Наш самолет подлетал к родному Тарасову. Несколько дней я провела в далекой воинской части, где выполняла свои служебные обязанности в качестве юрисконсульта Комитета солдатских матерей, каковым являюсь в последнее время, во всяком случае официально.

На душе у меня оставался неприятный осадок, впрочем, к его горькому привкусу я успела привыкнуть за месяцы работы в этой организации.

Случай был типичный. Белобрысый тарасовский парнишка, волею судеб заброшенный в этот «тмутараканский» военный округ, попал в омерзительную систему «неуставных отношений», благодаря которой чуть было не наложил на себя руки.

Его старшие товарищи воспринимали его не иначе как козла отпущения и компенсировали на нем все свои убогие прыщаво-жлобские комплексы.

Моими стараниями парнишка был переведен в другой округ, а его бывшему командиру придется-таки расстаться с погонами и продолжать злоупотреблять алкогольными напитками уже без отрыва от производства. Для этого я сделала все необходимое.

Но кое-что я позволила себе и для души. При последней встрече с главным мучителем моего «подзащитного» я не удержалась и добавила ему еще одну проблему недели на две как минимум, причем именно в той области, которой он особенно гордился.

Проще говоря, на прощание, находясь с ним с глазу на глаз, я модельной туфелькой таким образом обработала его гениталии, что провожал он меня долгим земным поклоном.

Навыки и привычки моей настоящей профессии, думаю, останутся у меня навсегда. И никакая маска юрисконсульта общественной организации не заставит меня изменить мой характер.

Если бы не одна неприятная история в Югославии, я бы до сих пор оставалась кадровым сотрудником органов безопасности, хотя, по сути, я продолжаю им оставаться и по сей день, разве только уровень секретности еще более повысился.

Об этом знает только один человек по кличке Гром, вместе с которым мы погорели в Югославии и на какое-то время были вынуждены сменить профессию.

Я считаю Андрея Леонидовича не просто своим командиром, но и учителем, который заставил меня пересмотреть все мои прежние представления о жизни и в конечном итоге определившим и сформировавшим меня такой, какой я являюсь на сегодняшний день. Он закалил мое тело и воспитал мою душу.

И если я могу сегодня считать себя профессионалом, то только благодаря этому человеку – майору Андрею Леонидовичу Сурову, но для меня – Грому.

Он дал мне новое имя – Багира, которое мне нравится больше того, которое написано в одном из моих паспортов.

Я имею в виду тот единственный настоящий паспорт, который я с гордостью получила в районном паспортном столе в шестнадцать лет. Там написано, что меня зовут Юлией Сергеевной. Но таких много, а Багира – только одна!

Древние считали, что имя определяет всю жизнь и судьбу человека. Я могу добавить, что оно влияет даже на его внешность.

В последнее время во мне появилось что-то кошачье, на что неоднократно обращали внимание мои немногочисленные знакомые. И я горжусь этим, тем более что больше всего на свете я люблю кошек.

Я ужасно скучаю по тому времени, когда мы с Громом не расставались ни днем, ни ночью.

Не подумайте, что я просто-напросто влюблена в него. Это было бы слишком просто.

Мое чувство к нему больше, чем любовь. Влюбляюсь я, несмотря на мою серьезную профессию, довольно часто, но между мной и Громом ничего никогда не было, хотя нам по долгу службы приходилось изображать из себя и супружескую пару и даже спать в одной постели.

Последние несколько месяцев я не слышала его голоса. Но каждое утро просыпаюсь с надеждой получить от него весточку в том или ином виде. И это будет означать, что у него для меня появилось задание.

Наш самолет, сделав круг над Тарасовом, заходил на посадку.

Внизу я видела огромное голубое пространство с островком городского пляжа посредине: мы пролетали над Волгой.

Под нами замелькали пригородные дачи с цветущими яблонями, и, как всегда, неожиданно возникла взлетная полоса.

Через несколько минут я выходила из здания аэропорта.

Моя квартира находится довольно далеко, во всяком случае по тарасовским масштабам, от аэропорта, поэтому я решила направиться, не заходя домой, в Комитет солдатских матерей, чтобы отчитаться за командировку и, покончив со всей этой историей, со спокойной душой отправиться к себе.

Тем более что сегодня пятница и в моем распоряжении оставалось почти три свободных дня, не считая отгулов, которые я предпочитаю копить на всякий пожарный.

Комитет находится недалеко от аэропорта, и при желании до него можно добраться пешком, но мне не терпелось сделать все побыстрее, и, поймав такси, я буквально через пять минут поднималась на крыльцо серого бетонного здания.

Как я и ожидала, в комитете за эти несколько дней ничего не изменилось.

Более того, монотонное пребывание в кабинетах создает несколько иное представление о времени, чем у человека, за несколько часов пролетевшего пару тысяч километров.

Во всяком случае, на лице своей непосредственной начальницы Светланы Алексеевны я прочла совершенное недоумение по поводу моего возвращения.

Можно было подумать, что я покинула ее кабинет полчаса назад и, вернувшись, сообщила ей, что побывала за это время на другом конце света.

Я отдала ей тоненькую папку с документами, зашла в бухгалтерию, заполнила все необходимые бланки и отчиталась за взятые под расчет деньги, после чего мои служебные обязанности были выполнены, и совершенно свободным человеком я покинула Комитет.

Теперь я могла не торопиться и вкусить все преимущества прекрасного ничегонеделания.

Передо мною стояла дилемма: либо отправиться на рынок и накупить на три дня необходимые для кулинарных экспериментов продукты, либо удовлетвориться тем, что смогу приобрести по дороге домой.

Учитывая, что весь уик-энд я планировала посвятить исключительно кулинарным изысканиям, логичнее было бы выбрать первый вариант, но я на самом деле была немного разбита многочасовым перелетом, хотя и не в такой степени, как сообщила своей начальнице.

И поэтому предпочла второй вариант.

Тем более что рядом с моим домом располагался небольшой базарчик, ассортимента которого вполне может хватить человеку с богатым воображением.

На недостаток последнего я пожаловаться не могу, особенно в кулинарном смысле.

Кулинария – это моя тайная страсть, видимо, в предыдущем воплощении я была либо шеф-поваром ресторана, либо развивала свои кулинарные фантазии на протяжении долгих трущобных лет полуголодного существования. И, судя по отзывам родных и знакомых, человечество потеряло в моем лице гениального кулинара.

Единственная проблема состоит в том, что я никогда не могу съесть всего приготовленного, так как живу в одиночестве и по роду своих занятий не могу завести даже кошку.

Поэтому избыток приготовленных мною яств я передаю своим соседям по лестничной площадке – симпатичной чете Жлуктовых, которых бог наградил четырьмя вечно голодными отпрысками, но забыл при этом наградить необходимой для такого количества едоков зарплатой.

Я села на девяносто восьмой автобус и, расположившись у окна, всю дорогу изучала те микроскопические изменения в городе, которых не замечаешь, пока не покинешь город хотя бы на несколько дней.

Ко всему прочему, это еще и чисто профессиональный тренинг.

У секретного агента наблюдательность должна быть на высоте, и в нашем закрытом учебном заведении немало часов было посвящено подобным упражнениям.

За сорок минут я успела заметить столько маленьких изменений, что перечислить их все не представляется возможным.

Скажу только о трех новых рекламных щитах, перекрашенных ставнях в полуразрушенном частном домике, выломанной доске в заборе (она полгода держалась на одном гвозде) и возведенном за это время очередном этаже строящегося дома недалеко от моей остановки.