И если Женя жила в общежитии, давно привыкнув к необходимости защищаться, то Лиля оставалась девочкой домашней, которая предпочитала чтение художественных книг дома компании однокурсников в общежитии. Праздники она проводила только в семейном кругу среди маминых знакомых.

Мать Лили, Людмила Ивановна, растила дочь и сына одна. Она родила сына, поступив в университет, училась заочно, стирала пеленки и работала. Муж ее испарился сразу же после рождения Лили и больше уже никогда не показывался.

Людмила Ивановна сочетала в себе несочетаемое: изящество, грацию, аристократические манеры и безупречный вкус, умела говорить тактично и общаться приятно, одеваться модно и дорого, работать на двух работах и тащить на себе как лошадь все домашнее хозяйство.

При этом не жаловалась, с мужчинами не встречалась, поставив на них крест раз и навсегда, оставалась жизнерадостной и веселой и имела много друзей. Все эти фантастические способности она с успехом передала Лиле, которая и школу окончила с серебряной медалью, и в университете числилась в отличниках.

Вот только здоровьем Лиля не вышла: боялась сквозняков и часто простужалась. Именно из-за этого Людмила Ивановна и работала так много: чтобы каждый год ездить с Лилей на море. Женя вспомнила, как они радовались, когда им обеим была предложена аспирантура. Лиля тогда впервые отступила от своих привычек, и они с Женей и однокурсниками всю ночь сидели в летнем кафе, пели песни и гуляли по набережной. Впереди их ждала интересная работа, казалось, что жизнь и дальше будет преподносить только приятные сюрпризы.

И вдруг, совершенно неожиданно не только для всех, но, кажется, и для себя самой, Лиля объявила, что выходит замуж. И не просто замуж, а замуж за миллионера! Какая уж тут аспирантура! Все просто потеряли дар речи, и она так и ушла в тишине, даже не попрощавшись, в одно мгновение став замкнутой и чужой.

Ушла как испарилась. Никто из знакомых на ее свадьбе не был, хотя о ней много говорили: уж очень молодой, красивой и бедной была невеста по сравнению с женихом. Женя сначала обиделась: уж ее-то она могла бы пригласить, пусть не подружкой, просто гостьей. Она бы тихонечко посидела, на Лильку посмотрела да на жениха этого. Вот кто-кто, а миллионер этот сразу ей не понравился. И хотя не видела она его, простить ему не могла, что разом он, как бы перевернул, украл ее Лильку, сделав из нормальной девчонки гуттаперчевую куклу, красивую, но неживую. С тех пор прошло совсем немного времени, но Женя уже остыла, поутихла, да и забыла, честно говоря, за каждодневной суетой и про Лильку с ее миллионером, и про свою обиду тоже. В конце концов, ей жить, думала тогда Женя, лишь бы счастлива была. И вот неожиданный звонок! Женя сразу почувствовала, что звонившая женщина не просто взволнованна, она в панике! Голос был ее, Лилин, но что-то в нем было новое, чужое. Стояло обычное летнее утро, пятница. Дел было, как всегда, полно, но Женя решила отложить все и отдаться отдыху, поскольку нежданно-негаданно получила такую возможность.

Дело в том, что с понедельника ей предстояла работа в районной поликлинике совместно с психиатром. Эту практику ей устроил ее научный руководитель, так как решил, что для написания ее диссертации полезно будет познакомиться поближе со случаями, когда нарушается не только поведение, но и возникает болезнь.

Профессор в городе был человеком известным и имел множество полезных связей. Ему достаточно было сделать один звонок, и Женя получила возможность бывать на приемах психиатра столько, сколько сочтет нужным. Договоренность была с понедельника, так что Женя получила целых три дня выходных. Как аванс, отшутился профессор, напоминая, что, когда ему будет нужно, ее рабочий день быстро превратится в ненормированный.

Лилин звонок застал Женю в постели, она нежилась в ней и старалась растянуть и запомнить эти сладкие мгновения счастья. Вряд ли, думала Женя, фортуна еще раз раскошелится так щедро в обозримом будущем.

«Вот ведь как интересно устроен человек, — размышляла Женя, лежа на своем любимом диване, прихлебывая горячий чай и переключая каналы телевизора с бешеной скоростью один за другим, чтобы посмотреть и послушать новости на всех каналах сразу. — Как загадочно мы устроены, — продолжала Женя свою мысль. — Вот есть у меня выходные, и мне бы только радоваться, а я эту радость себе омрачаю всякими опасениями, что кто-нибудь возьмет да и позвонит, а еще, может, и придет, и все мои мгновения честно заработанной лени разлетятся вдребезги».

Женя, глядя на телеэкран, в очередной раз посочувствовала депутатам Госдумы и подумала, что проблемы у них с ней сейчас одинаковые, ведь не волнуешься только тогда, когда нечего терять. Не успела она обо всем этом как следует подумать, как зазвонил телефон. «Ну вот, — сказала Женя себе, — начинается». Она не была суеверной и в таких случаях говорила, что это ее интуиция обо всем заранее ее предупредила. «Чему быть, того не миновать, но можно заранее предугадать», — смеялась она в таких ситуациях. И, вправду сказать, интуиция ее не подводила. После Лилиного звонка Женя мигом, как по тревоге в кино, когда нарушитель переходит нашу границу, вскочила с дивана, на ходу допивая чай и запихивая ноги в шлепанцы, которые в такие важные минуты имели обыкновение оказываться под диваном. Домчавшись до кухни, она на такой же скорости вернулась назад, выключила телевизор, убрала постель и переоделась.

Потом внезапно вспомнила, что утром хорошо бы умыться, понеслась в ванную, остановилась на полпути и спросила себя: «Жень, ты чего засуетилась?» Она вдруг почувствовала, что состояние Лили передалось ей по телефону. Это умение настроиться на человека было необходимым качеством психолога. Но взаимопроникать можно было до определенного предела.

У Жени этот предел часто оказывался беспределом. Она начинала испытывать те же чувства и мысли, что и ее пациент. С одной стороны, это помогало, потому что она говорила человеку то, о чем он и сам думал, и от этого возникало вожделенное доверие. Но с другой стороны, Женя могла принимать чужие мысли за свои, а чужие болячки вдруг начинали расти в ней, как у себя дома, махровым цветом. Александр Николаевич за это на нее нешуточно сердился, считал это непрофессиональным и опасным для ее здоровья. Вот и сейчас, стоя в ванной и видя свое лицо в зеркале, она поняла, что начался ее очередной беспредел. Из зеркала на нее смотрели одуревшие и испуганные глазищи. «Одни глаза, — подумала Женя. — Куда лицо-то делось? Наверное, такие глаза сейчас у Лильки». Мысль мелькнула быстро и неожиданно, но Женя поняла, что надо делать.

«Если я сумею успокоиться, то сейчас же успокоится и Лилька. Она, наверное, сейчас в машине сидит и, уж конечно, не за рулем. Если она там расслабится сейчас и немного уснет, это ей будет только на пользу». Женя спокойным шагом, контролируя себя, прошла в комнату, села в кресло, откинула голову на спинку и закрыла глаза. Ее дыхание становилось все тише, казалось, что Женя уснула.

— Лилия Викторовна, мы приехали. — Сергей осторожно тронул за плечо задремавшую вдруг молодую женщину.

Лиля открыла глаза и виновато улыбнулась. Улыбка получилась вымученная, но все же было видно, что женщина начинает успокаиваться.

— Я, кажется, отключилась? Странно, я совсем не хотела спать. Наверное, это меня в машине укачало.

Оперативник согласно кивнул и снова обратился к ней: