— Какие будут вопросы? — спросил он, обводя взглядом присутствующих.

— У меня есть один вопрос, — с усмешкой произнес Фред, вынимая изо рта зубочистку. — А чем конкретно будешь заниматься ты, сержант?

— Я буду проверять все то, что связано с телекомпанией, — ответил Ник, закрывая кейс. Замок заело, и Ник начал раздраженно дергать его.

— Телекомпанией? — оживился Фред, улыбаясь и показывая неровные желтые зубы. — Хорошая работа, сержант. Мы бы с Рэем тоже мечтали познакомиться поближе с Элизабет Найт. — И он подмигнул О'Коннору.

— Каждый будет заниматься своей работой, приятель. У каждого из нас — свой круг обязанностей.

По миловидному лицу Стефани промелькнула тень, в карих глазах вспыхнула ревность.

— Итак, встречаемся завтра, — продолжил Ник, делая вид, что не замечает Стефани и не слышит ехидного хихиканья Фреда и Рэя. — Часов в семь вечера вас устроит?

Фред и Рэй кивнули. Ник окликнул спящего под столом Геркулеса, и тот с недовольным видом вылез, подставляя шею для поводка.

— Пойдем домой, Геркулес. — Ник пристегнул поводок к ошейнику.

— Сержант, а можно еще один вопрос? — подмигнув, произнес Фред. — С чего ты начнешь проверку телекомпании? Со стройных ножек мисс Найт или с верхней части ее тела?

— Разумеется, с ножек, будь уверен! — заявил Рэй. — Я видел ее ножки по телевизору. Просто класс!

— Хватит болтать пошлости! — возмущенно воскликнула Стефани, меча в детективов яростные взгляды. — Вы для чего здесь собрались? Работать или обсуждать ноги телезвезды? — Она вскочила со стула и, не попрощавшись, выбежала из кабинета.

«Никогда не вступай в связь с женщинами, с которыми вместе работаешь, — мысленно твердил себе Ник, покидая кабинет. — Никогда, потому что заканчивается все это плохо».

Внезапно перед его глазами возник образ прекрасной Элизабет Найт. Ник вспомнил, как хорошо им было вдвоем, когда они сидели в баре, с какой искренней симпатией Элизабет смотрела на него, как доверительно рассказывала свою печальную историю, и вздрогнул.

«Даже и думать не смей!» — приказал он себе.

Но в том, что он сумеет выполнить этот строгий приказ, Ник О'Коннор уже сильно сомневался.

Элизабет сидела перед большим зеркалом, когда Броди Ярборо вошел в гримерную, встал позади нее и положил руки ей на плечи.

— Дорогая, я восхищаюсь тобой! — широко улыбнулся он. — Ты, как всегда, великолепно справилась со своей ролью.

Не оборачиваясь и продолжая снимать кремом остатки грима, Элизабет взглянула на отражение Броди в большом зеркале. Его улыбка показалась ей неискренней, взгляд — напряженным.

— Спасибо на добром слове, — холодно отозвалась она, открывая другую баночку с кремом и начиная втирать его в кисти рук.

Броди немного помолчал, затем несильно сжал плечи Элизабет и продолжил:

— Пролог удался на славу, честное слово. Представляю, как бурно телезрители-мужчины будут реагировать на тебя — несравненную ведущую и сценаристку «Темного зеркала»!

Элизабет неловким жестом поставила баночку на столик, и несколько капель выплеснулись на склонившегося над ней Броди.

— Прости, пожалуйста! — воскликнула она, подавая ему бумажную салфетку. — Я не хотела...

— Все нормально, не волнуйся, детка, — с фальшивой улыбкой промолвил Броди, вытирая капли крема. — Мне даже приятно... Ты, Лиззи, вообще необыкновенная женщина. — Он сделал паузу, а потом, притворно вздохнув, добавил: — Жаль только, что у тебя такой несносный характер.

— Ты, Броди, тоже не подарок, — усмехнулась Элизабет.

Броди пожал плечами и направился к двери, но Элизабет остановила его:

— Подожди, я хочу тебя спросить: когда ты собираешься выпускать в эфир эту серию?

Броди заколебался, обвел гримерную взглядом, и Элизабет мгновенно ощутила пробежавший по спине холодок. Неужели он вопреки их договоренности все-таки решил выпустить передачу в эту пятницу? Но...

— Я пока не знаю, дорогая. Думаю, в самое ближайшее время мы обсудим этот вопрос на заседании совета.

Элизабет судорожно сцепила пальцы. Он лжет, нагло лжет ей в лицо! Она хорошо знала Броди: не станет он собирать никаких советов для обсуждения данной проблемы. Броди всегда принимал решения единолично, и уж если и собирал совет, то с единственной целью: устраивать скандалы, распекать подчиненных, выражая недовольство качеством их работы.

— Броди, но я надеюсь, ты не станешь давать очередную серию в эфир до тех пор, пока полиция не поймает убийцу? — взволнованно спросила Элизабет. — Пойми, ведь мы можем спровоцировать преступника на новое убийство! И ответственность за эту гибель ляжет и на нас!

— Элизабет, я все понимаю, — избегая ее взгляда, ответил Броди. — Мы соберем совет и обсудим эту проблему. Я ведь не хочу выглядеть в глазах общественности безответственным руководителем...

— Я рада, что ты это понимаешь, — перебила его Элизабет, — только не надо ссылаться на решение совета.

Броди распахнул дверь, но задержался на пороге и доверительно сказал:

— Лиззи, если бы ты только знала, как меня раздражают люди из этого совета! И ведь очень часто мое мнение не совпадает с их мнением. Иногда так хочется послать всех куда подальше! — И, не попрощавшись, вышел из гримерной.

Прислушиваясь к удаляющимся шагам Ярборо, Элизабет смотрела на свое отражение в большом зеркале и в отчаянии думала о том, что на самом деле Броди все давно решил. Очередная серия, как всегда, выйдет в пятницу, и ему наплевать, что ее появление на экране спровоцирует этого неуловимого призрака, маньяка, на новое кровавое злодеяние. Сразу после окончания серии оборвется жизнь ни в чем не повинного человека... Кого на сей раз?

— И что же мы будем делать? — тихо обратилась Элизабет к своему отражению, попутно отметив, какое бледное у нее лицо. — Как нам поступить?

Но молодая женщина с бледным лицом и тревожным взглядом голубых глаз, смотревшая на нее из зеркала, молчала, потому что ответа на этот вопрос не знала.

Убийца окинул тревожным взглядом темную парковочную площадку, наклонился и бесшумно закрыл капот «аванти». Снова осмотрелся по сторонам: никого. Только в сотне ярдов от парковочной площадки, под выступающей крышей железнодорожной станции, трое подростков с веселыми криками катались на роликовых досках. Убийца посмотрел на часы, покачал головой и поморщился. Интересно, о чем думают родители, позволяя детям шляться по улицам в вечернее время? Или им все равно, что подростки могут попасть в любую, даже самую серьезную, передрягу? А ведь улицы города таят в себе много, очень много опасностей...

Он спрятал в карман флакончик со спреем и бесшумно двинулся к своей машине, оставленной в самом дальнем и темном углу парковочной площадки. Открыл дверцу, сел на водительское место и поежился от холода. Сиденья из дешевого кожзаменителя казались ледяными, руль, который он обхватил дрожащими руками, тоже.

«Черт бы подрал эти старые машины, — раздраженно думал убийца, сняв с руля руки и дуя на них. — Холодно... Но ничего не поделаешь, надо терпеть».

Конечно, в любой другой ситуации он непременно включил бы обогреватель, но только не сейчас. Здание железнодорожной станции и прилегающей к нему территории регулярно патрулировали полицейские, и привлекать их внимание работающим мотором и включенным отоплением он не собирался. Нет, уж лучше некоторое время подрожать от холода, чем попасться в их цепкие лапы!

Убийца плотно сжал губы, несколько минут с сосредоточенным видом сидел, глядя в темное переднее стекло, а затем посмотрел на часы. Ждать оставалось совсем недолго: чуть более тридцати минут. Он подождет.

Глава 12

Элизабет нетерпеливо поглядывала в темное стекло вагона и считала остановки, мечтая поскорее добраться до дома, принять горячий душ, выпить свой любимый клюквенный сок и лечь в постель. Осталось проехать еще три станции — это не более десяти минут.