Донельзя раздраженная его постоянными вторжениями, я спросила другого инфората, женщину, работавшую за активным интерфейсом, часто ли та встречалась с нехтанитами.

— Так-так, — пробормотала она. — Кажется, я догадываюсь — Шипнер!

Я открыла рот от изумления.

— Именно благодаря ему вы получили работу, — пояснила женщина. — Совершенно запугал малышку Марджи. Она не выдержала и двух месяцев.

Я физически ощутила, как у меня поднимается давление.

— Что он ей сделал?

Но коллега только плечами пожала.

— Возможно, ничего. Просто Марджи не создана для работы с людьми. Другое дело — интерактивная помощь. Тут она просто гений. Но совершенно не умеет обращаться со студентами, а тем более — с Шипнером.

Фантастика! Похоже, этот тип — просто завсегдатай учебного центра.

— Ну уж меня-то он не выживет, — хвастливо заявила я. — Однако бедные студенты теряются.

Собеседница снова пожала плечами.

— Тут ничего не поделаешь. Он имеет полное право бывать в центре.

Вот и поговорили. В результате я часами рыскала по всем источникам в поисках информации о культуре нехтанитов, пытаясь понять, как лучше справиться с Шипнером и, по возможности, просить его оставить студентов в покое. Но я так ничего и не обнаружила, если не считать незначительных наблюдений из вторых рук. Они не поверяют свои ритуалы, догматы и принципы бумаге, так что письменных свидетельств тоже не имеется. Не выносят вмешательства в их дела посторонних. Это весьма странно, тем более, что они используют научные труды для совершенствования собственных знаний. Я прочла также, что начиная с детства до самой зрелости они постепенно обзаводятся татуировками, но о значении каждого рисунка известно лишь нехтанитам.

Трудно поверить, что в природе не существует отступника, покинувшего ряды последователей культа и желавшего при этом отомстить бывшим собратьям. Уж он наверняка разболтал бы все по белому свету. Я переворошила базу данных Дискредитированной Литературы и едва напала на имя женщины, утверждавшей, что она воспитывалась в нехтанитской общине, как…

— Наглое вранье!

Даю слово, я впервые поняла значение слова «левитация», потому что поднялась над стулом не меньше, чем на шесть дюймов. Но он зашел мне за спину… никто этого не смеет делать, такое просто не принято… нагнулся и бессовестно за мной подсматривал! Подкрался, как кот, причем с заранее обдуманной целью!

— Доктор Шипнер, — поздоровалась я, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. — Как приятно снова видеть вас!

Судя по ухмылке, он понял, что я лицемерю.

— Повторяю, это гнусная ложь, — презрительно бросил он, постучав по экрану. — Нехтаниты не совокупляются в присутствии своих отпрысков и тем более не устраивают оргий. Распутство — да, секс втроем — вне всякого сомнения, но оргии?! Весь этот бред излагается на потребу публики. Такие вещи щекочут дамочке нервы.

Я оглянулась на студентов, открыто глазевших на нас, и едва удержалась, чтобы не спросить, кому в этой комнате охота пощекотать себе нервы. По-моему, желающие вряд ли нашлись бы.

— С чего это вдруг вы читаете подобную чепуху? — рявкнул Шипнер, снова нависая надо мной.

— Пытаюсь, — с преувеличенным терпением объяснила я, — обнаружить хоть какие-то сведения о вашем народе. Почему, к примеру, им так нравится исподтишка подбираться к инфоратам, занятым своей работой.

— Да просто для развлечения! — прогремел он, широко раскидывая руки, и с лукавой ухмылочкой добавил: — По той же причине, что и совокупляемся.

— Доктор Шипнер! — прошипела я, но он уже потерял ко мне всякий интерес и, важно заложив руки за спину, направился к студентам. Остановился у стола Элиссы и хмуро воззрился на экран монитора.

— Остин! Кто заставил вас читать этот бред? А?! — завопил он с новой силой.

— Д-д-доктор Хэмптон, — заикаясь, пропищала девочка. — Курс земной литературы.

— Хэмптон! — прорычал Шипнер, брезгливо оттопырив губу. — Я бы не доверил Хэмптону уроки рисования в детском саду!

Он продолжил обход, останавливаясь у каждого монитора и бросая грубые реплики. Наконец очередь дошла до молодого человека, старавшегося загородить экран от чужих глаз. Шипнеру достаточно было дотронуться до его локтя, как мальчик рефлекторно отдернул руку. Нехтанит презрительно поморщился.

— Девочек малюем?

Парнишка залился краской.

— М-модели, — пролепетал он. — Для художественной студии. Это мое задание.

И, словно в оправдание, высоко поднял планшет с набросками женских фигур.

— Жаль, — пробурчал Шипнер, — а я надеялся конфисковать твою мазню.

По комнате пронесся гул.

— Бессмысленное занятие, — объявил Шипнер. — Голые бабы — это так банально! Скучно и неинтересно. Рисуй что-нибудь значительное. Содержательное.

Палец уперся в татуировку на шее.

— Например, это.

Кадык мальчишки нервно задергался, но перо послушно заскользило по планшету. Однако Шипнер не унимался.

— Ха, — фыркнул он, узрев результаты. — Похоже на матку с фаллопиевыми трубами!

Это меня окончательно доконало.

— Доктор Шипнер, — строго окликнула я наглеца, — позвольте просить вас…

Прежде чем я успела договорить, Шипнер круто развернулся и, воинственно сверкая глазами, ринулся ко мне.

— О чем, позвольте узнать? — тихим голосом зловеще осведомился он. — И прежде чем отвечать, вспомните, что я — штатный преподаватель этого университета, а вы — всего лишь инфорат с испытательным сроком.

И тут я струсила.

— Хотела узнать, — проскрипела я сквозь стиснутые зубы, — не нужна ли я вам. Если нет, мне, пожалуй, стоит вернуться к исследованиям.

Глаза его загорелись еще ярче.

— Исследованиям культа нехтанитов? — промурлыкал он. — Приходите в мой офис, буду рад ответить на любой вопрос.

Я была слишком потрясена его бестактностью, чтобы ответить по достоинству. Шипнер, многозначительно подмигнув, отвернулся и покинул учебный центр.

Это уж слишком. Никто не смеет говорить со мной в подобном тоне!

Я вышла из базы данных и отыскала файл с университетскими бланками. Немедленно подам жалобу на этого нахала! Непристойное поведение, сексуальные намеки, неприличные речи в присутствии коллеги, да к тому же женщины, враждебное отношение к студентам…

Мои пальцы так и летали по клавиатуре. Я добыла данные о Шипнере из факультетской канцелярии, вставила в графы, добавила свои собственные, как истца, но на седьмом вопросе остановилась и призадумалась: «Обсуждали ли вы проступок с оскорбителем?»

Обсуждать такое с Шипнером?! Мне следует обсуждать это с Шипнером, прежде чем подавать жалобу?! Неудивительно, что моя предшественница предпочла уволиться!

Каким образом, во имя неба, я должна обсуждать это с Шипнером?!

Но таково правило. Следуй ему или заткнись.

Его следующее появление не застало меня врасплох. Я ждала наглеца и, стоило ему переступить порог центра, немедленно встала.

— Доктор Шипнер, мне нужно поговорить с вами, — прошептала я, стараясь оттеснить оппонента в угол, где наша перепалка не отвлекала бы студентов. Но оттеснить куда-либо нехтанита невозможно. Он встал в дверном проеме, как вкопанный, широко расставив босые ноги, и выжидающе таращился на меня.

— Ну? — буркнул он, видя мое замешательство.

— Не могли бы мы отойти вон туда…

— Нет.

— Мне не хотелось бы обсуждать это перед студентами.

Его губы медленно растянулись в знакомую злобную усмешку.

— Вызов всегда следует бросать в присутствии свидетелей.

Мне не казалось, что «вызов» — именно то слово, которое следует употреблять, когда имеешь дело с воином. Но все же вручила ему копию своей жалобы и без обиняков объявила:

— Я намерена подать это руководству университета.

Шипнер мельком проглядел бланк, смял в комок и вызывающе подбоченился.

— Жалоба? — оглушительно вопросил он. — Вы подаете на меня жалобу?

Мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, но я гордо стояла перед ним, полная решимости не уступить ни пяди. Сейчас он казался мне вдвое выше ростом. Бицепсы с голову ребенка! Вся грудь — сплошные стальные гребни мускулов.