– Да.

– Как все запущенно! – Блондинка с гоголевской фамилией еще раз недовольно осмотрела свое лицо, где на левой скуле уже начал проступать обширный и обидный синяк, made in «эта сука», и переместилась на ковер возле Машиной постели, привычно сложив ноги по-турецки.

Поколебавшись, Маша последовала ее примеру и аккуратно поставила чашки на пол между ними. Даша с вожделением отхлебнула кофе.

– Прости, я сахар… – пробубнила Маша.

– Ничего, я и сладкий люблю. А друзья у тебя есть?

– Нет.

– Плохо, – сделала вывод Чуб. – Это все потому, что ты такая настреманная и забитая. Хотя… – Задумчиво выпятила она нижнюю губу. – Знаешь, у меня тоже почему-то подруг нет. Ну, так чтоб настоящих. Поче-ему, интересно?

– Наверное, потому, – ответила Маша, словно бы заранее извиняясь за каждое свое слово, – что ты очень порывистая и внезапная. И веселая – для тебя жизнь – это как бы много-много игрушек. А друзья, они ждут, что другой друг будет относиться к их проблемам серьезно.

Даша замерла с чашкой у рта и вылупилась на нее, потрясенная и Машиным психологическим резюме, и тому, что та вообще заговорила столь длинно и членораздельно.

– Значит, я несерьезная? – обиженно сказала она.

– Нет, – поспешила утешить ее «психолог». – Ты просто очень-очень быстрая, и у тебя как бы нет времени остановиться и задуматься. Вот и с той женщиной ты сразу драться начала, а ведь можно было сказать…

– Что ж ты ей не сказала? – окрысилась Землепотрясная Даша Чуб.

Маша растерянно хлопнула глазами и сломалась.

– Ладно, проехали.

Смущенная столь легкой победой, Даша резко отставила пустую чашку и, чтобы занять свои неуемные руки, подцепила с тумбочки у кровати какую-то обернутую газетой книгу.

– Насчет меня ты, наверно, в чем-то права… Только женщина та, поверь, сука и стервь, каких мало!

– Она красивая, – сказала Маша тихо.

– Ага, – неприязненно фыркнула Чуб. – Как тигр! Когда смотришь на него в клетке, думаешь: «Какой красавец». А когда нос к носу столкнешься, – уже только о том, заряжено ли у тебя ружье… О! А это у нас кто?

Маша оцепенела. На фотографии, которую Даша ненароком выудила из ее «Мастера и Маргариты», была заснята их группа. Маша стояла во втором ряду рядом с Миром и, хотя он обнимал другую девушку (ту, что слева), как-то в порыве романтических мечтаний обвела их лица – свое и Мира Красавицкого – красноречивым красным «сердечком».

– Это твой парень? – обрадовалась Даша, и лицо ее вмиг сложилось в игриво-понимающую физиономию.

– Не-ет, – промямлила Маша, отчаянно пряча глаза. – Просто одногруппник.

– М-да, – блондинка потухла. – А ты вообще встречаешься с кем-то? Что, вообще ни с кем? Может, ты еще того… Девственница? Неужели девственница?! – испуганно вскричала Чуб. – Ты че? Это ж ужасно вредно! В твоем возрасте нужно все время спать с мужчинами, иначе…

Маша посмотрела на нее так, будто та внезапно сунула руку ей под юбку с целью жестокого изнасилования.

– Ладно, – застыдилась Землепотрясная. – Скажи мне лучше вот что, Маруся: зачем ты вчера ночью к музею притащилась?

– Не знаю, – ответила Маша искренне (у нее еще не было времени подумать об этом). – Я ведь тут на кровати уснула, а пришла в себя уже там, – расторопно объяснила она, обрадовавшись перемене темы.

– Ясненько, – проговорила певица, хотя абсолютно ничего ясного в этом как раз и не было. – А я в клубе со сцены сорвалась и помчалась, будто меня тащили… И чего ты обо всем этом думаешь? Есть какие-то версии? – с сомнением поинтересовалась она.

Маша усиленно закивала в ответ и поставила нетронутую чашку на тумбочку.

– Не будешь пить? – оживилась Даша, хватаясь за вторую порцию стимулятора.

Отказчица быстро мотнула головой.

– Я думаю… – начала она храбро.

И остановилась.

Она не знала, можно ли сказать хорошей блондинке ПРАВДУ?

Но, с другой стороны, разве имела она право не сказать ее ей!

– Я думаю, что та женщина в «Центрѣ колдовства» была ведьмой! – выговорила Маша дрожащим от волнения голосом и сжалась в ожидании ответа.

Блондинка печально глядела на нее из-за чашки.

– Ты что, на самом деле веришь в ведьм? – недоверчиво спросила она наконец и раздраженно почесала кончик носа. Ей не хотелось обижать эту девочку: несмотря на целый чемодан спрессованных комплексов, Маша казалась Даше неплохой.

– Пойми, если ведьм нет, все, что случилось с нами, можно объяснить только массовым приступом сумасшествия! – убежденно провозгласила Маша.

– Тоже вариант, – радостно согласилась блондинка.

Как ни странно, именно Машина безапелляционность тотчас вдохновила ее на десяток побочных версий, которые раньше почему-то просто не приходили ей в голову!

– Только поверь мне, я могу отличить глюки от реал-тайм.

– Вот видишь!

– Нет, это ты смотри. – Даша самодовольно выставила вперед крепкую пухлую ладошку и, вскользь полюбовавшись своими восхитительными ногтями, демонстративно загнула большой палец. – Во-первых, тетка, которая вроде бы умерла у нас на глазах, могла быть обдолбанной или просто больной, или, что скорее всего, специально это представление разыграла. А я же не врач, пульс на шее могла и не прощупать. Верно?

– Нет, – опровергла Маша. – Она по потолкам ползала!

– Цирковой трюк! Может, там скобочки какие-нибудь незаметные были.

– А звуки?

– Магнитофон.

– А ветер?

– Ветродуй. У нас такой за кулисами стоит. А есть еще машины для дождя и снега.

– А то, что мы ночью на гору прибежали?

– Гипноз, – незамедлительно нашлась Даша, окончательно впадая в кураж спора. – Гипноз, между прочим, – научно доказанный факт! Ты когда-нибудь на сеансах Кашпировского была? А я была. Там люди штабелями падают. И эта тетка тоже могла быть Кашпировская. – Она довольно загнула указательный палец и помахала оставшимися тремя.

– А огонь, в котором она перед нами появилась, тоже можно объяснить? – спросила Маша уже более неуверенно.

– Легко! Это спецэффект! Ты когда-нибудь по телеку смотрела, как фильм снимается? Там люди тоже в огне бегут, вокруг все горит, взрывается. А на самом деле эти взрывы – вроде бенгальского огня, не страшные. – Даша гордо загнула безымянный палец. – Ну, что мы еще имеем?!

– Еще мы имеем книгу, которая упала прямо с неба!

– Ну, книгу мы, во-первых, уже не имеем – ее спиздила эта сука! А во-вторых, то есть уже в четвертых, о небе забудь. Ее кто-то сзади с лестницы музея бросил, когда мы на эту тетку таращились. Она нам на головы – бах, мы в отрубе, а он – в шоколаде. Копперфильд хренов! – Даша сделала красочный жест рукой теперь уже с одним презрительно торчащим мизинцем.

– Но у нас выросли ногти и волосы, – кисло напомнила Маша. Исключительно для проформы – она уже знала: ее продвинутая собеседница найдет объяснение и этому.

– Не обижайся, Маруся, – протянула Даша нежно, – но во всем Киеве одна ты, наверное, еще не знаешь, что волосы и ногти можно нарастить. – Она молча покрутила многозначительным кулачком, на котором уже окончились пальцы.

– Правда? Как? – простодушно поразилась Маша.

– Долго объяснять. Кстати…

Даша снова подскочила к круглому зеркальцу и, наклонившись, попыталась высмотреть у себя на голове симптоматичную косичку, на которой держались нарощенные кудри. Хотя и представляла себе крайне смутно: какому придурку понадобилось расплетать и заплетать заново ее без малого сто кос, чтобы добавить туда лишние тридцать сантиметров?

Не найдя на своей макушке никаких признаков парикмахерского вмешательства, Чуб перескочила к Маше и бесцеремонно ощупала ее перманент.

– Странно, – озадаченно заключила она. – Но возможно, это какие-то новые технологии.

– Но зачем, – огорченно вскрикнула та, – зачем кому-то понадобилось делать все это?

– Вот это вопрос! – кивнула блондинка важно. – Но если мы не знаем на него ответа, это еще не значит, что его нет?

– Логично, – согласилась Ковалева, всегда преклонявшаяся перед логикой.