Верная милая Сонюшка, такая бледненькая и незаметненькая, что на нее никогда не обращали внимания – ни кавалеры, ни подруги, ни даже собственные родители. Замуж ее за все четыре десятка лет никто не позвал. Родители у нее давно умерли. Подруги вспоминали о Соне лишь в тот момент, когда им было от нее что-то нужно. Одна Инга возилась с Сонюшкой, сама не зная, зачем ей эта дружба нужна. Но не бросала. Вот и на эту выставку она взяла с собой Сонюшку, потому что та попросилась.

Сама Соня ничего себе не купила, а вот Инга уже приобрела и браслетик, который восхитил ее изящной ажурной работой и который ей отдали с тридцатипроцентной скидкой, потому что ведь выставка! Она также купила себе серьги с изумительно чистыми розовыми топазами. И длинное ожерелье из майолики, прекрасно имитирующее натуральный жемчуг, который Инге был не по карману.

Бедная Соня лишь однажды отошла от Инги, приценившись к очень похожему ожерелью. Но обратно она вернулась с перекошенным лицом, что Ингу удивило. Ее ожерелье стоило лишь полторы тысячи рублей, но выглядело потрясающе. Оно доходило ей до ног, его можно было завязать узлом на уровне пупка, можно было дважды или даже трижды обернуть его вокруг шеи. А можно было сделать из тысячи бусин множество других таких же прекрасных вещей.

В общем, Инга была довольна и не скрывала этого. От избытка чувств она даже купила Соне чудесные бусы из лазурита, в которых блондинка Сонечка казалась ярче. Но Соня поблагодарила ее за лазурит как-то вяло. И все не отводила глаз от бус из майолики, которые Инга уже повесила себе на шею. Инга даже подумала, а не подарить ли их Соне, раз уж они ей так понравились. Но потом передумала – бусы шли ей самой. С ее новым джемпером из кашемира цвета семги бусы смотрелись просто волшебно.

– Может быть, кофе? – предложила Инга, когда почувствовала, что ноги у нее не просто гудят и ноют, а прямо-таки отваливаются.

Соня вяло кивнула. Она вообще была какая-то безрадостная. На те вещи, которые показывала ей Инга, подруга по большей части кривилась. Инге казалось, что кривится Соня не от вида изделий, а от ценников, которые были к ним прикреплены.

– Мы еще тут долго пробудем?

В голосе Сони слышалось не раздражение, а какое-то другое чувство. И Инга не сразу ответила, пытаясь проанализировать, что это такое.

Кафе нашлось довольно быстро. Соня сама привела туда Ингу, заметив нужный указатель. Кафе располагалось в цоколе, тут было тихо и прохладно. Везде стояли пластмассовые столики и кадки с пальмами, шустрый юноша варил изумительный кофе в кофемашине.

И тут, усевшись за столик, Инга наконец ответила Соне:

– Ты – не знаю. А я пробуду тут до самого закрытия!

– Всю выставку намерена скупить?

В голосе Сони прозвучал непривычный сарказм, и Инга удивленно посмотрела на подругу. Но ссориться ей не хотелось, и она вежливо ответила:

– Нет, вся выставка мне точно не по карману.

– А то бы скупила? – продолжала подтрунивать над ней Соня, улыбаясь как-то уж совсем зло.

– Ну… нет.

– И откуда у тебя такие деньжищи? Любовника-миллионера себе завела?

– Нет. Муж в подарок прислал.

– Муж?

Соня буквально посерела. Она смотрела на Ингу, и та невольно подумала, до чего же ее подруга все-таки похожа на крысу. Такое же острое личико, маленькие глазки и какая-то неприятная привычка все время как будто что-то жевать, даже если во рту ничего нет. От десерта, который Инга поглотила, упиваясь его вкусом, Соня отказалась. Она согласилась лишь на чашку кофе, которую купила ей Инга.

– Муж? – повторила Соня, явно безмерно пораженная услышанным. – Так вы же… Вы же с ним развелись!

– Ну и что? Мы ведь прожили пятнадцать лет вместе. У нас сын. Почему же отец моего сына не может сделать мне дорогой подарок?

– Он же тебе алименты платит.

– Алименты – это одно. А подарок – это другое.

– Но за что подарок-то? – недоумевала Соня. – Вы ведь даже вместе не живете!

– Вот уже семь лет.

– И он все равно делает тебе дорогие подарки?

– Как видишь. А что ты так разволновалась? Это ведь нередко случается, когда люди сохраняют хорошие отношения даже после развода.

Но Соня не захотела продолжать беседу.

– Я сейчас! – вскочила она на ноги. – Подожди секунду!

И с этими словами она кинулась прочь. Какое-то время Инга просидела с открытым ртом, ошеломленно глядя вслед своей подруги. Куда это она? И почему так быстро? Неужели обиделась? Но на что? Затем ее взгляд уперся в стену, на которой красовалась жирная стрелка и две не менее жирные буквы «W M», и Инга рассмеялась. Какая же она глупая! Увиденные две латинские буквы вызвали у нее невольный вздох облегчения и способность вновь радоваться сегодняшнему дню.

Ничего Соня не обиделась и не расстроилась. У подруги прихватило живот, вот она и умчалась, даже не извинившись перед Ингой. Милая и деликатная Сонюшка, наверное, она долго терпела боль в животе. И пока Инга порхала от одного прилавка к другому, ее подруга, двигающаяся следом, испытывала настоящие страдания.

– Сонюшка, милая! – восхитилась Инга. – Кто бы мог подумать? И ведь ни словом не обмолвилась, что ей некомфортно. Какая тактичная! Не хотела портить мне удовольствие. Видела, что я наслаждаюсь, вот и страдала молча.

Инга ощутила в груди нечто вроде восхищения. Да таких подруг еще поискать! Другие только и думают, что о себе. А вот Сонюшка не такая. Надо будет ей еще какую-нибудь милую вещицу подарить. Может быть, даже жемчуг? Да, именно его. Инга видела, что Соне очень понравились бусы. Она заслуживает, чтобы Инга их ей отдала.

Набравшись терпения, Инга минут десять-пятнадцать просидела довольно спокойно. Заказала себе еще одну чашку удивительно ароматного кофе, который с удовольствием и выпила. Но затем ее стало смутно тревожить отсутствие Сони:

– Где она? Что она там делает? Куда провалилась?

А потом на смену пришло настоящее беспокойство:

– А вдруг ей плохо?

Решив, что точно не разминется с Соней, Инга пошла в направлении, указанном стрелкой. Вскоре она очутилась в чистенькой туалетной комнате. Двери всех кабинок были закрыты.

– Соня, – подала голос Инга. – Ты здесь?

Ответом ей была тишина. Но если Соне плохо, если она потеряла сознание, ответа было ждать глупо. Ломиться или заглядывать в кабинки Инга не стала. Она тихо-смирно постояла в уголочке, делая вид, что моет руки. А сама через плечо поглядывала на входивших и выходивших из кабинок женщин. Кабинок было всего четыре. И вскоре все они освободились и наполнились по второму разу.

Инга была в недоумении. Может быть, каким-то непостижимым образом они с Соней все-таки разминулись? А вдруг сейчас подруга уже ждет ее в кафе? Позвонить ей? Инга вытащила свой телефон, на который она только полчаса назад купила наклейку из чистого золота. Картинка была выполнена в виде орхидеи и прекрасно смотрелась на темно-малиновом пластике. Увы, картинка не помогла делу. Прием здесь был плохой. А едва Инга попыталась набрать номер Сони, как сеть вовсе пропала.

Звонок был невозможен.

– Ну ладно… – растерянно пробормотала она и замолчала.

В принципе ничего катастрофического не случилось. Но почему-то в душу вновь закралось какое-то недоброе предчувствие. Оно сегодня уже несколько раз неприятно цепляло ее за сердце. Руки у женщины становились противно холодными и влажными, дыхание прерывалось, сердце начинало стучать чуть ли не в ушах. Но Инга гнала от себя дурные предчувствия, предпочитая списывать их на предстоящую перемену погоды.

Но предчувствие надвигающейся беды никуда не делось. Вот и сейчас женщина почувствовала, как похолодели кончики пальцев, а по спине пробежала противная дрожь.

– Да что это со мной? Кофе я обпилась, что ли?

И решив, что ни за что не позволит каким-то глупым ощущениям взять власть над ней, Инга решительно двинулась обратно в кафе. Она поднялась на несколько ступеней, плавно обогнула какой-то выступ, а затем, толкнув дверь, вышла… на улицу!