— Я покупаю там целлюлозно-бумажный комбинат, чтобы разные графоманки имели возможность печатать свои романы, — ответил смеясь Энтони, не забывая при каждом слове дотрагиваться до самых чувствительных мест Джейн губами.

Джейн хотела было обидеться на слова Энтони о ее писательских способностях, но не смогла. Чувственность, прежде ей никогда не известная и разбуженная Энтони, нахлынула на нее с такой огромной силой, что она уже не могла ни о чем думать. Она требовательно потянулась к Энтони, и он, сам сгорающий на костре желания, постарался полнее ее удовлетворить.

Джейн была счастлива. Судьба преподнесла им Париж. Она была благодарна этому вечному городу влюбленных за то, что он позволил ей на мгновение забыть ужасное событие ее юности и безоглядно отдаться своей любви.

Ужас, который она испытала, узнав, кто такой Энтони, прошел. Ее полностью захватили те нежные чувства, которые она испытывала к своему Тони. Лишь иногда, когда он шептал ей особо ласковые слова, в глубине ее души снова возникал стыд.

Тогда ее вновь начинало беспокоить развитие их отношений, но проснувшееся в Джейн чувство к Энтони не позволяло ей расстаться с ним. Каждый раз она с все возрастающим пылом отдавалась ему, а он не мог знать об ее угрызениях совести.

Джейн жила как во сне. Даже реальный Париж, о котором она мечтала перед поездкой, не очень привлекал ее. Она создавала себе в душе свой собственный. Когда они с Энтони заходили в какой-нибудь музей или осматривали исторический памятник, Джейн довольно равнодушно читала в путеводителе сообщение о том, какому веку принадлежит то или иное место Парижа и какие исторические события проходили там. Ее не интересовала история. Она отвлеченно наслаждались красотой и гармонией города, стремясь как можно скорее снова оказаться в объятиях Энтони и предаться любви.

Неделя пробежала как один день, как легкий ласковый весенний ветерок. Они вернулись в Лондон, но сказка продолжалась еще некоторое время и там, прерываемая поездками Энтони по белу свету.

6

Энтони протянул ей букет шикарных орхидей.

— Джейн, позволь мне сказать... — Он замолчал. Лицо его напряглось. Потом, от волнения еле справляясь с изменившим ему голосом, он произнес: — Я прошу тебя стать моей женой. Я люблю тебя, Джейн. Я влюбился в тебя с первого взгляда. Может быть, это звучит странно, но это правда! Я сам сначала не мог поверить в то, что со мной случилось, но после нашей встречи в Альберт-холле я все время думал о тебе. Я поехал к тебе в Шотландию, думая, что справлюсь с этим наваждением, но влюбился в тебя еще сильнее. А потом... потом... Я уже не могу без тебя жить.

Джейн как завороженная смотрела на Энтони и зачем-то глупо кивала. Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку, взял ее руку и надел на палец кольцо. Джейн пошатнулась и упала в его объятия. Она заплакала, плечи ее сотрясались от рыданий.

— Что случилось? — растерялся Энтони. Держа Джейн в объятиях, он опустился на диван, не зная, что делать дальше.

Спустя минуту Джейн, резко выпрямившись, оттолкнула его и вскочила на ноги. Стаскивая с пальца кольцо, она сквозь следы проговорила:

— Я не могу выйти за тебя замуж, Тони, не могу, не могу...

Энтони прижал рыдающую Джейн к себе и сделал попытку поцеловать ее. Джейн заплакала еще сильнее, кисти ее рук сжались в кулаки, она замахнулась ими на Энтони, словно собираясь ударить, но вместо этого припала к его груди, беспомощно всхлипывая. Снятое ею с пальца кольцо упало на пол.

— Ты ничего не знаешь, ничего не знаешь... — продолжала она бормотать сквозь слезы.

— Что я не знаю? Расскажи, и я буду знать. — Энтони, преодолевая сопротивление Джейн, опять прижал ее к себе. — Почему ты плачешь? Если не хочешь рассказывать, не надо. Я и так тебя люблю.

Она не может ему все поведать! Тони ее никогда не простит! Никогда! Ее вина настолько велика, что если даже он и простит ее сейчас, то потом все равно будет терзаться — ведь он женился на преступнице, на женщине, которая хотела его отравить. Утаить и ничего не рассказать нельзя. Это значит строить их семейную жизнь на лжи. А жить так, с чувством вины, она никогда не сможет. Надо сделать так, чтобы Энтони сам отвернулся от нее.

Что же такое придумать? Что сказать? Эта мысль пульсировала в ее голове, а сама она продолжала рыдать на его груди.

Сюрприз удался на славу, с тоской думал Энтони, успокаивая плачущую Джейн. Он только что вернулся в Лондон из очередной командировки и сразу же приехал к ней, в ее общую с Кейт квартиру. Джейн дома не было. Он не стал ей звонить, а договорился с Кейт, что заедет попозже, перед приходом Джейн домой, и подождет ее здесь. Все было выполнено в соответствии с их планом, а в результате его любимая горько рыдает у него на груди, словно он не сделал ей предложения стать его женой, а объявил, что они расстаются навеки.

Наконец Джейн решилась.

— Я не люблю тебя, Тони. То, что произошло между нами, было с моей стороны ошибкой. Мне не было хорошо с тобой. Я просто притворялась, но я ничего не чувствовала в твоих объятиях. — Джейн запнулась и через минуту, ощущая себя человеком, ступившим под ледяной душ, добавила: — Я была с другим, и он мне понравился больше тебя. — Джейн понуро опустила голову, не смея поднять глаза на Энтони и желая, чтобы он поскорее ушел. Тогда можно было бы дать волю слезам от отчаяния, от того, что сама решила расстаться с человеком, которого полюбила, кого ждала все эти дни, терзаясь от очередной разлуки, кто вошел в плоть и кровь и без которого она не мыслила жизни.

Энтони вздрогнул. Его охватила ярость.

— Ничего не чувствовала? — Его рот впился в губы Джейн.

Он целовал ее яростно, не обращая внимания на причиняемую им боль. Затем швырнул Джейн на пол и навалился на нее, стаскивая с нее узенькие брючки. Она извивалась, пытаясь вырваться. Он сжал ее руки своей ладонью, продолжая раздевать. Наконец ему это удалось, и он грубо овладел ею.

Энтони всегда обращался с Джейн нежно, подолгу целовал и ласкал ее. После того первого раза, когда он уверенно взял ее, не предполагая, что она еще невинна, Энтони всегда боялся причинить ей боль. Она казалась ему такой нежной и беззащитной. И всего лишь несколько минут назад Энтони мечтал ласкать ее тело, покрывать долгими, будоражащими кровь поцелуями, но сделанное ею признание взбесило его. Им овладела первобытная страсть и жажда до конца, без остатка испить Джейн.

Постепенно боль, вызванная животной страстью Энтони, переросла у Джейн в чувство наслаждения. Огненная лава затопила ее. Именно сейчас, когда к ней пришлась любовь, когда она принадлежит ему, а он ей, они должны расстаться друг с другом. Острота чувств достигла апогея. Ей казалось, что вот-вот — и она не выдержит сладостно-мучительного напряжения и взорвется изнутри. Со стоном отдаваясь Энтони, Джейн сама впилась ногтями в его спину, не замечая, что расцарапывает ее до крови. Она билась в его объятиях не в силах вынести охватившей ее страсти, отвечая на бурный натиск Энтони быстрыми движениями бедер. Побуждая двигаться его еще быстрее, она обхватила его ногами.

Никто из них сейчас не заботился о другом. Они шли к вершине каждый своим путем, но, став единым целым, уже не понимали, где заканчивается один и начинается другой. Они перекатывались, меняя позиции.

Когда Джейн оказывалась наверху, она, не помня себя, оседала к груди Энтони и приподнималась, стремясь вобрать его как можно глубже. Она молотила кулачками по его плечам, с силой прижимаясь к нему, почти вдавливая себя в него.

Неожиданно на глаза Джейн попалась бьющаяся жилка на шее Энтони, и она прикусила ее зубами. Вкус крови ожег ее язык. Она лизнула выступившую красную капельку и опять слегка прикусила. Она превратилась в первобытную самку, необузданную и страстную. Оказалось, что в Джейн таится пещерная женщина, сама полностью отдающая себя во власть мужчины и требующая, чтобы и он принадлежал ей без остатка.