Какая же я эгоистка, он же еще в Андрюхином доме говорил, что ему тяжело удерживать людей, а я не обратила внимания. Еще время с Лехой тратили, препирались. Сглотнула колючий ком в горле, шмыгнула носом, подняла полный раскаяния взгляд на лицо Германа и увидела знакомую насмешливую улыбку, которая так красила его.

- Может, перестанешь меня оплакивать? – съязвил он, рассматривая залившуюся румянцем меня. – Дыхание рот в рот можно отложить до лучших времен.

- Находящихся на расстоянии вечности-бесконечности, - не удержалась от ответной колкости, но потом добавила с беспокойством. – Как ты? Что с тобой было?

- Потерял сознание как кисейная барышня, - беззаботно улыбнулся Герман, но внимательная я уловила беспокойство в его карих глазах. – Ничего страшного, справлюсь.

Чувствовалось, что на вопросы он отвечать совсем не хочет, поэтому проявила тактичность и не стала больше спрашивать. Правда состояние Германа меня беспокоило. Никогда не видела его слабым и даже представить не могла, что он так же может легко заболеть, как и я и что ужаснее всего, умереть. Не хотелось даже думать о такой возможности, мне хватило того испуга, который уже успела пережить. Но еще меньше хотелось думать о том, почему меня так волнует здоровье или нездоровье Германа.

Минут через десять мы подходили к первым домам в деревне и с каждым пройденным шагом скорость нашего передвижения падала. Леха стал прихрамывать и морщиться, изредка останавливаясь, а мы с Германом подстраивались под его шаг. Правда, подозреваю, что моему экс-любовнику самому был необходим отдых, поэтому он так охотно замедлял ход. А я с тревогой посматривала на обоих, мысленно умоляя их не падать с ног, потому что просто не знала как смогу справиться с ситуацией, случись что-либо с ними.

- Леш, стой! – умной мне пришло кое-что в голову, поэтому схватила парня за руку, останавливая. – Мы дураки! Если твоя бабуля увидит тебя в таком состоянии, она тут же инфаркт получит.

- Не переживай, она меня и не таким видела, - хмуро отозвался Леха, но посмотрел на меня, ожидая идей. – Что предлагаешь?

- Хоть немного, но привести тебя в порядок, - растерянно окинула взглядом себя и спутников. – Только нечем его наводить.

Герман подошел ближе к нам с Лешкой, до этого он стоял поодаль, рассматривая поле, которое мы пересекли только что и сказал:

- Я попробую помочь, - нахмурился, побледнел и поджал губы, но упрямо гипнотизировал взглядом Леху, потом отвернулся. – Вот и все, теперь ничего не заметно. Раны не залечит, но видно повреждений не будет.

Действительно Леха теперь выглядел как новенький, а вот Герман… Его бледный вид и поджатые губы меня пугали. Как бы не получилось, что лучше бы к бабуле как есть, а не с двумя не ходячими больными на руках. С тревогой оглядываясь на Германа, последовала вслед за Лехой, который прихрамывая, побрел по улочке, никогда не знавшей, что такое асфальт.

Придержала шаг, то как неуверенно передвигался мой лю… бовник, не давало мне покоя. Плечо как опору побоялась предложить, выражение лица Германа говорило о том, что он совершенно не хочет, чтобы кто-либо заметил его слабость и уж тем более прокомментировал. Щадя его чувства, сделала вид, что в обувь попал камешек, поэтому мне срочно понадобилось ее снять и вытряхнуть все лишнее. И естественно потом было с моей стороны догнать мужчину и пристроиться с независимым видом рядом. Хотелось присмотреть и если что помочь, а может и предупредить проблемы. Конечно смешно, что я смогу сделать, если он снова потеряет сознание или случится что посерьезней… Но идти рядом с ним было как-то спокойней.

Он не обращал на меня никакого внимания, а я все косила и косила глазом, так и дошли до домика Лешиной бабушки. Кирпичный домишко, давно не крашенный, с покосившейся деревянной верандой сбоку и желтыми, рассохшимися рамами, являлся типичным жильем для деревни. В какой-то мере он был даже роскошным, другие дома на этой улочке были более кособокими и бесприютными. Деревянный, некрашеный штакетник, не столько преграждал путь всяким нехорошим личностям, сколько служил границей территории. Сушащиеся на воздухе стеклянные банки и пару алюминиевых кастрюль, украшали забор.

Скрипучая калитка ворчливо отворилась, пропуская непрошенных нас. Мы с Германом предпочли остановиться сразу за распахнутой калиткой, не решаясь нарушать невидимую границу.

Леха постучал в перекошенную дверь, но никто не отозвался.

- Бабуля на огороде, наверное, - парень доковылял до маленького сарайчика, который стоял отгороженный от улицы забором и старой сиренью. – Ничего, где-то тут ключ висит. Чего стоите? Проходите, давайте.

Действительно, искомый ключ обнаружился на гвоздике, вбитом в деревянную стену сарая. В чем мы с Германом смогли убедиться, перешагнув невидимую черту и очутившись в дворике, образуемом оградой, домом и сарайчиком. Но открывать дверь парень не стал, вместо этого он пошел по тропинке, выложенной камнем. Она огибала дом и терялась где-то за ним. Скоро послышались радостные возгласы, перемежаемые звуками поцелуев. Леха что-то говорил кому-то в полголоса, видать предупреждал о нас с Германом.

Бодренькая, сухонькая старушка появилась из-за угла, сопровождая свое передвижение причитаниями:

- Рада-радешенька. Лешенька, а я и не ждамши никого. А тут такая радость. Да как вы доехали? Чай на такси? Больно дорого дерут, ироды, - все эти высказывания сопровождались всплескиваниями рук и счастливыми улыбками. – А я только прибралась, полежала, а потом на огород. Как чувствовала. Сейчас кашки сварю, яичек пожарю. Сосиски у меня есть, свежие, только вчера Нинка в магазин ходила, принесла. Еще куриное мясцо есть, супчик сварим. Вчерашние щи сама съем, а вам свеженького наварю.

- Баб Маш, не надо ничего, - пытался остановить разбушевашуюся бабушку Леша. – Мы ненадолго. Мне бук надо забрать, задерживаться не будем.

- Как это не будем? Я год тебя не видала, а ты не будем, - обиделась бабуля, на глаза которой навернулись слезы обиды, взамен слезам радости. – Чтойто у тебя случилось. И хромаешь ты. Как там мамочка? Как отец?

- Привет передавали, - соврал и не покраснел Леха. – Бабуль, нам реально нельзя у тебя надолго оставаться.

- Что-то ты темнишь соколик, - слезы высохли, а взгляд у старушки стал хитрым. – С друзьями, что ли познакомил бы. И пока не поедите, не отдохнете, никуда не пущу. Так и знай.

- А нюх как у собаки, а глаз как у орла, - прокомментировал Леха и вздохнул. – Нельзя нам надолго задерживаться, ба.

- Но хоть поесть и отдохнуть успеете? Все-то вы куда-то спешите, молодые, - недовольно покачала головой старушка. – А толком поесть и забываете. Так как друзей зовут? И девонька ладная. Твоя девушка?

Умеет же задавать вопросы и, поди, на все ответь.

- Нет, ба, не моя, - ответил Леха и кивнул на меня. – Это Лера, моя одноклассница, а это…, - замялся он, когда дело дошло до Германа.

- Герман, - подсказала я. – Мой хороший знакомый.

- А я баб Маша, для дорогих гостей, можно и просто бабушка, - хитро улыбнулась старушка.

- Очень приятно, - улыбнулась в ответ.

Герман промолчал, хмуро рассматривая дом и пустой огород, словно прикидывая с какой стороны могут подступить враги.

- А я все одна, да одна, - баб Маша продолжила разговор за нас всех, снимая ключ с гвоздя и открывая дверь. – И за огородом присматриваю сама, и курочки у меня свои. Яички, нагулянные на воздушке, на травке, не то, что ваши городские. Вот утречком рано подымаюсь, кашки поем и в огород. И прополоть надо, и перекопать надо, и картошку сажать надо. А какие помидорчики и огурчики растут. Чисто сахар! А потом отдохну, ножки-то болят, полежу, глядишь и отступает. Супчику свежего поем и опять в огород. Так и толкуся цельный день. А вот зимой беда и заняться нечем, тяжко зимой. Лера, ты яичницу ешь?

Я не сразу вычленила в словесном потоке фразу, адресованную мне, поэтому запоздала с ответом:

- Да, ем, я все ем, - а баб Маша уже снова рассказывала про курочек и про соседку, которая давешней зимой ногу сломала и далее, далее, далее.