Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Оскар Уайльд

Образцовый миллионер

Дань искреннего восхищения

Если вы небогаты, вам нет особой необходимости нравиться людям. Сердечные переживания и романтика – привилегия богачей, а не занятие для безработных. Удел бедняков – быть практичными и прозаичными. Лучше иметь гарантированный годовой доход, чем репутацию славного малого.

Таковы реалии современной жизни, но Хьюи Эрскин об их существовании даже не подозревал. Бедняга Хьюи! В интеллектуальном отношении он, скажем прямо, мало что собой представлял. За всю свою жизнь он не произнес ни одного остроумного или хотя бы ядовитого слова. Зато у него была удивительно привлекательная внешность – каштановые волнистые волосы, ясно очерченный профиль, серые глаза. Он пользовался большой популярностью в обществе, причем не только женском, но и мужском. У него были все достоинства, кроме единственного – умения делать деньги.

Отец оставил ему в наследство свою кавалерийскую саблю и 15-томную «Историю Пиренейской войны». [1]Саблю Хьюи повесил над зеркалом, а 15-томник поставил на книжную полку между «Справочником Раффа» [2]и «Журналом Бейли». [3]Ну а жить ему приходилось на двести фунтов в год, которые выделяла ему на содержание его старая тетушка.

За что он только ни брался! Полгода пытался играть на бирже, но разве место легкокрылой бабочке среди быков и медведей? Немногим дольше занимался он торговлей чаем, но в один прекрасный день почувствовал, что сыт по горло сушонгом и пеко. [4]Тогда он попробовал себя на продаже сухого хереса, однако и это у него не пошло – уж слишком сухим был херес. Кончилось тем, что он и вовсе оказался не у дел – обаятельный, ни к чему не пригодный молодой человек с прекрасным профилем и без определенных занятий.

Вдобавок ко всему он влюбился. Его избранница, которую звали Лора Мертон, была дочерью отставного полковника, чей характер и пищеварение безнадежно испортились еще в Индии. Лора просто-таки боготворила Хьюи, а он готов был целовать кончики шнурков ее туфель. Во всем Лондоне не нашлось бы красивее пары, чем Лора с Хьюи, но и беднее их никого б не нашлось. Полковник очень тепло относился к Хьюи, однако о помолвке и слышать не хотел.

– Приходи ко мне, мой мальчик, когда на твоем личном счету будет не меньше десяти тысяч фунтов, – вот тогда и поговорим, – любил повторять он. Хьюи от этих слов страшно мрачнел и отправлялся за утешением к Лоре.

В одно прекрасное утро, направляясь в Холланд-Парк, [5]где жили Мертоны, Хьюи решил заглянуть по пути к своему лучшему другу Алану Тревору. Тревор был живописцем, хотя, конечно, в наши дни живописцем считает себя чуть ли не каждый. Но Тревор был не просто живописцем, а настоящим художником, а значит, принадлежал к категории, представители которой встречаются крайне редко. Внешне он производил впечатление странного и грубоватого человека; лицо его усеивали веснушки, во все стороны торчала рыжая, всклокоченная борода. Но стоило ему взять в руку кисть, как он тут же преображался во вдохновенного мастера, автора картин, пользующихся огромным успехом и спросом. Нужно сказать, что Хьюи с первых же дней их знакомства очаровал его своим обаянием.

– Художнику стoит общаться лишь с теми, кто красив и в то же время bкte, [6]– любил повторять он. – Когда на таких людей смотришь, отдыхает твой глаз, а когда с ними беседуешь, отдыхает твой мозг. Мужчины-денди и женщины-душки – вот кому принадлежит мир или, по крайней мере, должен был бы принадлежать.

Со временем, познакомившись с Хьюи поближе, он стал относиться к нему с еще большей симпатией, распознав в нем натуру отзывчивую, жизнерадостную и широкую, и Хьюи получил право беспрепятственного entrйe [7]в его студию в любое время дня и ночи.

Хьюи застал своего друга за работой: Тревор наносил завершающие мазки на холст, изображающий в натуральную величину нищего. Портрет был просто-таки превосходен. Сам нищий стоял на возвышении в углу студии. Это был высохший, жалкого вида старик, лицо которого напоминало сморщенный, желтый пергамент. С его плеч свисала изодранная накидка из коричневой мешковины, а его грубые ботинки были залатаны во многих местах. Одной рукой он опирался на сучковатую палку, а в другой, протянутой за милостыней, держал бесформенную, видавшую виды шляпу.

– Какой великолепный типаж! – проговорил шепотом Хьюи, обмениваясь с другом рукопожатием.

– Великолепный типаж, говоришь? – громогласно отозвался Тревор. – Да, это уж точно! Не каждый день попадаются подобные экземпляры. Trouvaille, mon cher! [8]Просто-таки оживший веласкесовский персонаж! Бог ты мой, представляю, какую гравюру сделал бы из него Рембрандт!

– Бедный старик! – произнес Хьюи. – До чего же несчастным он выглядит! Хотя вы, художники, наверное, думаете, что, не будь у него такого лица, ему не на что было бы жить?

– Разумеется, – ответил Тревор. – Кому, скажи мне, нужен нищий со счастливым лицом?!

– Интересно, сколько платят натурщику за позирование? – спросил Хьюи, удобно устраиваясь на диване.

– Один шиллинг в час.

– Ну а ты, Алан, – сколько ты получаешь за картину?

– За эту, например, мне заплатят две тысячи.

– Фунтов?

– Ну что ты – гиней! [9]Художники, поэты и врачи всегда получают в гинеях.

– Если хочешь знать мое мнение, натурщики должны получать не за час, а в виде процента от выручки за картину, – сказал, рассмеявшись, Хьюи. – Они ведь работают не меньше, чем ты.

– Не говори ерунды! Возьми хотя бы нанесение красок на холст – да это же адский труд! А попробуй простоять целый день у мольберта! Тебе, конечно, легко говорить, но можешь поверить мне, Хьюи, – бывают моменты, когда начинаешь думать, что работа на ниве искусства мало чем отличается от тяжелейшего физического труда. Ладно, хватит болтать – мне нужно сосредоточиться. А ты кури себе и помалкивай.

Спустя какое-то время в студии появился слуга с сообщением, что пришел мастер-багетчик – поговорить с Тревором насчет рамы для новой картины.

– Не убегай, Хьюи, – сказал художник, направляясь к двери. – Я ненадолго.

Нищий, пользуясь отсутствием Тревора, тут же опустился на деревянную скамейку, стоявшую за его спиной. Старик выглядел таким несчастным и одиноким, что сердце Хьюи пронзила острая жалость и он, сунув руку в карман, стал на ощупь определять, сколько у него денег. Оказалось, всего лишь один соверен [10]и несколько медных монет.

«Бедный старик, – подумал Хьюи, – ему этот золотой гораздо нужнее, чем мне. Но если я отдам ему последние деньги, мне целые две недели придется обходиться без кеба [11]».

Он прошел в другой конец студии и вложил соверен в руку нищему.

Старик встрепенулся, и по его увядшим губам пробежала слабая улыбка.

– Спасибо, сэр, – пробормотал он, – большое спасибо.

В этот момент вошел Тревор, и Хьюи, слегка краснея за свой поступок, вскоре откланялся. Остальную часть дня он провел с Лорой, которая с премилым видом пожурила его за расточительность. Домой он возвращался пешком.

Вечером, около одиннадцати, он отправился в клуб «Палитра» и нашел в курительной комнате Тревора, в одиночестве попивавшего рейнвейн с сельтерской.

– Ну как, Алан, удалось закончить картину? – спросил он, закуривая.

– И закончить, и вставить в раму, мой мальчик, – ответил Тревор. – Кстати, поздравляю: ты, можно сказать, покорил старика натурщика. Я вынужден был во всех подробностях рассказать ему о тебе – и кто ты такой, и где живешь, и чему равен твой доход, и каковы твои перспективы…

вернуться

1

Пиренейская война (1804–1814) – война между Францией, с одной стороны, и Испанией, Португалией и Англией, с другой.

вернуться

2

«Справочник Раффа» – справочник по конному спорту; содержит информацию о скачках, жокеях, известных скаковых лошадях и т. п. Издается ежегодно, начиная с 1842 г.

вернуться

3

«Журнал Бейли» – содержит информацию об охотничьих обществах и крупных охотничьих экспедициях.

вернуться

4

Сушонг, пеко – высшие сорта китайского чая.

вернуться

5

Холланд-Парк – парк в Уэст-Энде (западной фешенебельной части Лондона); в прошлом частная усадьба.

вернуться

6

Bкte – глупый (фр.).

вернуться

7

Entrйe – вход, доступ (фр.).

вернуться

8

Trouvaille, mon cher! – Настоящая находка, мой друг! (фр.)

вернуться

9

Гинея – ходившая до 1813 года золотая монета, равная 21 шиллингу, тогда как фунт равнялся 20 шиллингам. Свое название получила потому, что первоначально чеканилась из золота, привозимого из Гвинеи. До денежной реформы 1971 г. гинея применялась как условная единица при исчислении гонораров, оценке картин, скаковых лошадей и т. п.

вернуться

10

Соверен – золотая монета в 1 фунт стерлингов; чеканилась до 1917 г.

вернуться

11

Кеб – в Англии: одноконный наемный экипаж.

1
{"b":"170445","o":1}