Мы попрощались, Серый как-то вдруг замолчал, и весь обратный путь прошел в давящей неловкой тишине. Не знаю чем, однако мои давешние слова задели обоих, хотя причины у Мовчана и моего давнего приятеля Серого, скорее всего, не схожи. Ополченец надулся за свое, а хохла грызла совесть, что уже неплохо. Если чувствуешь вину за других, значит, душа еще цела. У закусочной мы попрощались, Серый старался держаться дружелюбно, но досада нет-нет да и мелькала во взглядах, которые он бросал украдкой.

В гостинице ничего не изменилось. Ксения спала, отвернувшись лицом к облупленной стенке, я от порога слышал совершенно человеческое сопение. Подходить вплотную не решился, кто знает, каким фокусам учат в иных измерениях тамошнюю разведку?

– Вставай, на сборы у тебя десять минут.

Репликант сел на кровати почти мгновенно, таращась на меня сонными, ничего не понимающими глазами:

– О, боги!.. Как долго я спала?

– Полтора часа.

– Мало, я…

– Что-то большое произойдет, и очень скоро. Механизм уже запущен, я чувствую, как уходит время. Обоз уходит через полчаса. Провизию я собрал, вода в бутылках на столе. Если пьешь, наполни флягу. Отстанешь, ждать не буду.

Караван состоял из восьми фургонов, но только четыре из них несли на себе эмблему «Державы». Четыре других, с нанесенным на борта логотипом «MSF», разместились в середине колонны и смотрелись как бы особняком. Каждая повозка охранялась четверкой бойцов, вооруженных ручными пулеметами и экипированных в германские «кондоры» военного образца с усиленной бронезащитой. Державники старались к немцам не подходить, концентрируясь в хвосте и головной части конвоя. Экипированные схожим с немцами образом, бывшие «свободные» производили смешанное впечатление. Вооружение их, очень пестрое, отличалось меньшим единообразием. Лишь у троих бойцов «Державы» были американские карабины М4, что удивило. Большинство же ходило с советскими АК74М, увешанными разного рода улучшениями типа ствольных накладок, тактических фонарей и разнообразных прицелов. Никогда не был фанатом обвеса, единственное, что пригодилось лично мне, – мэджпуловская рукоять на цевье «ковруши»[17]. Хотя сейчас от нее тоже пришлось отказаться по вполне понятным причинам.

Мы с репликантом дождались, пока колонна остановится для формальной проверки документов у блокпоста ополченцев.

Обменявшись с Серым рукопожатием, я спросил:

– Все без изменений?

Командир ополченцев смотрел большей частью в сторону виадука, откуда наползал густой туман, первый предвестник волнового выброса, за которым всегда идет перетасовка территорий «белого шума».

Приветственно махнув быстро идущему в нашу сторону родственнику, он тихо пробурчал:

– Туман вышел за границы заброшенного КПП, такого не случалось уже больше полугода. Ты принес нам неприятности, Солдат.

– Если что, вы всегда можете свалить, граница рядом. Расслабься, начальник, мы уже уходим.

– Зря ты так! Не всем же ходить по краю, многим это не дано.

– Тогда за каким лядом они приходят сюда?

Туман действительно шел стеной, наползая с поразительной быстротой. Вот скрылись в его пелене остовы вагончиков, скоро мост вообще стал невидим глазу.

Помолчав немного, Серый все же ответил:

– Не каждый знает цену своего Счастья. Многие рассчитывают на оптовую скидку, Солдат.

Подошедший Мовчан поздоровался со всеми. С интересом глянул на Ксению, но, встретив ее равнодушный взгляд, быстро переключился на нас:

– Проблема улажена, немцы особо не возражают, лишь бы никто не подходил к их драгоценным медикаментам. Прогноз неплохой, думаю, что через сорок часов будем у Развилки.

Мы присоединились к обозу, который ходко двинул вперед по дороге. Ксению я посадил рядом с разговорчивым водилой головного фургона. Невысокий смуглокожий парень с блестящими лукавством черными глазами и головой, бритой наголо, говорил не умолкая. Жуткая смесь украинских и русских слов была удивительным образом понятна всем, а когда Павло, так звали сечевого, принялся травить анекдоты, то с лица девушки не сходила смущенная улыбка. Я шел рядом с Мовчаном, разговаривать было не о чем, хватало громкого голоса возницы, вещавшего словно радио. Туман оказался вполне проходимым и вскоре почти рассеялся. Но опасения командира ополченцев обрели новый импульс, как только мы, миновав границу Прикордонья у заброшенного армейского КПП, вступили на растрескавшийся асфальт Западного шляха. Дорога шла под уклон, петляя меж безликих холмов, поросших густым рыжим кустарником. Вскоре пришло привычное уже ощущение враждебного взгляда в спину. Зарядил мелкий дождик, резкий порывистый ветер нагнал с востока низких туч, нависших над холмами так, словно еще немного, и сизая масса свалится нам на голову. Вдруг в завывания ветра вклинился протяжный звериный вой, мгновение спустя усиленный гулявшим меж холмами эхом. Ксения тут же оказалась рядом, а Павло, замолчав, снял с зацепов у облучка американский карабин положил его себе на колени. Репликант спустил маску на лицо и, расчехлив прицел, повел им вдоль левой обочины, где до холмов было метров двести ровной степи. Еще немного погодя Ксения, тронув меня за рукав, указала вперед, где у трех холмов виднелась черная точка на фоне рыжей листвы кустарника. Вынув монокуляр, я увидел на склоне холма крупного псевдособа. Черная клочковатая шерсть зверя стояла дыбом, широкая пасть его задралась к небу, и ветер снова донес тот самый злобный призывный вой.

Колонна встала, появление новых попутчиков вызвало среди обозников легкое замешательство. Обоз сбавил ход, пока повозки не остановились у съезда на узкую грунтовую дорогу, ведущую к обширной лесополосе. Мовчан ушел куда-то в середину колонны советоваться с немцами. Пользуясь остановкой, я решил внимательнее присмотреться к незваному гостю. Дальномер показывал, что до твари неполных триста метров. Но даже на таком приличном расстоянии псевдособ казался крупнее тех особей, которых мне доводилось встречать раньше. Огромный черно-рыжий кобель с обожженным левым плечом спокойно смотрел в нашу сторону. Этот наверняка около метра в холке, а зубами способен перекусить руку взрослого мужика.

Та-ах!

Откуда-то сзади звонко щелкнул одиночный выстрел, а через мгновение пуля ударила в землю возле передних лап существа. Однако, вместо того чтобы убежать, псевдособ уселся на задние лапы и еще пристальнее уставился в нашу сторону. За спиной снова послышалась ругань, которой я почти не понимал, а помня наказ Мовчана, не стал на это событие реагировать. Оторваться от любопытного зрелища заставила Ксения. Девушка, тронув меня за локоть, спросила:

– Что это значит?

Хотел бы я и сам это знать, но однозначно ничего хорошего появление пса нам не сулит. Псевдособы были в Зоне всегда, хотя никто точно не может сказать, мутанты это либо тоже гости из другого мира. С виду это обычная собака с непропорционально широкой грудью и чем-то вроде горба на холке. Шеи у них почти нет, из-за чего при броске тварь всегда прыгает с небольшим смещением. Псевдособы являются слабыми телепатами. Транслируя в мозг жертвы импульс сильного страха, они парализуют жертву, поэтому близко их лучше не подпускать. Живут и охотятся в стае, состоящей из трех-пяти особей. Самец всегда один, так что это, скорее всего, он и есть. Настораживает другое: западная дорога – это не место жительства для такой твари. Живности тут нет, да и открытых пространств больно много. Псевдособы селятся в развалинах, где за добычей особо гоняться нет нужды.

– Пока трудно сказать наверняка. Тварь перед нами на холме, это вожак. Стая прячется где-то поблизости, это еще штук пять, но наверняка это самки, а они существенно мельче этого…

– И еще до сегодняшнего вечера нам не попадалось тут ни одной псины уже месяца три.

Это в разговор вклинился подошедший недавно Мовчан. Проводник нервничал и, не желая этого обнаружить, снова закурил. Спрятав сигарету в кулак, он скупым жестом указал назад, где у головного немецкого фургона стояло человек пять оживленно переговаривавшихся охранников. Один из них снова поднял самозарядную снайперку, но стрелять в псевдособа больше не решился.