– Возвращаемся? – с надеждой спросил я. Бесцельные хождения по душным тоннелям смертно надоели, хотелось глотнуть свежего воздуха и вновь увидеть синее небо. Меня начали точить острые зубки незнамо откуда появившейся клаустрофобии, которой я никогда прежде не страдал: эта болезнь несовместима с работой пилота транспортного корабля.

– Нет, не возвращаемся. – В голосе Николая появились металлические отзвуки. – Поздравляю, вас, Стефан фон Визмар. Замок опознал вашу герцогскую светлость. С этого момента я отказываюсь что-либо понимать!

Алхимик подошел к дальней стене, вытянул факел и указал на…

– Не может быть. – Я попятился и наткнулся спиной на стоявшего позади Зигвальда. – Мистика…

– Опять мистика? – Николай постучал кулаком по неровному камню. – Нет, оно вполне материально. Остается понять, как пробраться внутрь. А самое главное – что спрятали Визмары за этой стеной…

Передо мной красовался герб с белой акулой, а над геральдическим щитом чернели вырезанные на кроваво-красном граните аккуратные латинские буквы:

Название моего судна, построенного шестьсот двадцать лет назад на Сириус-Центре, в другом рукаве Млечного Пути, за уймищу световых лет от Меркуриума.

– Совпадение? – неуверенно брякнул Нетико, хотя раньше утверждал, будто совпадений не бывает.

Он, как представитель машинной цивилизации, обязан предостерегать человека-симбионта от неправильных выводов и следовать строгой логике. Похоже, на этот раз сверхразумность ИР никак не проявилась.

Зигвальд остался бесстрастен, словно эпический герой, всем своим видом говоря: а я знал, я предупреждал, что именно так и будет! Вам, маловерам, надобно стыдиться!

Еще во время первой встречи, когда я, ошарашенный и напуганный окружающими непонятками, случайно наткнулся на Зигвальда по прозвищу Жучок, Стража Крепостей и феодала, он мигом приметил эмблему корабля на моей куртке пилота – белую акулу. В простоте своей сделал неправильные выводы: носителем такового герба может быть только один из родственников Риттера фон Визмара. Потом, основываясь на изначально неверном посыле, выстроил целую логическую цепочку – я мол, являюсь наследником скандально знаменитого на всю планету мятежника.

Пришлось признаться: к Визмарам я имею столько же отношения, сколько и к самому Меркуриуму, сиречь – никакого. Упрямый Зигвальд не отступился и решил проверить – оттого и потащил нас к Морскому замку, утверждая, будто фамильная твердыня сама «узнает» своего хозяина. И вот пожалуйста – второе подтверждение, более чем убедительное.

Теперь Зигвальд начнет отстаивать свою idйe fixe до конца, он человек редкостно упертый. Будь проклят тот день и час, когда умники из Университета разработали теорию искусственной деградации массового сознания, постепенно превратив нормальных людей в суеверных варваров!

– Говоря откровенно, я потрясен, – сказал Николай. – Это, други, никакая не случайность. Степа, что ты скрываешь?

– Да пошел ты знаешь куда?!.. – заорал я по-русски. – Провалитесь вы оба со своими дурацкими загадками!

– Тише-тише, незачем так волноваться, – хмыкнул алхимик. – Давай предположим, что ты действительно как-то связан с Визмарами. Опосредованно. Не будем пока выдвигать глупых теорий, все равно наскоро ничего умного не придумаем. Надо воспринимать все происходящее без лишних эмоций. Не вижу тут никакой трагедии. Непонятно? Да. Необъяснимо? Пускай так, есть многое на свете, друг Горацио, что неподвластно нашим мудрецам. Рано или поздно все разъяснится. Надо сделать к этому первый шаг.

– И какой же?

– Там, за стенкой, что-то есть, руку даю на отсечение. Нетико?

– Ультразвуковой резонанс показывает пустоту, – ответил ИР. – Никакого искусственного излучения, радиационный фон несколько повышен, но замок построен из гранита, это нормально. Биосенсоры развитых форм жизни не регистрируют. Как убрать преграду, я не представляю: видимо, некая хитрая механика, известная только строителям и владельцам замка.

– Владельцам? – Николай в упор посмотрел на меня, едва не вызвав очередную вспышку немотивированной ярости. – Предполагается, что господин Стефан фон Визмар – один из них. Степа, только не вопи, пользы от этого никакой! Ну-ка, твоя герцогская светлость, вспомни, отец не оставлял тебе никакого секретного кода, никакого шифра, который ты мог бы использовать в экстремальной ситуации? Непонятного сообщения, записанного в памяти ИР транспорта?

– Нет, – проворчал я. – Ничего подобного не было.

– Твой личный капитанский идентификационный код? Для разблокирования отдельных узлов корабля? Ты ведь как-то отключил реакторы «Эквилибрума»?

– Примитивно! Три семерки, три шестерки, три пятерки и мое имя. Разве он здесь поможет?

– Верно, гнилая идея. Зигвальд, давай отойдем в сторону. А ты пошарь ладонями по стене. Потыкай пальцами в камень. Может, сенсорное управление?

– Повторяю: я не регистрирую микроволнового и электромагнитного излучения, – занудным тоном сообщил Нетико. Я попросил его заткнуться и не мешать.

Шершавые, плохо обработанные каменные плиты были холодными и влажными. Ни одна с места не сдвинулась, хотя я ощупал каждую. Проверил высеченный в граните герб.

– Бесполезно. Тут гранатомет нужен. Или пластиковая взрывчатка.

– Отвыкай от дикарских методов, привычных вашей цивилизации, – сказал Николай. – Учись думать нестандартно! Зигвальд, может быть, ты что-нибудь посоветуешь?

– Сила – в слове, – глубокомысленно изрек Жучок. – Словом сотворена Вселенная. Слово выбито в камне.

– Обожаю его за ясность формулировок, – не преминул откомментировать Нетико.

– Помолчи! – отмахнулся Николай. – Надо полагать, Equilibrum, это не только опознавательный знак! Это, скорее всего, замочек с секретом! Степан, потрогай буквы! Дотянись!

Я поднялся на цыпочки, положил ладонь на литеру E, потом на Q, на U… Ничего.

– Активировалась неизвестная система, приблизительный аналог – лазер, источник энергии автономный, очень похоже на микрореактор. – Я вздрогнул, когда Нетико выдал эту скороговорку. Его речевой модулятор немыслимо частит только когда ИР волнуется. Машинному интеллекту не чужды эмоции. – Продолжай!

Под самым потолком пещерки распустился ярко-зеленый веер – множество тончайших лучиков. Два аналогичных пучка вспыхнули справа и слева.

Зигвальд машинально положил ладонь на рукоять клинка – к колдовству он относился с обоснованным подозрением. Николай поймал Жучка за рукав, быстро объяснил, что ничего страшного не происходит. Лучи пересеклись, ощупали меня, затем так же быстро скользнули по алхимику с Зигвальдом. Через несколько секунд в воздухе образовались три маленькие объемные проекции – наши фигурки, размером с палец. Две зеленые, одна ярко-красная.

Моя.

– Всё чудесатее и чудесатее, – покачал головой Николай. Нетико издал звук, похожий на покашливание. – Степа, тебе когда-нибудь говорили о том, что ты очень интересный человек?

– Говорили. Шлюхи на Аврелии, которым я давал на чай в три раза больше положенного.

– Сколько всего нового можно узнать из обычной светской беседы… Так, а дальше-то что?

Дальше? Стена исчезла. Не разошлась, не уползла в сторону, не поднялась, не скрылась в шлюзовом проеме. Камень растворился, сгинул. По волосам и одежде поползли искры статического электричества, резко запахло озоном. Пахнуло морозцем, что еще больше испугало Зигвальда – холод является признаком дурного колдовства.

– Сверхплотное силовое поле, метод уплотнения молекул, – немедленно опознал Николай. – Изобретение древнее, времен Земли. Сейчас не используется даже юнонианцами, технология считается безнадежно устаревшей. Я видел такое еще до Катастрофы.

– Верно, – подтвердил Нетико. – Давайте посмотрим, что внутри! Хватит болтать!

– Ничего опасного не чувствуешь? – спросил Николай.

– Сам проверь, сверхчеловек!