу. — Так нельзя! Неужели ты не понимаешь? Я не смогу позвонить тебе, несмотря на то что очень хочу это сделать!

— Ты правду говоришь? — Федор повернулся к Жене, прижав ее к двери.

— Правду, — почти задыхаясь от его близкого присутствия, прошептала Женя.

Федор медленно, продолжая смотреть ей в глаза, приблизил к ее лицу свое. Их губы соприкоснулись, сначала осторожно, а потом они оба провалились в приятное забытье. Первым очнулся Федор. Он еще раз коснулся ее губ, потом с нежностью провел губами по ее волосам.

— Прости, я был не прав. — Он прижал ее к себе, вдыхая аромат ее волос.

— Все хорошо, — прошептала Женя, целуя его шею в вырезе рубашки.

Он резко отстранился, а потом засмеялся:

— До следующих пельменей?

— До скорых следующих пельменей! — тоже засмеялась Женя.

Он позвонил из дома сразу же, как приехал:

— Я уже дома, хотя мне хотелось противоположного. — Чувствовалось по голосу, что он улыбается.

— Я знаю.

— Но я не теряю надежды. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Женя действительно спала этой ночью спокойно, совершенно забыв о тех проблемах, которые не давали ей спать сутки назад. Она жила Федором. Даже во сне.

Глава десятая

В КОТОРОЙ ЖЕНЯ РЕШАЕТ БЫТЬ «НАСИЛУ МИЛОЙ»

На следующее утро Женя проснулась рано с ощущением того, что ее мозги не спали вовсе, решая, пока она спала, все ту же задачку, которую вчера подбросил ей Федор по ее же собственной просьбе.

Все сразу встало на свои места. И хотя некоторые моменты оставались до сих пор неясными, логика событий начала вырисовываться, неумолимо ведя за собой.

Все, что произошло, было циничной инсценировкой к чудовищному спектаклю. И если сценарий убийства для Жени теперь стал более или менее понятен, то она справедливо опасалась, что остальные замыслы, ради которых, собственно, и было все произведено с нечеловеческой холодностью, эти главные замыслы пока оставались в тени.

На сегодняшнее утро у Жени было только две версии. Первая. За убийством стоит только Сергей. Его основной мотив — зависть и, как следствие из нее, месть. Причем месть и счастливому мужу, и удачливому любовнику. В этой версии приходилось допускать, что, во-первых, Сергей был знаком с Андреем, иначе механизм получения им информации о предстоящем свидании становился чрезвычайно сложным. Во-вторых, по этой версии выходило, что поведение Сергея укладывается в рамки психической патологии. Причем Женю совершенно не смущал тот факт, что Сергей работал в милиции, где при принятии на службу существует очень тщательное психологическое обследование. Женя, к сожалению, знала множество случаев, когда вполне здоровый до этого человек, начиная служить в милиции, не справлялся со стрессовыми нагрузками и заболевал.

История с деньгами тоже была объяснима: он решил попутно и обогатиться. Тем более что в деле существовало как минимум два сообщника, которым нужно было заплатить: Женя имела в виду тех людей, которые были с Власовым на месте преступления. Эта версия для Лили была более желательной в том смысле, что из двух бед выбирают меньшую, ибо, отомстив, Власов должен был успокоиться на этом. Во всяком случае, при таком раскладе у Лили оставался могущественный муж, который, по рассказам самой Лили, любил ее, а значит, мог встать на ее защиту — Власова он раздавил бы сразу. Так что в плане перспектив эта версия была более желательной.

Вторая версия заставляла Женю внутренне содрогаться всякий раз, когда она о ней думала: всей историей дирижировал сам Красовский. И Власов в этом деле был исполнителем, хотя, может быть, и главным. Основным мотивом здесь была, конечно же, сама Лиля. Выходило, что Красовский знает о ее романе, но решает, убрав любовника как можно более красочно, проучить жену, подсознательно внушая ей, что иметь любовника невыгодно, так как очень больно после. Красовский очень опасен тем, считала Женя, что хорошо изучил свою жену: для Лили невыносимо было лгать. Кроме того, он прекрасно использовал Лилину впечатлительность и доверчивость. Нанеся ей два сокрушительных удара одновременно — зверское убийство любовника и страх разоблачения перед мужем, — он этим не ограничился. Он заставил ее через историю с драгоценностями пойти в своей лжи еще дальше, прекрасно понимая, что для Лили это невыносимо.

Возможно, другая женщина, такая же, как сам Красовский, без совести, наплевала бы на смерть любовника, да и вымогателя — Власова послала бы далеко, продолжая развлекаться и успешно тратить денежки мужа. Но Лиля была не такой. Для нее муж и семья были понятиями очень чистыми, ложь в этих отношениях причиняла ей огромные страдания. Кроме того, развлечения вообще никогда не интересовали Лилю, а к настоящему времени стали для нее невозможными и непереносимыми: она переживала трагедию. И сколько на это уйдет времени, Женя не знала, как не знал и никто другой, — может быть, вся Лилина жизнь.