Глядя в спину Парису, которому кто-то уже успел услужливо накинуть на плечи богато расшитый плащ, он чувствовал, как растет в нем нелюбовь к бывшему пастуху. В его семье, где наследников было столько, что хватило бы на всю Ойкумену, лишний претендент на престол оказался совершенно ни к чему. А если уж возникла бы необходимость в царе, то есть дети Анхиза, брата Приама. Эней точно не возражал бы усесться в царское кресло. Против Гектора, бывшего его лучшим другом, он, конечно, не пойдет, но Парис станет царем только через его труп. Похоже, права была Кассандра, что призывала гнать его в три шеи. Этот молодчик может стать причиной многих бед. Вон, уже гоголем не всех поглядывает, а что будет, когда он немного пообвыкнется во дворце?

Деифоб взглянул на брата и понял, что того одолевают схожие мысли.

– Ты думаешь о предсказаниях Кассандры? – произнес он тихо.

Гектор только кивнул головой, думая о чем-то своем.

Почти месяц город только и говорил, что о спасенном божественным провидением царевиче. В храмах Афины и Аполлона постоянно дымились жертвенники. Город буквально пропитался запахом горящего мяса, от которого было невозможно спрятаться.

Кассандра почти не выходила из своей комнаты. Иногда к ней заглядывала Лаодика, вываливая на сестру ворох сплетен и восторженных охов о неземной красоте Париса, иногда появлялся Гектор и сдержанно рассказывал о препротивном характере бывшего пастуха, который с каждым днем становился все хуже и хуже.

Надо отдать должное Парису – он очень быстро освоился со статусом царевича и бросился наверстывать упущенные радости. Пирушки следовали одна за другой, так что даже его превозносимая всеми красота начала увядать. Лицо царевича опухло, глаза заплыли, а манеры стали напоминать нечто среднее между лизоблюдством дворцовых подхалимов и развязностью портовых шлюх. Но счастливые родители, словно опоенные колдовским зельем, ничего не желали замечать. Только Гекуба иногда ласково пеняла сыну, что тот совсем себя не бережет. Временами Гектору хотелось свернуть братцу шею, и он изо всех сил старался держаться от Париса подальше. Слава богам, в нарушение традиции, тот собирался поселиться в городе, хотя и недалеко от Пергама. Остальные сыновья и дочери жили во дворце в отведенных для них покоях.

Но сколько не сиди запершись, всю жизнь нельзя провести в четырех стенах, тем более что Кассандре стало не хватать ее любимого укромного уголка на берегу Скамандра, где тихо плещется вода и шелестят кронами ивы.

И вот однажды она велела служанкам привести себя в пристойный вид и побрела к Скамандру. Но не успела она выйти за пределы дворца, как на его ступенях буквально столкнулась с Парисом, возвращавшимся с очередного кутежа, хотя солнце уже давно успело подняться из-за холмов.

При виде Кассандры его лицо расплылось в пренеприятной улыбке, и он, пьяно качнувшись, преградил девушке дорогу.

– Привет, сестрица! Куда отправилась ни свет ни заря?

Кассандра молча попыталась его обойти, но Парис снова заступил ей путь.

– И без охраны! Фу! Только гулящие женщины ходят в одиночестве по улицам. Теперь все будут думать, что ты бегаешь к любовнику и позоришь семью.

Кассандре показалось, что она ослышалась.

– Что я делаю?.. Да кто ты такой, чтобы произносить здесь подобные речи! Иди и паси своих коз!

– Я-то? Я царский сын, причем любимый, прошу заметить! А ты позор семьи. Мне отец рассказал, как ты отвергла любовь Аполлона. Да как у тебя только язык повернулся! Ты нанесла обиду покровителю нашего города, а это одно из величайших преступлений. Не знаю, как тебя в живых-то оставили. Так что, дорогуша, не очень-то демонстрируй мне свое царственное презрение, а то как бы пастух тебе жизнь не попортил! И никакой Гектор тебя не спасет. Поняла, милочка?

Он взял ее за подбородок и поднял горевшее гневом лицо, чтобы заглянуть девушке в глаза, но та, размахнувшись, изо всех сил ударила пьяного брата ладонью по лицу. У того стали бешеными глаза, и Парис размахнувшись, занес руку, чтобы ударить ее в ответ. От предчувствия боли Кассандра зажмурилась, но удара не последовало.

– Ладно, – услышала она ставший ненавистным голос, – на этот раз я тебя прощаю, но впредь берегись проявлять при мне свою спесь, а то я не посмотрю, что ты моя сестра. А теперь можешь идти к воронам.

Вне себя от гнева, Кассандра скользнула мимо негодяя и с горящим лицом сбежала вниз по ступеням.

– Никак Аполлону жаловаться побежала? – Услышала она за спиной издевательский смех. – Так ему сумасшедшая жена не нужна. Разве только побаловаться на одну ночь. Беги-беги! Так он тебя и ждет!

Это была последняя капля, и Кассандра, рыдая, кинулась бежать по улице, словно не была взрослой девушкой тринадцати лет и не принадлежала к царской семье, а была дочкой какого-нибудь полудикого дровосека.

– Эй, что случилось? – услышала она над головой знакомый голос и крепкие руки схватили ее за плечи.

Перед ней стоял Эней, за которым возница вел в поводу великолепных коней, впряженных в колесницу. Глаза молодого мужчины были полны сострадания, и Кассандра вдруг начала рассказывать ему взахлеб о своем недавнем разговоре, хотя даже Гектору вряд ли смогла бы передать все фразы, бросаемые ей Парисом в лицо. Скорее умерла со стыда, чем рассказала. Но Эней был сама доброта, и надо же перед кем-то выплакать свою обиду!

Вокруг молодых людей начала собираться толпа, привлеченная необычным зрелищем, а полуголые чумазые мальчишки, открыв рот, разве только на руки на просились, чтобы получше расслышать каждое слово. Чтобы не привлекать внимания случайных прохожих, Эней отвел Кассандру в сторону и усадил на лавочку, полускрытую кустами, махнул рукой вознице, чтобы тот отвел лошадей домой, а затем, скорчив гневную гримасу, повернулся к мальчуганам, которые бросились бежать, вопя от страха. Избавившись от лишних ушей, он внимательно выслушал сбивчивое повествование и некоторое время задумчиво молчал.

– Мд-а-а… – протянул он наконец, покусывая нижнюю губу. – Видно, наш пастух, никак забыть не может, что ты хотела его убить. Вот ведь навязался на нашу голову. Ведет себя, как ахеец в побежденном городе. Самое печальное, что царь с царицей ничего не хотят слушать. Даже дали ему денег на строительство дома в городе. Я краем уха слышал, будто наш красавчик жаловался, что, мол, братья-сестры его не жалуют, поэтому он не может жить во дворце со всеми вместе. – Эней махнул рукой. – А я думаю, что он хочет поселиться отдельно не из-за нашей нелюбви, а чтобы меньше глаз видело его разгульный образ жизни. Надо бы с Гектором посоветоваться. Пусть поговорит еще раз с Приамом, царь прислушивается к его мнению.

Парис небезосновательно жаловался отцу на своих братьев и сестер. Выросшие во дворце в окружении услужливой прислуги, они не желали пускать в свой круг чужака, который даже ритуал жертвоприношения толком не знал. На женской половине шептались, что во время принесения гекатомбы он спросил у жреца куда сыпать ячмень. Только Лаодика не желала верить сплетням и упорно защищала новообретенного родственника.

Услышав, что браться что-то замышляют против Париса, она побежала к Кассандре, но той тоже не было на месте. Более того, слуги доложили, что она ушла в гости к Андромахе, жене Гектора. Значит, она тоже приглашена на тайный совет! А это уже попахивает заговором!

Обежав дворец и установив, что нет еще Деифоба и Гелена, она осведомилась у проходящего мимо раба, сгибавшегося под огромной вязанкой хвороста, где найти Париса. К ее радости брат был у Приама. Надо было непременно его дождаться, и Лаодика уселась в кресло с таким расчетом, чтобы не пропустить Париса, когда он будет выходить из царских покоев.

Ждать пришлось недолго. Вскоре дверь распахнулась, и предмет ее грёз вышел от отца, прицепляя к поясу тяжелый мешочек, сладостно позвякивающий полновесной монетой. При виде Л а од и ки Парис расплылся в улыбке и шагнул навстречу девушке. В конце концов, она здесь была одной из немногих, кто относился к новому члену царской семьи если не с любовью, то с симпатией.