На крестьянских полях колосилась пшеница, в садах румянились яблоки и зрел виноград. Зимы были короткие и очень мягкие. Местные жители прекрасно знали друг друга, и поэтому никто не совершал серьезных проступков. Ведь нарушителю пришлось бы держать ответ перед хорошо знакомыми или даже близкими ему людьми.

В роду Заред Корвин все мужчины были охотниками: ее прадед, дед и, конечно же, отец. Пришло время, и дочь охотника научилась не хуже отца распознавать птиц по их трелям, предугадывать смену погоды, стрелять из лука и твердо знала, как следует вести себя в лесу, чтобы самой не стать обедом для какого-нибудь хищника. Много миль за день оставляли позади охотник и его дочь. И хотя во второй половине дня маленькая Заред очень уставала, она никогда не жаловалась и не плакала.

Днем отец был серьезен, зато вечером, возле по-дружески потрескивающего костра, любил рассказывать разнообразные истории и сказки о суровых айланцах, отчаянных сотсендцах и жестоких кочевниках. В такие моменты девочке казалось, что эти истории никогда не закончатся, костер – не погаснет, а теплый ветер, треплющий волосы, никогда не станет холодным.

Беда пришла без предупреждения. Однажды, отправившись на охоту, отец так и не вернулся. Он не объявился ни на следующий день, ни через день. Его вообще никто и никогда больше не видел.

Время – лучший лекарь. Заред взрослела, душевная рана затягивалась. Сменялись годы, каждый из которых, словно еще один мазок кисти художника, превращал девочку-подростка в очаровательную девушку. Карие живые глаза юной Корвин лучились озорством; прямые каштановые волосы, собранные на затылке в тугой хвост, тонкая талия, небольшая высокая грудь и не слишком длинные, но стройные ноги делали девушку необычайно привлекательной.

Сколько Заред себя помнила, она всегда хотела стать охотником, таким же умелым и отважным, как отец. Но желание исполнилось лишь к девятнадцати годам, когда после недельного отсутствия Заред бросила к ногам губернатора Лайена шкуру убитого ею в одиночку лоборога.

Восхищенный отвагой Заред, городской глава тут же подписал приказ о ее зачислении в гильдию охотников. С тех пор никто больше не требовал от Заред бросить охоту и заняться «настоящим делом», например помочь Берте в пекарне или пойти ученицей к швее Лоре.

Заред никогда серьезно не задумывалась о замужестве. Она, конечно, допускала такую возможность, но только не сейчас, когда ей наконец-то удалось пробиться в гильдию. Восхищенные взгляды заезжих гвардейцев или попытки сверстников перейти от дружбы к чему-то большему, безусловно, льстили ее самолюбию, но воспринимались не иначе как вынужденное неудобство.

Заред даже представить себе не могла, чем закончится для нее побывка в Лайене отряда гвардейцев, возглавляемых Рокко Стораро. Это был высокий широкоплечий человек с властным взглядом, пользовавшийся успехом у женщин. Кучерявая шапка волос покрывала его голову, уголки рта были брезгливо опущены даже в дни праздничного веселья.

Отдых гвардейцев подходил к концу, и у Стораро оставалось совсем немного времени, чтобы покорить – в чем он не сомневался – еще одно женское сердце.

Домик, где жила Заред, ютился на самой окраине. Две сосны, раскинувшие неподалеку темно-зеленые кроны, как два верных друга, делили с ним ночь и день, холод и зной. Когда Заред была маленькой, ей даже казалось, что деревья что-то тихо ему шепчут на своем, непонятном человеку, языке.

Одноэтажный, с невысоким крылечком и крохотным чердаком, домик когда-то представлялся маленькой девочке огромным замком, скрывающим великое множество тайн. Но детство безвозвратно кануло в прошлое, пыльный чердак перестал напоминать таинственную пещеру, а странные голоса оказались всего лишь завыванием ветра в печной трубе.

Девушка уже целую неделю жила одна. Во всей округе мать Заред – Эрика Корвин – считалась самой опытной целительницей. Она ловко накладывала при переломах лубок, знала множество рецептов целебных снадобий и, когда поила ими раненого, всегда что-то тихонько приговаривала. После такого лечения раны затягивались за день, переломы срастались за неделю. Если знахари в ближайших селениях беспомощно разводили руками, обязательно посылали за Эрикой.

Близилось время ужина. Остывала в плошке овощная похлебка, из глиняного горшочка тянуло тушеным мясом петуха-серпохвоста. А на сладкое Заред запекла себе яблок. Прямо с пылу с жару пустившие аппетитную пенку фрукты лежали на деревянном блюде, источая нежнейший аромат.

Заред протерла пол, сполоснула руки и совсем уж собралась трапезничать, как в прихожей скрипнула дверь. Стораро не стал ждать приглашения и по-хозяйски прошел в гостиную.

– Я, кажется, как раз вовремя, – пробасил он с порога.

До того как суровый военачальник вошел в дом, мысли его были вовсе не о сытном ужине, но запах вареной капусты, репчатого лука и чеснока непроизвольно пробудил в могучем организме чувство голода.

– Что вам тут надо? – удивилась Заред.

Разглядывая девушку, Рокко сглотнул слюну. Легкое ситцевое платье едва прикрывало загорелое тело. Голые точеные плечи и очерченная тонкой тканью высокая грудь действовали на военачальника возбуждающе. Раздираемый двумя естественными потребностями, Стораро развязано произнес:

– Вы не пригласите меня к столу?

– С какой это стати? Мы с вами даже не знакомы.

– Добрый ужин чем не повод для знакомства?

– С чего вы взяли, что я вообще хочу с вами знакомиться?

– А разве нет? Вы так на меня смотрели! – хитро улыбнулся Рокко.

– Когда это я на вас «так» смотрела? – опешила Заред. – Не выдумывайте! А ну живо убирайтесь, а то позову на помощь!

– Зачем кого-то звать, если я для того и служу королю, чтобы защищать слабых и обездоленных.

– Я не обездоленная, – вспыхнула Заред, – и очень даже могу за себя постоять. Так что защищайте кого-нибудь другого. А о себе я сама позабочусь.

Видя, что наскоком этот маленький бастион ему не одолеть, Рокко решил сменить тактику.

– Я слышал, что вы не слишком жалуете здешних женихов.

– Еще меньше мне нравятся наглецы в мундирах гвардейцев! Сэр, вы зашли надо мной посмеяться?

– Ну что вы! – ухмыльнулся Стораро. – Если бы я этого хотел, то выбрал бы другое время и место. Просто, когда молодая и красивая девушка не желает ни с кем встречаться, значит, она ждет чего-то большего. Или кого-то, разве не так, неужели я ошибаюсь?

– Может быть, и так, но к вам это не имеет никакого отношения, – Заред гордо вздернула подбородок.

Рокко снова усмехнулся. Ему нравилась задиристость собеседницы. Она была так обворожительна в своем наивном гневе!

– Как вам, в ваши-то годы, с такой внешностью, удается вести целомудренный образ жизни? – шел напролом Стораро. – Неужели эти губы еще не знали вкуса поцелуев?

Рокко полностью завладел ситуацией. Речь его стала складной, образы изящными. Однако военачальник двигался к цели уж слишком прямолинейно. Но девушка почти его не слышала. Рокко подавлял ее, нависая, словно каменный утес. От него пахло кожей, железом и табаком. Стораро совсем не походил на героя, каким его представляла Заред Корвин, но он был настоящим мужчиной: необузданным, грубым, властным. На мгновение Заред показалось, что ей хочется припасть к его могучей груди, забыться, утолить непонятно откуда появившееся желание. Рокко словно почувствовал это и, приблизившись, порывистым движением привлек к себе юное стройное тело.

Заред вырвалась из грубых объятий и полным негодования голосом воскликнула:

– Что вы себе позволяете?!

– Ты напрасно сопротивляешься, – фамильярно произнес Рокко. – Многие женщины мечтают быть со мной.

– Вы удивитесь, но я не вхожу в их число, – огрызнулась девушка.

– Ты хорошо подумала? – с угрозой в голосе спросил гвардеец. – В тебе говорит гордость, но я же вижу, чего ты на самом деле хочешь, – продолжал ухмыляться он, приближаясь к Заред.

– Сейчас я хочу только одного – чтобы вы немедленно покинули мой дом, и жалею, что не прогнала вас сразу.