— Эй, Геркулес, ты слышал? — обратился Ник к коричнево-белому, внушительных размеров псу. Тот обернулся, взглянул на хозяина и повел ушами. — Питер назвал тебя паршивым существом. Тяпни его как следует, не стесняйся. Откуси кусок побольше, и тогда мне не придется кормить тебя ужином.

Питер Макдональд весело рассмеялся и стукнул Ника по плечу. Удар получился приличный, хотя и дружеский. Ник не обиделся, но Геркулес мгновенно напрягся и вопросительно посмотрел на хозяина.

— Все в порядке, приятель, — успокоил его Ник. — Это Питер так шутит. Спасибо тебе за предложение сожрать его, но я сам с ним разберусь. Не волнуйся.

Геркулес отвернулся, громко засопел, а его хозяин в ответ ткнул Питера кулаком в плечо. Тоже по-дружески, но весьма чувствительно.

Ник и Питер родились и выросли в одном из непрестижных кварталов Уиллиджа, проводя большую часть времени на улице в компании таких же простых ребят, и привычка выражать дружеское расположение с помощью ударов и тычков осталась у них на всю жизнь. Сохранять хладнокровие, быть выдержанными и внешне спокойными — эта привычка, ставшая правилом, распространилась и на все остальные сферы жизни Ника и Питера, когда они повзрослели и поступили работать в полицию. Бесстрастно молчать, когда начальство устраивает разнос, притворяться, будто тебе безразлично, когда любимая женщина бросает тебя, заявляя, что «подобные отношения» ее больше не устраивают. Молчи, будь сдержанным в любых обстоятельствах, какими бы серьезными и тупиковыми они ни казались.

«Ни на что не реагируй, — мысленно сказал себе Ник. — Ты тоже ему врезал как следует. Он свое получил».

Задушевные друзья Ник и Питер в сопровождении Геркулеса продолжали свой путь по улице, которую все больше окутывал сизый густой туман, и более странную пару, наверное, трудно было отыскать во всем огромном городе. Глядя на Ника О'Коннора, привлекательного мужчину средних лет, можно было сразу понять, что собственная внешность и одежда его ничуть не заботят. Густые светлые волосы, доходившие до воротника куртки, нуждались в стрижке или как минимум в расческе; джинсы, туго облегающие длинные мускулистые ноги, были потрепанными, линялыми, образца начала восьмидесятых годов. Кожаной куртке давно было место на помойке, в лучшем случае — в химчистке.

А вот Питер Макдональд выглядел совершенно иначе. Опрятный, подтянутый, ухоженный, в элегантного покроя английском шерстяном пальто, в отполированных до блеска кожаных итальянских туфлях. Темные, начинающие редеть волосы аккуратно расчесаны, хорошо подстрижены.

Ник покосился на своего лучшего друга и, хмыкнув, сказал:

— Знаешь, Питер, когда я на тебя смотрю, то всегда забываю, что ты работаешь полицейским. У тебя вид, как у важной шишки из ФБР. Уверен, очень скоро ты получишь повышение, если, конечно, не проколешься на какой-нибудь ерунде.

— Я тут недавно был в одной компании. Там были такие интересные, образованные дамы. И представь себе...

— Где же тебе удалось познакомиться с образованными дамами? — ехидно перебил его Ник. — На Сорок второй или на Таймс-сквер? — Питер обиженно поджал губы, но Ник, сделав вид, что не замечает недовольства приятеля, продолжил: — И как это тебе удается заводить знакомства с такими дамами? А главное, когда ты находишь для этого время?

— Если ты постараешься, то тоже найдешь, — пробурчал Питер.

— Не уверен, — с сомнением покачал головой Ник. — Честно говоря, я давно уже не бывал ни в каких компаниях. Вся моя личная жизнь — полицейское управление.

Питер достал из кармана пальто белоснежный носовой платок с монограммой, элегантным жестом развернул его и приложил к носу.

— Я, в общем, тоже сутками торчу на работе, — вздохнув, признался он. — Вот сейчас, например, мог бы наслаждаться в обществе какой-нибудь приятной девицы, а вынужден идти рядом с заросшим густой трехдневной щетиной парнем, то есть с тобой.

Ник рассмеялся и машинально ощупал лицо. Да, не мешало бы побриться, Питер прав.

— И вместо того, чтобы ужинать в ресторане...

— Заплати за ужин — и я с удовольствием составлю тебе компанию!

— Еще чего!

Они остановились на перекрестке, дожидаясь, когда зажжется зеленый свет, чтобы перейти оживленную улицу, и стали рассматривать мчащуюся мимо длинную вереницу машин и идущих по тротуару пешеходов. Молодая женщина в элегантном длинном норковом пальто, с зажатой между тонкими холеными пальцами сигаретой звонко стучала высокими тонкими каблучками по мостовой, и Ник машинально натянул поводок, зная о милой привычке своего любимого пса охотиться за ногами быстро идущих людей. Женщина миновала двух бездомных бродяг, ежившихся от холода и жавшихся к расположенной чуть выше земли металлической решетке, откуда выплывали теплые струи пара. Там внизу, в подвале, располагалась прачечная, и в сырые промозглые дни бродяги всегда собирались около нее погреться. Да, Нью-Йорк был огромен, многолик, он совмещал в себе вызывающую роскошь, средний достаток и откровенную нищету, и Ник О'Коннор, родившийся и выросший в этом городе, не переставал удивляться его разнообразию и контрастам.

Загорелся зеленый свет, машины застыли у пешеходной полосы, и толпа хлынула через улицу, подхватив Ника и Питера и увлекая за собой. Ник глубоко вдохнул свежий сырой воздух, настоянный на самых разнообразных запахах, и уловил в нем ароматы жареных каштанов, томатной пасты, жареного лука и чеснока. На той стороне улицы, куда они с Питером сейчас направлялись, находился магазин итальянской кухни, принадлежащий его семье. Итальянская кухня, острая, пряная смесь восхитительных запахов — символ счастливого и беззаботного детства Ника.

— Хочешь заглянуть к нам? — предложил он Питеру. — Мама угостит тебя своим фирменным сандвичем с мясом.

— Было бы неплохо, тем более что у вас там работает и твоя младшая сестра, — лукаво улыбнулся Питер. — Кстати, сколько уже ей лет? — И тотчас получил весьма чувствительный тычок в плечо.

— Нине всего семнадцать, так что не вздумай засматриваться на нее! Понял?

Они остановились под натянутым у входа полосатым, в нескольких местах порванным тентом, с которого стекали капли дождя. Питер прильнул к запотевшему высокому окну и стал разглядывать стоящую за прилавком юную симпатичную темноволосую девушку с большими карими глазами. Нина, оживленно жестикулируя, разговаривала с припозднившимся покупателем.

— Хороша! — после долгой паузы восхищенно воскликнул Питер и, обернувшись к Нику, уточнил: — А когда ей стукнет восемнадцать?

— Тебя это не касается! Даже и думать забудь!

— Ладно, Ник, не горячись. У тебя замечательная сестра, а про возраст я спросил просто так, из любопытства.

Раздражение Ника мгновенно улетучилось, он взглянул на приятеля и широко улыбнулся. Питер Макдональд... Они были знакомы более четверти века, вместе росли, учились, играли в футбол, дрались, лазали по стройкам, рисовали на стенах. Питер очень изменился за последние годы, и Нику было печально признаться в этом даже самому себе. Куда делся былой юношеский задор, исчезли жизнерадостность, непосредственность? В глубине души Ник продолжал любить Питера, многое прощал ему, но все чаще ловил себя на мысли, что человек, с которым он дружит, не Питер Макдональд, его закадычный приятель, а кто-то другой, малознакомый, даже чужой.

Элегантное пальто из тонкой дорогой английской шерсти, белоснежный носовой платок, вычурная речь, нарочито небрежные жесты, манерность, желание казаться умнее и значительнее других... Откуда все это взялось? И все-таки Ник любил Питера, точнее — привык за долгие годы видеть в нем лучшего друга. Ник с грустью сознавал, что Питер все больше отдаляется от него, и поэтому, наверное, испытывал потребность в общении с ним, хотя тот все чаще и чаще вызывал раздражение.

— Геркулес, тяпни этого парня за ногу, — сказа Ник, переводя взгляд на любимого пса.

Питер наклонился к английскому бульдогу, почесал его за ушами, и тот, блаженно закрыв глаза, всей своей тяжестью навалился ему на ногу.