Выбор тетушки Артур одобрял, единственное, что омрачало ему жизнь, это обилие украшений и разных дамских штучек, заполонивших все жилье как в городе, так и в поместье. Особенно угнетали его бронзовые монстры, мраморные нимфы, фарфоровые страшилища и прочая, как он считал, пошлятина, именуемая тетушкой «семейным уютом». Иногда Артур хотел сказать, что мужчине в возрасте за тридцать не подобает спать в комнате с нежно-кремовыми занавесками, на подушечке, расшитой пионами, но он очень боялся расстроить как саму тетю, так и сестру, с восторгом принимающую каждую новую деталь интерьера.

– А мне, значит, можно есть выпечку? – спросил Артур. – Моему здоровью это не повредит?

– Все парижане едят свежую выпечку, и никому еще она не причинила зла, – пояснила тетушка, заменяя племяннику тарелку.

Артур вздохнул. Обе леди были стройны и подтянуты, он же обладал хорошим брюшком, которое при его небольшом росте выделялось еще заметнее.

– Ах, что же я! – вдруг воскликнула тетя Жанет, изящно хлопнув себя ладошкой по лбу. – Совсем забыла рассказать управляющему про новый розовый куст… Я привезла его из Лондона, с выставки, в большом мешке, и оставила у старого сарая с инструментами, туда никто не ходит.

– Давайте я пошлю телеграмму, – предложил Артур, всеми силами стараясь казаться озабоченным судьбой несчастного куста.

– Перепутают. Они все перепутают, – тетушка Жанет выглядела несказанно расстроенной. – Что мне делать? Отправляться обратно?

– Неплохая мысль, – заметил Артур. – Навестите Кэрри, проверите, как она там…

– Я ее несколько часов назад видела, – нахмурилась Жанет, – вроде девочка в порядке.

– Если не заскучала еще в нашем захолустье, – многозначительно сказал Артур. Давить на тетю было никак нельзя, но и лишать себя удовольствия недельку пожить в блаженном одиночестве закоренелый холостяк Артур Джайлз не мог.

– Да-да, пожалуй, ты прав, – рассеянно проговорила тетушка. – Мало ли какая ерунда придет девочке в голову. Завтра же отправляюсь обратно.

Первое лондонское утро для сестер Беккет оказалось хмурым – с ночи небо затянули тучи, и проснулись девушки под монотонную унылость стучащих по черепичной кровле дождевых капель.

– Вот тебе и родина, – сонно пробормотала Лиззи, сворачиваясь клубочком под пуховым одеялом и понимая, что не ощущает ни малейшего желания покинуть постель. Короткий взгляд, брошенный из-под едва разомкнутых ресниц на сестру, убедил Лиззи в том, что настроение Пэт не слишком отличается от ее собственного.

Накануне, выплакавшись под крылышком у Дорис, девушки ушли в свою комнатку и уснули, едва успев улечься в постели и договориться, что с утра надо сразу отправляться в контору Ост-Индской компании хлопотать насчет пенсии. Однако сейчас сама мысль о какой-то активности вызывала у Лиззи отвращение. Тем не менее, совершив над собой героическое усилие и преодолев обыкновенно не свойственный ей приступ лени, девушка выползла из-под одеяла и слегка дернула сестру за один из рыжих локонов, разметавшихся по подушке.

– Вставай, соня. Чем раньше мы решим этот злосчастный денежный вопрос, тем скорее будет понятно, что нам делать дальше. Не можем же мы сидеть на шее у Дорис вечность.

– Угу, – пробормотала Пэт и сделала попытку перевернуться на другой бок и спрятать голову под одеяло. Однако сестра была начеку, и попытка эта успехом не увенчалась.

Позавтракав на скорую руку в компании Дорис, сестры Беккет отправились по мокрым улицам в сторону Сити – пешком. Оставшиеся после путешествия на «Короле Георге» скудные денежные средства не позволяли девушкам даже лишний раз воспользоваться кебом.

– Надеюсь, вы хотя бы не простудитесь, – сердито сказала на прощанье Дорис, безуспешно пытавшаяся отговорить их от пешей прогулки по дождю.

– Мисс Беккет? – Рослый чернобородый пузан в уже набившей оскомину форме служащего Ост-Индской компании вышел из кабинета (слава богу, последнего, который посетили девушки в этот бесконечно длинный день) и протянул Лиззи какие-то бумаги с гербовой печатью. – Еще раз примите наши соболезнования в связи с вашей утратой. Пенсия дочерям полковника будет оформлена в течение ближайшего месяца, и извещение вы получите почтой на ваш лондонский адрес.

Лиззи молча кивнула. Сил у нее не оставалось даже на короткое «да». К тому же утренняя прогулка по классической лондонской погоде все-таки оказала на привыкший за последние годы к совсем иному климату организм старшей мисс Беккет то самое воздействие, которого опасалась Дорис. Лиззи чихала, глаза у нее слезились, и в носу звонко хлюпало.

Вежливо поблагодарив пузана, спрятав документы и подхватив под руку сестру, Пэт решительно вывела ее на улицу. Дождь, слава богу, кончился, но тем не менее Пэт яростно замахала рукой при виде приближавшегося кеба и мгновенно затолкала внутрь слабо упирающуюся Лиззи.

– В таком состоянии ты все равно не сможешь пойти пешком, милая. Хемпстед, пожалуйста, – попросила Патриция кебмена и захлопнула за собой дверцу экипажа, резво помчавшего измученных девушек домой.

Как и следовало ожидать, Лиззи слегла, а Пэт вскоре последовала за ней, в полубреду повторяя услышанное как-то на корабле от Роберта Вуда умное слово «акклиматизация». Преданно ухаживавшая за сестрами Беккет Дорис уже валилась с ног, когда Элизабет, бледная и еще сильнее похудевшая и осунувшаяся, начала вставать.

«Хорошо, что лихорадка оказалась не заразной, – думала Лиззи, с тревогой и благодарностью глядя на Дорис. Все эти дни сестры чувствовали себя словно бы вернувшимися в детство. Вот только ни матери, погибшей в результате несчастного случая на охоте как раз накануне отъезда семьи в Индию, ни отца больше не было рядом. – Ничего. Мы обязательно справимся».

Эдвин Лоуэлл отложил «Дейли ньюс» и с тоской посмотрел в окно. Лондонская погода вполне соответствовала настроению юноши – дождь лил не переставая четвертый день. Однако сегодня Эдвину все же придется выйти, откладывать визит в компанию больше нельзя.

Обведя взглядом потрескавшиеся оконные рамы, тусклые обои и вообще всю комнату, давно требующую ремонта, юноша заставил себя взяться за кипу счетов, отложенных ради газеты.

– Зеленщик, булочник… а это что такое?! – с недоумением воскликнул он, увидев извещение от ювелира, сообщавшее, что заказанная миссис Лоуэлл рубиновая брошь готова и леди может прислать кого-либо за нею или прибыть сама на Оксфорд-стрит в мастерскую.

– Матушка?.. – поднял глаза Эдвин на осторожно вплывающую в ту самую минуту в столовую хрупкую фигурку. – Ювелир? Рубиновая брошь? Что это?

– О, она готова?! – Болезненная бледность на лице леди сменилась лихорадочным румянцем. – Дорогой, ты проводишь меня на Оксфорд-стрит? Нам совершенно некого послать к мистеру Пайпу, все слуги поразбежались…

– Конечно, поразбежались! – вспылил, не сдержавшись, Эдвин. – Нам второй месяц нечем платить им жалованье, но откуда, ради всего святого, мэм, у нас средства на украшения?!

– Но, дорогой… – растерянным тоном отозвалась миссис Лоуэлл, – ты же сам говорил, что тебе должны выплатить остаток причитающихся средств за калькуттскую…

Эдвин схватился за голову. Только этого ему не хватало…

– Матушка, оглянитесь вокруг, – страдальческим голосом произнес он. – Нам скоро нечего будет есть, от нас ушла вся прислуга, кроме старой Энн, в доме прохудилась крыша, и жить можно лишь в нескольких комнатах, а вы заказываете рубины?!

Хрупкая леди по-прежнему растерянно смотрела на сына, но при последних его словах вдруг встрепенулась.

– Эдвин, прекратите повышать на меня голос, – отрезала она неожиданно твердо, хотя молодой человек на самом деле и не думал кричать, – а кроме того, вспомните, что вы – мужчина. Кому, как не вам, следует позаботиться обо всем вышеперечисленном. Вы собирались как-то решать свои дела с армией Ост-Индской компании, так сделайте же это наконец.