Не хотелось терять такой прекрасный день, но я никак не могла придумать альтернативный план. Машина Стивена как сквозь землю провалилась. Я вернулась в дом, села на кровать и закурила, страстно желая, чтобы вместе с сигаретным дымом развеялось охватившее меня разочарование.

Он сказал, что приедет позже… но не настолько же! Было уже далеко за полдень. Возможно, Гюнтер что-то неправильно понял. Почувствовав искорку надежды, я поспешила вниз, чтобы поговорить с фрау Шмидт, но ее маленькая гостиная была пуста. Мне было необходимо чем-то себя занять. Не могу же я ждать весь день! Приходилось признать, что меня попросту «развели». Лучше знать правду, чем предаваться несбыточным мечтаниям. Взяв лежащую на столе газету, я перешла дорогу, вошла в кафе и, мысленно назвав себя идиоткой, села за столик у окна, откуда хорошо просматривалась улица.

Я лениво перелистывала страницы, рассматривая иллюстрации, и потягивала горячий кофе. Ничего примечательного. Заурядные лица, обычные места.

По улице спешили домохозяйки с корзинками в руках. Они направлялись на рынок или уже возвращались домой с покупками. Но белый «спрайт» так и не остановился у дома фрау Шмидт и из него не высунулась черноволосая голова, оглядывая улицу в поисках меня.

Я снова опустила глаза на газету. На первой странице был напечатан сенсационный репортаж об убийстве Генриха Алерса, одного из видных членов кабинета министров Германии. Там была большая фотография министра, выступающего на митинге в Бонне. Я не могла прочитать весь текст, поскольку он был на немецком, и узнала о несчастном лишь то, что он был либерал, придерживался пробританских позиций и способствовал привлечению к суду многих нацистских преступников. Еще в газете была помещена фотография его окровавленного тела. Ниже я увидела фотографию его жены. Она была крупной и светловолосой, и мне было ее искренне жаль. Я отодвинула чашку и разложила газету на столе.

Переворачивая страницу, я обратила внимание на фотографию машины. Несмотря на другой фон — море и пляж, — она выглядела удивительно знакомой. Я просто не могла ее не узнать.

Это была та самая машина, которую угонщики разбили, прежде чем взяли мою. Я с тревогой разглядывала номерной знак, отказываясь признать ужасный факт. Но знак был тем же самым. В этом я была совершенно уверена. В отчаянии я попыталась расшифровать фразу под фотографией, но безуспешно. Вскочив, я схватила газету и подбежала к пожилому человеку за стойкой.

— Извините, пожалуйста, вы говорите по-английски?

— Немного, фрейлейн, — галантно сообщил он и отложил нож, которым намазывал масло на тоненькие кусочки ржаного хлеба. Я показала на газетную статью, а потом — на фотографию машины.

— Вы не могли бы объяснить, как эта машина связана с убийством герра Алерса?

Он укоризненно покачал головой и поджал губы.

— На ней были преступники.

— Что? Но это же невозможно!

Он пожал плечами и вытер руки о большой фартук, повязанный вокруг пояса.

— Почему же, фрейлейн. Машина принадлежит… — он даже поморщился от усилий подобрать нужное слово, потом его лицо осветилось радостной улыбкой, — одному чиновнику, это не важно, вы понимаете? Он не сообщал об угоне, пока не прошло много времени. Полиция ее не нашла, значит, возможно, ее взял киллер. Кто знает?

Я знала. С отвратительной ясностью я вспомнила панику, в которой пребывали те двое, злые слова, которые они бросали друг другу после аварии, безумные взгляды на дорогу, отчаянный бег к моему «моррису». Люди, угнавшие мою машину, убили Генриха Алерса.

Очень медленно я вернулась за столик и снова расстелила перед собой газету. Но зачем им понадобилось это дорожное происшествие?

Если вся страна ищет убийц, полицейские должны были наброситься на меня словно коршуны, когда Гюнтер сообщил им об аварии и последующем угоне моей машины. Совершенно механически я взяла чашку и сделала глоток кофе. Мою машину не могли бросить здесь. Возможно, ее потом отбуксировали сюда, и когда Гюнтер сообщил о происшествии, машину быстро обнаружили. И конечно, пока полицейские не побывали на месте аварии, они не могли знать, что разбилась именно та машина, которую ищет полиция всей страны. Я не записала ее номер, но запомнила его! Гюнтер, наверное, тоже не записал. Но все равно это именно та машина, а люди, которых я видела…

Я беспомощно уставилась на газетную страницу. Фотографий разыскиваемых убийц там не было. До меня с трудом дошло, что полиция не знает, кто они и как выглядят. Но я же знаю. И я знаю, где они прячутся, по крайней мере один из них. И Стивен знает.

Скомкав газету, я вышла на залитую солнцем улицу.

Уже войдя в телефонную будку, я сообразила, что не знаю номера телефона Стивена. Как назывался его пансион? Не помню. И фамилия Кристины была мне неизвестна. Я порылась в сумке в поисках карточки с номером телефона Гюнтера и дрожащими пальцами набрала его. Тот отозвался сразу.

— Гюнтер, слава Богу, вы дома! — выкрикнула я, после чего, смутившись, представилась: — Это Сюзанна.

— Доброе утро, Сюзанна. Какая приятная неожиданность! Я думал, что вы сейчас счастливо проводите время в деревенской глуши со своим соотечественником.

— Гюнтер, люди, которые угнали мою машину, — убийцы Генриха Алерса.

— Какие люди? Сюзанна, я вас плохо слышу. Говорите, пожалуйста, громче.

Я повторила как можно спокойнее:

— Они убили Генриха Алерса. Информация во всех утренних газетах. Его убили вчера в Бонне. А машина, в которой, как подозревает полиция, уехали убийцы, — та самая, которая разбилась на моих глазах.

— Сюзанна, — его голос был спокоен, — машина может быть той же модели, но наверняка не та самая.

— Та! Номерные знаки те же! — Я почувствовала, что близка к истерике. — Я не сомневаюсь!

Мой собеседник сделал короткую паузу. Послышался шелест газеты. Когда он снова заговорил, его голос звучал резко.

— Оставайтесь у фрау Шмидт. Я иду в полицию. И пожалуйста, не волнуйтесь. Те люди уже, наверное, давно в Австрии. Но вы хотя бы сможете их описать. Я скоро приеду.

— Гюнтер, подождите минуту! Они не в Австрии. По крайней мере один из них. Я вам не все сказала. Вчера вечером, перед тем как мы с вами встретились, я видела убийцу. В деревне.

Он с шумом втянул в себя воздух.

— Вам скорее всего показалось, — сказал он после более длительной паузы.

— Нет, я уверена. Это был он. Я проследила за ним.

— Что вы сделали? — Теперь Гюнтер почти кричал. — И не поставили меня в известность? Но Бога ради, Сюзанна, почему?

Последний вопрос я благоразумно оставила без ответа и только уточнила:

— Он прячется в большом фермерском доме в двух милях от деревни.

— Вы сможете снова найти этот дом?

— Конечно. Уже нашла.

— Что?!

— Понимаете, вчера, когда я ехала за человеком с усами, то обнаружила машину Стивена неподалеку. А потом увидела их обоих, как они разговаривали, — не очень четко, поскольку уже стемнело и шел дождь, но я уверена, это был Стивен. Сегодня утром он не приехал, и я подумала, что его машина, должно быть, застряла там, в лесу, и поехала посмотреть. Это было до того, как я прочитала газету, конечно. Я не могу связаться со Стивеном, чтобы предупредить его, потому что не помню названия пансиона, где он остановился.

— Сюзанна, — взмолился мой собеседник, — говорите не так быстро и по порядку. Значит, вы утверждаете, что видели машину Мейтланда возле того дома вчера вечером?

— Не совсем у дома. Его машина стояла в лесу у дороги, ведущей к дому.

— И он разговаривал с одним из угонщиков?

— Да. — Потом до меня дошло, что голос Гюнтера как-то странно напряжен. Я сказала: — Стивен не мог знать, что случилось. Это простое совпадение.

— Все равно, Сюзанна, если он приедет раньше меня, ничего ему не говорите.

— Но это же нелепо, Гюнтер! Я ему немедленно все расскажу ради его же безопасности.

— Ничего нелепого в моих словах нет. — Теперь Гюнтер говорил серьезно, пожалуй, даже зло. — Ваш мистер Мейтланд вчера оставил для вас сообщение, что он едет в Кобленц, помните? Значит, или вы ошиблись, или он солгал. И я хочу знать почему. И еще одно. Ведь он практически ехал вместе с теми двумя, разве не так? Вы мне сами сказали, что он появился вскоре после них. Обещайте, что ничего не скажете ему, пока я не сообщу все полиции.