«Все-таки очередной семейный конфликт», – с тоской подумал Савелий.
– Виталь, ты же знаешь все, что я скажу. Начиная с того, что любовь на самом деле требует определенных жертв…
– Да я не об этом! – перебил брат. – У меня по работе вопрос.
– По работе?! – не веря своим ушам, переспросил Савелий. – Чем я могу…
– У нас медицинская проблема. – Перебивать собеседника для Виталика было в порядке вещей, так же как тыкать незнакомым людям и вместо имени и отчества фамильярно называть собеседника по одному только отчеству. – Ну, не совсем медицинская, но около того… Короче, по нашему району орудует серийный убивец…
– Да ну! – ахнул Савелий, знакомый с ними только по книгам и фильмам. – Настоящий?
Из дальнейшего рассказа Виталика выяснилось, что настоящее и не бывает. Пять трупов. Все убитые – женщины, от двадцати семи до сорока трех лет. Изнасилованы у себя дома, а после задушены.
– Первые два убийства на Первой Останкинской и на Кондратюка, друг с другом никто не связал. – Виталик покачал головой, словно досадуя на чью-то недальновидность. – Они и по почерку были разными – в первом случае женщину задушили руками, во втором – поясом от ее же халата.
– Какого? – машинально спросил Савелий.
– Махрового. Да какая разница? Был бы шелковый – этот гад задушил бы шелковым. Что под руку попалось, тем и орудовал. На Останкинской поначалу взяли в разработку мужа убитой, который уже больше года не жил вместе с ней, но квартиру они еще разменять не успели. Мотив?
– Да, – согласился Савелий. – Только зачем мужу надо насиловать свою, можно сказать, уже бывшую жену? Неужели за время супружества не натешился?
– Мало ли какие заморочки у людей, – усмехнулся Виталик и подколол: – Странно, что психиатр такого не понимает. Это мог быть не просто сексуальный акт, а наказание или даже возмездие. Вот ты, сука, всю мою жизнь сломала, а я тебя сейчас трахну во все отверстия и придушу!
– Ну да, – согласился Савелий. – Это уже клиника.
– Вот и я о том же.
– А по сперме ведь легко установить…
– Ее нет ни в одном трупе. И снаружи нигде нет. Наш убийца не доводит дело до конца…
– Или пользуется презервативами.
– Насчет них эксперты ничего не говорили. Возможно. Он вообще осторожный, работает в перчатках или аккуратно затирает за собой. Каких-либо идентичных отпечатков пальцев в пяти квартирах не нашли…
Богатое воображение Савелия нарисовало портрет серийного убийцы. Высокий плечистый блондин в венецианской почему-то маске, резиновых медицинских перчатках, презервативе на вздыбленном пенисе и носках в полосочку. Почему воображение сработало именно таким образом и какие тут имели место ассоциации, разбираться было некогда. Надо было слушать дальше.
– На Кондратюка подозреваемыми номер раз стали два молдаванина, которые недавно делали ремонт в квартире убитой. Логично так получается – отремонтировали квартиру, получили расчет, на прощанье изнасиловали хозяйку и придушили…
– Не вижу логики.
– Ну, я хотел сказать, что так довольно часто бывает. Короче, молдаван начали искать, но до сих пор так и не нашли… Там и приметы, со слов соседей, те еще – два брюнета среднего роста, один носатый, другой усатый, одного Ваней зовут, другого – Данилой. Так можно сорок лет искать. Вот, скажи мне, брат, почему мою ксиву народ полчаса разглядывает, прежде чем в дом меня пустить, а каких-нибудь гастарбайтеров, никому не известных, нанимают, даже не отксерив их паспортов, дают им ключи, поселяют в своих квартирах? Парадокс?
– Никакого, – пожал плечами Савелий. – Рабочие людям нужны, поэтому их пускают, а ты – нет, от тебя только проблемы, вот и изучают твои документы подолгу. Так тебе надо помочь найти двух молдаван? Извини, у меня нет выхода ни на молдавское посольство, ни на их мафию. Виталь, ты не знаешь, есть вообще молдавская мафия? Что-то я про нее никогда не слышал…
– Есть, – кивнул Виталик, – у каждого народа есть своя мафия, как же без нее? Молдаване контролируют своих земляков, снабжают их липовыми документами, и так далее. Только я к тебе пришел не для того, чтобы ты помог нам найти молдаван, тем более что эти молдаване здесь, скорее всего, ни при чем.
Через неделю после убийства на Кондратюка убили женщину на Большой Марьинской. Одна дома, изнасиловали, задушили руками, ничего не взяли. Еще через неделю случилось похожее убийство на Калибровской улице.
Тут уж до всех дошло, что в районе орудует серийный убийца, насильник и душитель. Но не вор – нигде ни в одной квартире ничего не пропало. Даже на деньги из сумочек, которые у всех убитых традиционно стояли в прихожих, на виду, убийца не позарился. У него свой бескорыстный интерес.
– Ну, если говорить о нравственных нормах… – начал было Савелий, но тут же оборвал себя: – А пятое убийство?
– Оно случилось в понедельник, пятого марта, на Аргуновской улице в телевизионном доме.
– В каком-каком? – переспросил Савелий. – В Телецентре? Так он ведь на Королева…
– В «телевизионном» доме, а не в Телецентре. Этот дом был построен лет сорок назад для работников телевидения, – пояснил Виталик, – оттуда и название такое прилепилось, хотя большинство нынешних жильцов не имеет к телевидению никакого отношения.
Убили тридцатичетырехлетнюю начальницу отдела персонала из гипермаркета «О-Шоп». Кровоподтеки на лице, разрывы заднего прохода и влагалища, задушена руками, из квартиры ничего не пропало. На сегодняшний день имеем пять убийств!
Для наглядности Виталик продемонстрировал растопыренную пятерню с косым белым шрамом (в десятилетнем возрасте упал в отцовском гараже и пропорол руку какой-то железкой, валявшейся на полу).
– И ты хочешь, чтобы я составил психологический портрет? – попробовал догадаться Савелий.
Брат отрицательно покачал головой, поскреб рукой колючую щетину на подбородке, поморщился и наполнил свою давно пустовавшую рюмку.
– Этих составителей портретов у нас хватает и без тебя, – сказал он. – Я не сказал тебе главного, приберег на десерт. Давай только выпьем сначала…
Савелий отсалютовал чашкой, в которой еще оставалось немного кофе. Виталик не стал настаивать, выпил, закусил половинкой бутерброда, погладил себя по намечающемуся животу (хорошо, мол, пошло) и продолжил:
– Все пятеро не были знакомы друг с другом. Во всяком случае, нам не удалось установить ни фактов знакомства, ни каких-либо иных точек пересечения. А уж мы старались, поверь, землю носом рыли, но так ничего и не нашли.
Кадровик из гипермаркета, бухгалтер из небольшой строительной фирмы, преподаватель английского языка из строительного университета, методист детского сада, заместитель заведующего отделением сбербанка. Возраст, круг общения и школы разные.
Коренная останкинская жительница только одна – Борчазова из «телевизионного» дома на Аргуновской. Все остальные поселились в Останкино уже во взрослом возрасте – кто к мужу переехал, кто после развода разъехался, одна квартиру с родителями разменяла, одна купила квартиру с мужем…
– А может, они посещали одного и того же психоаналитика или психолога? – предположил Савелий.
– Насчет психологов нам ничего узнать не удалось, не было информации, что хотя бы кто-то из них ходил к психологам, но парикмахеры с косметологами у них точно были разными.
Но ты не перебивай, ты слушай… Есть один общий момент. Все пятеро в день своего убийства заболели, не пошли на работу и вызвали на дом врача из поликлиники. Но ни одна из них врача не дождалась… Врачи приходили уже после, им не открывали, они звонили к соседям, отмечались, что были, мол, в такое-то время…
– Я, конечно, очень далек от всей этой вашей розыскной деятельности, но мне кажется, что это обстоятельство сильно сужает круг подозреваемых и облегчает вашу работу. В чем тут закавыка?
– А закавыка в том, что вызывали из двух соседних поликлиник! – сверкнул глазами Виталик. – Дома на Первой Останкинской, Кондратюка и Аргуновской относятся к пятьдесят пятой поликлинике, а дома на Большой Марьинской и Калибровской – к восемьдесят шестой. И как мы ни старались, нам так и не удалось найти какую-то связь, какого-то человечка, который бывает в обеих поликлиниках и имеет доступ к журналам вызовов.
