Народ царя не строит храмов. Они ходят в невероятно древние священные места и там молятся. Мне и Мит-сер'у это кажется очень странным, но чем больше я думаю, тем мудрее мне это кажется. Храмы подобны статуям, которые они содержат, а статуи сделаны людьми. Боги создают пещеры и деревья, и улыбаются, глядя на нас, когда мы стоим на верхушках холмов.

Мит-сер'у говорит, что люди Алалы молятся так же, как и люди царя. Я спросил ее, кто такие Алала и ее люди, но она рассказала мне очень мало, добавив, что все это написано в моем свитке и я должен только прочитать его. После чего я перечитал свиток и действительно узнал много интересного.

Когда мои глаза заболели, я вернулся к Ангуйе и спросил, знает ли он, как лечат людей, вроде меня, которые быстро забывают. Он сказал, что это великое счастье, и он сам страстно хочет забыть все, что знает, и опять стать ребенком. Он ожидает, что несколько лет все так и произойдет; тем не менее я хотел бы быть таким, как другие люди.

Я ПОГОВОРИЛ с Бинти — как руками, так и ртом. Она — моя младшая дочка, храбрая девочка, и не позволяет братьям обижать себя. Я аплодирую ей и учу драться — лучше сражаться и потерпеть поражение, чем не сражаться вообще. Никакой задира не полезет драться с тем, кто дерется изо всех сил, хотя и проигрывает. Такого человека можно уважать, и она как раз такая. Она сказала, что женщины не дерутся с мужчинами — им этого не надо. Если какой-нибудь мужчина поколотит женщину, от него отвернутся все женщины. И другие мужчины будут насмехаться над ним, потому что он будет спать один. Она говорит, что Чече часто дерется с другими женщинами и всегда побеждает. Я спросил, что будет, если она подерется с Мит-сер'у. Она больше и сильнее.

Но Бинти ответила, что Чече никогда не будет делать этого, потому что Мит-сер'у — старшая жена. Я знаю это, потому что много раз читал об этом в свитке; но я не знал, что для Чече это так важно. Две младшие жены могут подраться друг другом, такое бывает, сказала Бинти, но чаще всего между собой сражаются жены разных мужей. Ссоры между младшими женами улаживает старшая жена.

Бинти хотела знать, с кем я лягу этой ночью. Я сказал, что лягу с той, которая захочет меня. Она предсказала, что они обе захотят. Я сказал, что никогда не лягу с ней, но, пока смогу, всегда буду защищать ее. Она села рядом со мной и так улыбнулась, что растаяло бы самое твердое сердце. Разве может быть несчастлив мужчина, у которого есть такая дочка? Мне кажется, что это очень трудно.

У царя есть много дочерей и много сыновей. Его дворец в десять раз больше других хижин, скорее это целая вереница хижин, и одна переходит в другую. Его дети играют по всему дворцу, смеются и кричат.

ДРУГОЙ день. Солнце садится и ветер стал холодным. Я не знаю, сколько дней прошло с того времени, как я писал в последний раз, но чернила стали сухими, ими трудно писать.

Мит-сер'у и я говорили с царицей. Она рассказала нам, как страстно хочет вернуться в свой родной город, хотя бы на полгода. Она заставила нас пообещать помочь ей в этом. Мит-сер'у тоже хочет вернуться домой. Она из города, который называется Саис, и попросила меня вернуть ее обратно. Она говорит, что у нее были драгоценности и деньги, заработанные во время путешествия на юг; но она потеряла все, когда нас сделали рабами. Она не понимает, каким образом мне удалось сохранить золотого жука. Она заплакала, обняла царицу и поклялась, что скорее хотела бы нищенствовать в Саисе, чем быть царицей здесь. Я должен был перевести все это царице, и сделал это очень плохо.

Немного раньше меня позвали на царский совет. Я не очень хорошо говорю на их языке, и мне не всегда понятно, о чем идет речь. Очень много дел о колдовстве. Один обвиняет другого, что тот колдун и заколдовал его. Обвиняемый отрицает. В каждом случае царь спрашивает снова и снова, откуда обвинитель знает, что тот, кого он привел на суд, действительно колдун, но редко когда получает удовлетворительный ответ.

Пришла юная девушка. Она утверждала, что ею завладел демон, хотя и не обвиняла никого в том, что ее заколдовали; она только попросила царя прогнать демона. Царь попросил демона уйти, но тот только засмеялся и стал насмехаться над ним.

Меня это обозлило. Я вышел вперед и попросил у царя разрешения напасть на демона. Я говорил на языке, который знают мало кто из этих людей, но так махал руками, что все меня поняли и царь согласился.

Я ударил демона, но он уклонился от удара у бросился на меня, собираясь вцепиться в меня так, как до этого в девушку. Многие люди закричали и убежали. Демон был скользкий и маслянистый, но я сунул большой палец в желтое пламя, которое было его единственным глазом, и прижал к своему колену. Шум стоял такой, что я не услышал, как его спина хрустнула, но я это почувствовал. И тут же он исчез.

Царь сошел с трона. На его лице был страх, но от твердо держал копье. Большинство остальных уже убежало, сбивая на землю детей и стариков. Мы поговорили как друзья, я и царь, пока помогали старикам и поднимали детей. Он сказал, что был великий царь, которого его народ никак не мог увидеть, добрый старик, любящий музыку. Однажды я коснулся его, и все его увидели. Так и с демоном. Когда он подошел ко мне, его увидели все. Это очень странно. Хотел бы я, чтобы в этот момент со мной была Мит-сер'у. Она могла бы мне объяснить все это.

Девочка, которая была одержима демоном, не захотела уйти от меня. Я сказал ей, чтобы она шла домой, к маме, но она стала настаивать, что у нее нет мамы. Она боялась, что демон вернется, но я сказал, что он ушел навсегда. Мит-сер'у назвала его ксу, хотя и не видела его.

МОЯ старшая жена говорит, что я должен каждый день писать в свитке и читать его, тоже. Иначе я все забуду. Сейчас темнеет, и я знаю, что не слишком хорошо писать в свете костра. Сначала я запишу все, что знаю, а уже потом прочитаю, если останется немного света.

Мы плывем на пяти лодках. В первой царь, двадцать шесть воинов, царица и другие. Во второй Ангуйя с четырнадцатью воинами, женщинами и детьми. В третьей я сам, двадцать воинов, моя старшая жена, моя вторая жена и жены наших воинов. В четвертой мои дети, десять или двенадцать воинов, мой слуга, служанка моей старшей жены, много женщин и детей. На пятой слуги царя, шестнадцать воинов и их жены, слуги и запасы еды. Эта лодка больше царской, но плывет медленнее.

Наши лодки выдолблены из дуба, и мне это кажется очень странным. Ствол дерева, из которого сделана царская лодка, был очень большим. На стволе развели костры и тщательно за ними ухаживали. Когда они догорели, обожженное дерево выдолбили. Потом очень искусные мастера много дней делали из него хорошую лодку. Впрочем лодки делают и из камыша. Такие лодки можно сделать очень легко и быстро, но они быстро гниют.

Служанка моей главной жены принесла мне тыкву с хорошей водой. Это девочка, немного старше, чем моя дочка. Какое-то животное исполосовало ее когтями, оставив шрамы на руках и спине. Я думаю, что они заживут. Я спросил ее, что за зверь это был. Она не знает его имени, но говорит, что я убил его. Ее саму зовут Мтото.

Я НАПИСАЛ, что не буду писать при свете костров. И это много говорит о моей мудрости! За нашим лагерем смеется сумасшедший. Я спросил Мвиту, не должны ли мы прогнать его. Он сказал, что здесь очень много опасных животных и еще более опасных демонов. Они всячески пытаются выманить нас за костры, но мы не должны идти.

ЖЕНЩИНЫ сворачивают лагерь и не разрешают мне помочь им. Тогда я напишу о том, что видел прошлой ночью. Леопард, огромный как лев, кружил вокруг нашего лагеря. Я проснулся и смотрел за ним. Иногда он подходил очень близко к кострам. Он был чернее черной ночи и очень красив; мне показалось, что он перетекал из одного места в другое, и при этом выглядел опаснее, чем серпоносная колесница. Я взял копье, которое перед сном воткнул в землю рядом с головой. Наши часовые даже не поворачивали глаз к леопарду. Он пробегал перед часовым, а тот глядел в одну сторону, в другую, вверх на луну или вообще закрывал глаза. Я видел это неоднократно. Мне это показалось странно, и я решил это записать. Возможно, мне это все приснилось.