То была издевка фортуны…

Узнав о гибели «Комсомольца» и смерти Таланта, наш общий сослуживец капитан 2 ранга Владимир Стефановский написал в редакцию «Правды» обстоятельное горькое и честное письмо о том, как обстоят дела на подводном флоте и почему они так скверно обстоят. Поминался там и тот злополучный аварийно-сигнальный буй, который сорвало штормом на буркулаковской лодке.

«Для обозначения затонувшей подводной лодки, — пишет бывший флагманский механик нашей бригады, — предусмотрены два всплывающих аварийно-сигнальных буя для связи подводников с внешним миром. Один из них — носовой с радиосигнальным устройством.

Нельзя сказать, чтобы они конструктивно были достаточно продуманны и совершенны. Крепление их к корпусу ненадежно. Очень часто подводная лодка, уходя в море, возвращается в базу с зияющей пустой „корзиной“ — буй в сильное волнение срывается со своего штатного места и „уходит в самостоятельное плавание“. Тут вполне справедливо можно упрекнуть создателя такой конструкции. Но, с другой стороны, кому поможет этот буй, если, например, рабочая глубина погружения подводной лодки 300 м, длина кабель-троса буя соответственно 350 м, а под килем — километры? И все же буй не раз выручал подводников.

Одним из основных элементов электрической сигнальной схемы буя является герметичная семиконтактная муфта. С некоторых пор она стала дефицитом. Трудно сказать почему. Отчасти потому, что буй часто затекает по той причине, что подводник не всегда умело зажимает на нем колпак, и эта муфта в морской воде быстро выходит из строя и уже ремонту не поддается.

Промышленностью почему-то в достаточном количестве они не выпускаются. Заводы выпускают то, что им планируют. А тот, кто планирует, не знает, что нужно.

Получается так, что подводная лодка, закончив, скажем, ремонт на заводе, не может выйти на ходовые испытания, так как аварийно-сигнальный буй не в строю — отсутствует семиконтактная муфта. Судоремонтный завод ее изготовить не в состоянии. Да ему за это и не заплатят, потому что это комплектующее изделие и его должен обеспечить заказчик. А чтобы оплатили заводу, приходится искать незаконный обходной маневр, прибегать к двойной-тройной запутанной и опасной бухгалтерии. То есть, чтобы сделать жизненно необходимую деталь, нужно идти на нарушение закона и изворачиваться. А потому чаще всего этот ажиотаж вокруг семиконтактной муфты заканчивается тем, что муфта эта вдруг появляется.

Воспитанные в суровых условиях дефицита, судоремонтники ничему не удивляются и вопросов, откуда муфта взялась, не задают.

Через несколько дней „танец с саблями“ вокруг этого скромного изделия возобновляется с еще большей силой: на соседней подводной лодке пропала семиконтактная муфта! Но это еще не все. При подготовке подводной лодки к автономно-атлантическому плаванию представитель аварийно-спасательной службы флота не уйдет с корабля до тех пор, пока буй вместе с этой семиконтактной муфтой не будут проверены на комплектность и в работе по прямому назначению. С большим трудом добываются по всему соединению и флоту все недостающие элементы схемы.

Наконец все укомплектовано, все работает. Представитель спасательной службы горд тем, что добился приведения в исправность спасательных средств, механик зол, что… зря потратил время. Через несколько дней (перед самым выходом в плавание) он даст указание матросу приварить этот буй к корпусу лодки намертво, по причинам, изложенным выше. На глубине Атлантического океана он никому не нужен. Не утонем — не будем биться в судорогах при его списании. Такой вот анекдот. К сожалению, на флоте таких анекдотов не перечесть».

В критические минуты, когда авария подводной лодки стала реальностью, судьбу подводника может решить индивидуальный спасательный аппарат ИДА.

Это довольно сложное устройство, позволяющее подводнику дышать по замкнутому циклу (аппарат — легкие) в любой, в том числе и отравленной, атмосфере, и даже под водой (хотя и не бесконечно и не на любой глубине).

Этот умный и не требующий никаких дополнительных операций после включения на дыхание по замкнутому циклу аппарат спас немало жизней подводников.

Авторы некоторых публикаций в связи с катастрофой «Комсомольца» немало упреков адресуют создателям аппарата ИДА, и справедливых, и попросту несерьезных.

Существующий на вооружении флота аппарат ИДА создан в 1959 году. Соответственно его условное обозначение — ИДА-59. Он является составной частью индивидуального снаряжения подводника — ИСП-60. Поступил он на вооружение флота, конечно, значительно позже.

От опытного образца, а тем более от идеи до серийного производства новой, или даже не новой, а модернизированной, машины или аппарата у нас проходит не один и не два года. Это наша беда.

В нашем случае — это беда подводника и вина промышленности, за которой стояли «слуги народа» — министры, председатели, секретари и другие аппаратчики, создавшие такой уродливо-неповоротливый хозяйственный механизм.

Конечно, бросается, и даже резко, в глаза тот факт, что оружие уничтожения, самое что ни есть современное, идет в ногу со временем, а средства спасения человека отстали на тридцать лет.

Гласом вопиющего в канцелярской пустыне прозвучал крик души бывшего командира атомной ракетной подводной лодки стратегического назначения капитана 1 ранга запаса А. Горбачева:

«На следующий день после катастрофы хорошо знакомый мне дворник недоумевал, почему это подводники гибнут от переохлаждения, когда в московских спортивных магазинах продаются костюмы с подогревом, с какими-то поплавками, сигнальными лампочками… Что можно ответить на это? В стране и тем более в мире действительно есть костюмы с отличным утеплением и даже с подогревом, с поплавком для длительного удержания на воде, с сигнализацией для ночного обнаружения и даже с герметичной микрорадиостанцией. В таком костюме можно держаться в ледяной воде часы, а то и сутки. Почему нет их нет у наших подводников? Нет средств? Да ведь одна затонувшая подводная лодка стоит столько таких костюмов, что их хватило бы для всех моряков мира!

Почему бы советскому подводнику не иметь легкий, удобный спасательный комплект, где будет все необходимое для выживания на воде при всех условиях? Честное слово, слез одной-единственной матери достаточно, чтобы все эти „мелочи жизни“ были решены раз я навсегда. На АПЛ есть индивидуально-спасательные аппараты для выхода из затонувшей лодки и плавания на поверхности моря после всплытия за счет плавучести гидрокомбинезона и дыхательного мешка аппарата. Однако все это устаревшее, неудобное в использовании, громоздкое и тяжелое устройство.

Почему же большинство подводников оказалось и без этого устройства? Наверное, потому, что на всех 69 человек их просто не было? Наверно, и потому, что весь этот водолазный комплект (аппарат, гидрокомбинезон, теплое белье) разукомплектован и хранится в разных местах отсека. При задымлениости, в экстремальных условиях личный состав, как правило, их не находит. Воистину все сделано для того, чтобы подводник прыгал в воду без спасательных средств и тонул».

Неотвязный вопрос, едва заходит речь о трагедии в Норвежском море, на устах у всех: «Почему у нас так плохо со спасательными средствами?» Когда меня спрашивают об этом, я задаю встречный вопрос: а почему у нас так плохо с протезами для инвалидов и колясками для калек? С одноразовыми шприцами? С оказанием неотложной медицинской помощи на дорогах? С горноспасательной техникой? Все это задубевшие плоды давнего небрежения нашей системы ко всему личностному и индивидуальному, к каждому из нас как просителю, клиенту, пациенту… Все это от чиновной привычки рассматривать нас всех как «население», «народную массу», «личный состав», с которым «архитекторы светлого будущего» обращаются столь же вольно, как с любым расходным материалом. Как с неизбежными щепками при рубке леса. У нас всего много: и тайги, и людей.

Новое оборонное мышление непременно должно включать в себя и новое отношение к военному человеку — не как к инвентарному имуществу, живой силе, пушечному мясу, но как к кровной части народа, одетой в шинели.