— Миссис Ортон, расскажите мне, пожалуйста, о человеке, которого вы видели сегодня вечером у двери мистера Джарвиса, — попросил Ник, доставая из кармана блокнот и авторучку.

— Я услышала звонок, пошла открывать. Но сначала посмотрела в глазок и увидела, что пришли не ко мне, а к соседу, живущему напротив. Знаете, у нас такие звонки, что сразу не поймешь, в какую дверь звонят.

«Да уж, разобраться трудно, особенно после приличной порции джина», — подумал Ник, глядя на полупустую бутылку и стакан, стоящие на краешке стола. От свидетельницы явно попахивало спиртным, глаза были красными и блестящими.

— И кто же пришел к мистеру Джарвису? — спросил он.

— Мужчина в красно-зеленой куртке. В руке он держал коробку с пиццей.

— Вы уверены, что это был именно мужчина?

— Ну, в общем... — На мгновение миссис Ортон запнулась. — Скорее всего мужчина, хотя я видела его лишь со спины.

— Какого он роста? Высокий?

— Трудно сказать...

— Худощавый, толстый?

Свидетельница беспомощно развела руками.

— Цвет волос?

— Не заметила, поскольку на нем была надета красная шапочка.

— Может, вам бросились в глаза еще какие-нибудь приметы?

— Ничего. Джарвис открыл дверь, а я... вернулась к своему занятию.

— К какому, миссис Ортон?

Она с сомнением посмотрела на детектива, словно решая, можно ли ему довериться, а потом ответила:

— Продолжила выпивать.

«Ну что ж, по крайней мере честно», — подумал Ник и, немого смущенно улыбнувшись, сказал:

— Миссис Ортон, не подумайте, что я хочу вас обидеть, но... вы действительно видели все это? Учитывая ваше состояние...

— Разумеется! Красно-зеленую куртку не заметит только слепой!

— В таком случае позвольте задать вам еще два вопроса. Как часто ваш сосед заказывал на дом пиццу?

— Этот скряга? — презрительно поджала губы свидетельница. — Да он питался одними макаронами и тунцом! Когда жарил рыбу, запах разносился по всему холлу!

— Скажите, а вы, случайно, не знаете, есть ли в вашем районе пиццерия, посыльные которой носят красно-зеленую униформу?

— Да, служащие пиццерии папаши Джо, — ответила миссис Ортон. — Она расположена на нашей улице. Как выйдете отсюда, поверните направо и через три дома увидите пиццерию. Это совсем рядом, вы не заблудитесь.

Ник поднялся из-за стола, достал из кармана свою визитную карточку, подал хозяйке и с улыбкой произнес:

— Большое спасибо, миссис Ортон. Вы мне очень помогли. Если вспомните еще какие-нибудь подробности, пожалуйста, звоните. — И направился к входной двери, около которой с важным видом сидел Геркулес и... бдительно охранял связку ключей.

Свидетельница тоже встала и последовала за Ником.

— Непременно позвоню, если что-либо вспомню, — улыбаясь и показывая желтые зубы, сказала она. — Обязательно.

Ник покачал головой. Ему часто приходилось сталкиваться с такими малополезными свидетелями, которые считали своим долгом звонить ему по три раза на день и делиться своими соображениями по поводу происшедшего, высказывать различные предположения, предлагать собственные версии. А вот по поводу таинственной дамы, которую принимал у себя убитый, она не упомянула ни слова. Не видела ее? Не заметила? Сомнительно...

Ник взял поводок, распахнул дверь и хотел уже уходить, как вдруг за его спиной раздался голос миссис Ортон.

— Сержант, я хотела спросить... вы женаты? — игривым тоном осведомилась она, догнала Ника и взглянула на его руки. — У вас нет обручального кольца.

— Да, женат, уже десять лет, — торопливо проговорил он, сбегая вниз по лестнице. — У меня шестеро детей: три сына и две дочери.

— Как, шесть? А не пять? Вы не ошибаетесь? — крикнула ему вслед миссис Ортон.

— Да, пять, я ошибся!

«С такими свидетельницами и до десяти не сумеешь сосчитать», — угрюмо подумал Ник, выходя на улицу.

Элизабет торопливо поднялась по ступеням веранды нарядного, в викторианском стиле дома, стоящего поодаль от дороги в прохладной тени могучих сосен, рывком распахнула дверь, вошла и облегченно вздохнула. Слава Богу, она вернулась домой. Здесь она в полной безопасности. Обычно Элизабет, сойдя с поезда, шла домой пешком, совершая эту маленькую прогулку для того, чтобы подышать перед сном свежим воздухом, но сегодня взяла такси. Воспоминание о странном пассажире-призраке, враждебно смотревшем на нее сквозь стеклянные двери вагона, печальная годовщина, о которой ей так и не удалось забыть, взвинченные нервы, вновь навалившаяся на плечи сильная усталость — все это не располагало даже к коротким прогулкам, особенно в столь поздний час. И вот наконец она дома.

Этот дом Элизабет купила несколько лет назад, когда начала писать сценарии «Темного зеркала» для телекомпании Ярборо; приобрела дорогую красивую мебелью, сделав свое жилище комфортным и уютным. Парчовый, цвета слоновой кости диван в викторианском стиле, кофейный столик с кобальтовой голубой зеркальной поверхностью мягко освещала хрустальная люстра, бросая тень на бледно-розовые стены, украшенные белой каймой. Над камином висело большое, в позолоченной раме зеркало, а на каминной полке стояли фотографии семьи Элизабет в изящных рамках. Обычно Элизабет часто подходила к ним, брала в руки, рассматривала, но сегодня вечером она избегала даже бросить на них беглый взгляд. Особенно на одну.

С лестницы, ведущей на второй этаж, бесшумно спустилась миниатюрная пятнистая кошка, приблизилась к хозяйке и стала тереться головой о ее ноги. Элизабет положила сумку на диван, наклонилась и взяла кошку на руки.

— Ну, как ты поживаешь? — ласково спросила она громко заурчавшую кошку. — Наверное, скучала без меня, Кэти?

Элизабет с кошкой на руках подошла к дивану, хотела сесть, но заметила на темно-синем, с восточными узорами ковре игрушечного медвежонка. Шерсть у него в нескольких местах была выдрана, рядом валялись клочья.

— Кэти, зачем ты драла бедного медвежонка? — строго спросила Элизабет, спуская кошку на пол.

Кошка мгновенно перестала урчать, сверкнула ярко-оранжевыми глазами и отпрянула к столику.

— Что он тебе сделал? Понимаю, тебе одной скучно, я прихожу домой очень поздно, но нельзя же вымещать раздражение на несчастном медведе! Плохая, злая кошка!

Кэти с недовольным видом прошествовала в кухню, и Элизабет последовала за ней, подняв на ходу пострадавшего медведя и посадив на его законное место — в кресло-качалку, стоящую между камином и старинными напольными часами. В кухне Элизабет подошла к телефонному аппарату, включила автоответчик и достала из холодильника бутылку клюквенного сока. Налила в бокал и выпила половину, пока слушала хриплый низкий голос Кассандры, сообщавший, что если Элизабет необходимо поговорить с ней, то она ждет ее звонка в любое время суток.

Внезапно из автоответчика зазвучал незнакомый мужской голос. Элизабет удивленно подняла брови, замерев со стаканом в руке.

— Мисс Найт, это Сэм Мартинсон. Звоню вам по просьбе руководства тюрьмы Беллингхэм. Извините, так получилось... Столько дел... Нам следовало бы поставить вас в известность еще две недели назад, но знаете, как это бывает... В общем, начальство просило вам передать: две недели назад Дэвид Фергюсон получил досрочное освобождение. Мисс Найт, мы уверены: он не осмелится... беспокоить вас или членов вашей семьи. Тюремные психологи твердо нас заверили, что Фергюсон абсолютно безвреден, социально неопасен и...

Руки Элизабет задрожали, губы мелко затряслись. Господи, оказывается, этот тяжелый, полный неприятностей и страхов день еще не закончился! Он продолжается, длится бесконечно, принося ей все новые и новые неприятности, которые очень скоро могут обернуться трагедией. Дэвид Фергюсон... Освобожден досрочно две недели назад. Такого подлого удара в спину Элизабет не ожидала и готова к нему не была.

Итак, Дэвид Фергюсон на свободе. Теперь он будет гулять по улицам, любоваться закатом солнца, вдыхать свежий прохладный воздух, а для ее младшей сестры Марти все закончилось 29 ноября, десять лет назад. В этот роковой день Дэвид Фергюсон хладнокровно сомкнул свои огромные лапищи на тонком, хрупком горле юной прелестной Марти и задушил ее.