В исторически длительном процессе глобализации, осуществляемой на основе и в понятийных ограничениях западной культуры, психологическая потребность побыстрее рассчитаться с заимодавцем была одним из важнейших факторов мотивации к труду и научно-техническому творчеству для множества людей во многих поколениях. При этом кредитная удавка и мотивация к скорейшему расчету с ростовщиком:
· с одной стороны, стимулировала научно-технический прогресс;
· ас другой стороны, стимулировала изрядную часть населения к ведению экономической деятельности по принципу «цель оправдывает средства».
Вследствие этих особенностей исторически реального характера глобализации научно-технический прогресс в региональной цивилизации Запада опередил нравственно-этическое развитие населения.
И именно обусловленная этими особенностями библейской культуры совокупность нарушений норм человеческой нравственности и этики в ведении бизнеса на протяжении многих веков привела к нынешнему глобальному биосферно-экологическому кризису, сопровождающемуся разнородными социальными кризисами во всех регионах планеты.
Но возможно и другое направление развития цивилизации. Например, в книге «Третий глаз» тибетский лама Лобсанг Рампа пишет: «Может показаться, что Тибет, в котором нет стекол, подзорных труб и зеркал, — какая-то чудная страна. Но наш народ нисколько не чувствует себя несчастным из-за этого. Он точно так же отказывается и от колеса. Колесо служит скорости, то есть цивилизации. Мы давно поняли, что деловая жизнь столь стремительна, что не оставляет никакого времени на познание духа. Наш физический мир развивался медленно, так что вместе с ним развивались наши эзотерические познания — познания о тайном и скрытом. Тысячелетиями мы проникали в тайны ясновидения, телепатии и других областей метафизики. Действительно, некоторые ламы могут, например, раздевшись донага, сесть в жуткий мороз на снег и силой мысли растопить его под собой, но они никогда не будут делать это на потеху любителям острых ощущений. Ламы, добившиеся высших познаний в оккультных науках, могут оторваться от земли и парить в воздухе, но и это они не станут демонстрировать, чтобы просто позабавить более или менее наивную публику».
К этим утверждениям Лобсанга Рампы можно относиться по-разному, но именно они характеризуют качественное отличие между двумя подходами к направленности развития человечества.
Именно отказ от колеса еще в древности остановил технологический прогресс, вследствие чего общественное устройство на протяжении веков в Тибете оставалось неизменным. При этом надо признать, что тибетская «элита» не только декларировала принцип «положение обязывает…», но и следовала ему в жизни не ханжески. Это и отличало ее от «элиты» библейской региональной цивилизации и, в особенности, от «элиты» в России, где всякая «элита» норовит обязать всех вокруг, но самой не быть обязанной кому бы то ни было, в том числе и Богу. Тибетская же «элита» держала себя в определенной самодисциплине и давала жить другим в соответствии с понятиями о жизни, свойственными культуре Тибета, сдерживая при этом государственными средствами проявления страстей и гонку потребления «материальных благ», которой жила и живет ныне региональная цивилизация Запада на основе библейской культуры. Нечто подобное Тибету имело место и в средневековой Японии, где колесо и лошади были разрешены для правящей «элиты» и запрещены для простонародья.
Эти общества были неизменными на протяжении многих веков вследствие отсутствия технологического прогресса, под давлением которого в обществе изменяется структура занятости и характер сфер деятельности, что влечет за собой изменение мировоззрения, господствующей нравственности и, в конечном итоге, общественного устройства, что может носить и характер социальной катастрофы.
Запад же с появлением библейской Доктрины «Второзакония — Исайи» и управления глобализацией на основе скупки мира корпорацией кредиторов стал уникальным на Земле общественно-политическим явлением и отличался с самого начала и от древней Америки, и от Востока Евразии, в культурах которых ростовщичество не играло роли системного фактора глобальной значимости.
Наряду с ростовщичеством, колесо на Западе было известно и использовалось повсеместно если не с каменного, то с конца бронзового века без каких-либо ограничений. Весь технологический и организационный прогресс Запада, до начала XX века протекавший большей частью в русле механики, был бы невозможен без колеса. С середины XIX века научно-технический прогресс в библейской культуре вышел из русла механики и стал опираться на другие отрасли науки, вследствие чего к концу XX века именно культура региональной цивилизации Запада сформировала облик техносферы всего человечества. Научно-техническими достижениями Запада в разной степени пользуются и другие региональные цивилизации, а также отчасти и представители кое-где сохранившихся реликтовых первобытных культур.
При этом интеллектуалы Запада декларируют его лидерство в деле глобального цивилизационного строительства человечества, не замечая при этом паразитарного потребительского характера своей исторически сложившейся культуры и не зная, что делать с ее разрушительным воздействием на человека и биосферу Земли.
О каком лидерстве можно говорить, если население «передовых», наиболее продвинутых в технологическом и юридически-организационном отношении стран — самая болезненная часть человечества, а вид «Человек разумный» — наиболее обремененный болезнями вид в биосфере Земли? Но, вопреки этому, многие интеллектуалы Запада искренне убеждены в его культурном лидерстве.
Экономическая деятельность, включая и паразитическую составляющую, — это субкультура самоуправления общества в части его хозяйственной деятельности и потреблении произведенного. И она является только одной из множества граней культуры в целом. Очевидно, что хозяйственная деятельность и организация потребления произведенного обусловлены уже сложившимися идеалами и этикой, проистекающими из реальной, а не лозунгово-декларативной нравственности активных поколений. И, в свою очередь, реальная экономика каждой эпохи оказывает свое воздействие на формирование нравственности, идеалов и этических норм входящих в жизнь новых поколений.
Различие в нравственности и идеологии (обществ без идеологий не бывает: даже декларации о «деидеологизации общественной жизни» — своеобразная идеология) выражается в ориентации хозяйственной деятельности общества на удовлетворение разных, но вполне определенных потребностей множеств людей — социальных.
И есть концепции общественного самоуправления, с позиций которых главная проблема современной глобальной экономики не в создании «финансовых рынков» там, где их нет, а в избавлении множества производителей от тирании организованного ростовщического и спекулятивного, прежде всего надгосударственного, финансово-кланового паразитизма на труде людей.
В частности, Коран в принципе запрещает кредитование под процент, но рекомендует безвозмездное вспомоществование и дар, не подлежащий возврату. В экономике Японии никогда не было свободного ссудного процента, а ставка кредитования в середине 1960-х годов была на уровне 0,5 %. В таких условиях «финансовый рынок» невозможен, поскольку спрос на кредиты всегда превышает возможности их предложения. Потенциальные проблемы так называемых переходных стран — защита инвестиций. Но из анализа финансовых оборотов на территории СНГ следовало бы сказать прямо: защита инвестиций от свободного ссудного процента, от западных финансово-экономических навыков.
Разные культуры, вследствие того, что им объективно свойственны разные идеалы и выражающие их концепции, могут сотрудничать только в осуществлении совпадающих или взаимно дополняющих целей. Но сотрудничество в отношении осуществления антагонистичных целей возможно лишь как эпизод, но не как устойчивый процесс.
Паразитический характер глобализации такой, какова она есть, признают и отечественные аналитики. Из всего опубликованного по теме глобальных финансовых кризисов на наиболее важное для жизни каждого человека в обществе обстоятельство указал главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев еще по отношению к кризису 1998 года: «Двести миллиардов долларов — гигантскую сумму — мог выставить Китай в борьбе за сохранение стабильности гонконгских финансовых рынков. Девятьсот миллиардов долларов могли выставить против Гонконга спекулятивные фонды! „Пузырь44 оказывается столь мощной силы, что в состоянии решающим образом влиять на базовые экономические процессы, на основе которых он, собственно, и раздулся. Значит тот, кто владеет „пузырем", владеет и реальной экономикой».
