Глаза девушки стали немного испуганными, но она все-таки шагнула навстречу судьбе, твердо глядя в глаза Аполлона. Чуть помешкав, тот поднял враз отяжелевшие руки и прижал ладони к ее глазам.

Кассандра почувствовала боль, словно ее сквозь закрытые веки обжег огонь. Страшно заболела голова, словно стиснутая раскаленной диадемой. Перед глазами заметались сумасшедшие радуги, пятна и зигзаги всевозможных цветов, быстро слившиеся во вспышку света невиданной силы, а потом наступила тьма. Бог убрал с ее лица свои руки, и Кассандра мягко упала на колени, зарывшись лицом в траву у ног Аполлона. Страшно кружилась голова, и тошнота быстро поднималась вверх по горлу. Наконец ее вырвало, и девушка безжизненно распласталась на земле.

Очнулась Кассандра от ощущения холода. Это испуганный Аполлон, подтащив ее к реке, омыл ее лицо и грудь водой Скамандра. Ей стало легче, и девушка открыла затуманенные от пережитой боли глаза. Сквозь пелену слез она разглядела склонившееся над ней лицо и снова смежила веки. Перед глазами с сумасшедшей скоростью мелькали какие-то обрывки видений: маленький Гектор, впервые севший на коня; продажа рабов на невольничьем рынке; отец в царском облачении; принесение жертвы в храме Афины…

– Кассандра, ты меня слышишь? Очнись! Открой глаза! Тебе обязательно надо очнуться, иначе ты навечно останешься в мире видений и сойдешь с ума. Очнись, пожалуйста!

Она почувствовала, как сильные мужские руки переворачивают ее на живот, хватают за волосы. И тут ее лицо на несколько мгновений снова погрузилось в воду. От неожиданности она чуть не захлебнулась и, замахав руками, попыталась вырваться.

Те же руки подхватили ее и помогли сесть на прибрежный камень.

– Как ты себя чувствуешь? – Аполлон откинул прилипшую к ее лицу прядь волос.

– Кажется неплохо, – голос Кассандры походил больше на карканье, чем нежное девичье воркование.

– Тогда давай я отведу тебя домой. На сегодня ты получила слишком много впечатлений. Если ты не возражаешь, я приму облик твоего брата Гектора, чтобы не возбуждать ненужных пересудов.

Аполлон на миг замер. Тело и лицо бога словно подернулись мелкой рябью, тело чуть раздалось в плечах, волосы потемнели, потяжелел подбородок, и перед Кассандрой стояла копия Гектора, только выражение глаз было немного иным, чем она привыкла видеть у брата.

Кассандра безропотно поднялась с камня, чуть покачиваясь на нетвердых ногах. Великие боги! Если бы она знала, что будет так больно и плохо, она бы десять раз подумала, прежде чем просить о таком даре. Но уже поздно жалеть о содеянном. Но зато теперь она будет знать все заранее и всегда выигрывать во всех играх и спорах. И будет знать, кто за кого выйдет замуж и кто кого родит. Вот все будут изумляться, когда она сможет предсказывать пол еще не родившихся младенцев! Такие мысли вполне простительны тринадцатилетней девочке, выросшей в геникее среди сонма сестер.

Аполлон-Гектор подал ей руку, на которую она оперлась всей своей тяжестью, и они потихонечку побрели в город привычным для Кассандры путем. По дороге с ними раскланивались все встречные горожане. Некоторые, наиболее именитые, подходили, чтобы лично засвидетельствовать свое почтение и удивление столь плохим состоянием здоровья царевны, чье лицо было белее морской пены, и ее знобило так, что было видно даже случайным прохожим.

«Гектор» здоровался в ответ, и, всячески избегая пространного общения, быстро довел девушку до дворца и, сдав ее с рук на руки служанкам, тут же ретировался. А перепуганные рабыни довели Кассандру до ее комнаты, где она упала на покрытое мягчайшим шерстяным покрывалом ложе и провалилась в черное забытье.

Под утро ей приснился страшный сон. Она слышала рев избиваемой толпы, видела языки пламени, пожирающие родной дворец, саму себя и неизвестного мужчину, который тащит ее за волосы по мокрым от крови ступеням. И кругом изуродованные трупы стариков, женщин и детей, о которые спотыкаются пьяные от крови и азарта воины в забрызганных кровью доспехах.

Не в силах вырваться из липких объятий Морфея, она металась по постели, а вокруг суетились служанки, не знавшие, чем помочь госпоже. Послали за врачом, но он задерживался, готовя маковый отвар. Одна из рабынь, не выдержав, попыталась разбудить царевну, и та проснулась со страшным криком, уверенная, что пришел ее смертный час.

В комнате тускло горели три масляных светильника, бросая причудливые тени на покрытые фресками стены. Вся в холодном поту, Кассандра испуганно оглядывалась по сторонам, еще не веря, что все пережитое только сон.

Прибежал испуганный лекарь, неся еще горячий отвар, но от одной только мысли, что сон может вернуться, девушка пришла в ужас, и беднягу вместе с его зельем выгнали из комнаты.

Кто-то из служанок сбегал за Лаодикой, и та явилась сердитая и заспанная, недовольная тем, что ее вырвали из объятий мужа, но, увидев, в каком состоянии находится сестра, переменилась в лице и, выгнав суетящихся служанок, села рядом с Кассандрой, обняв ее дрожащее тело. Та понемногу успокоилась и даже задремала, вздрагивая во сне, а Лаодика так и просидела остаток ночи, что-то тихо напевая и глядя остановившимися глазами в темный угол комнаты.

Первое, что почувствовала утром скорее очнувшаяся, а не проснувшаяся Кассандра – это что у нее раскалывается голова. Вчерашний день вспоминался смутно. Единственно, что четко засело в ее мозгу – это свидание с Аполлоном и ночной сон. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Аполлон забрал у нее дар, столь неосмотрительно испрошенный накануне.

Даже не поев, девушка бросилась бежать на место встреч с женихом, моля в душе, чтобы тот пришел как можно скорее. Запыхавшись, она появилась на берегу Скамандра, когда над рекой еще стоял туман, и первые солнечные лучи робко пробовали на прочность его толстое покрывало.

Кассандре показалось, что она заблудилась. Было зябко и страшно. Никогда еще в такую рань она не приходила в это место. Интересно, какие здесь нимфы? Добрые или злые? Помогут ей или, наоборот, причинят вред? До этого дня они еще ни разу их не видела.

Ответ пришел сам собой. Над головой Кассандры раздался смех, и она, задрав голову, увидела девушку, лениво разлегшуюся на самой крепкой ветви.

– Я тебя знаю, – прощебетала она. – Ты дочь Приама, что правит в здешних краях. А я – Энона. Тебе помочь?

– Да, если ты сможешь прогнать туман или хотя бы показать дорогу в этом молочном пути. Если нет – отойди и не стой на пути.

Она испугалась, что такая грубость отвратит от нее нимфу, но та рассмеялась еще громче.

– Как я могу стоять у тебя на пути, если мои ноги даже не касаются земли? И почему у тебя такое испуганное лицо? Тебя напугал случайно забредший сюда вепрь или что-то иное привиделось в зарослях? Не бойся. Сам Аполлон приказал нам беречь тебя, так что тебя здесь никто не даст в обиду. Садись вот сюда, – она показала тонким пальчиком на покрытые мхом корни дерева, – и отдохни. Он скоро придет… Садись, что же ты стоишь?

Кассандра закинула голову и внимательно посмотрела в лицо нимфы, пытаясь понять, шутит она или говорит серьезно. Та тоже взглянула в глаза стоящей внизу девушки и вдруг вздрогнула так, что чуть не свалилась с ветки.

– Я вижу в твоих глазах смерть! Что с тобой?

– Я видела сон… – Ей не хотелось рассказывать Эноне о прошедшей ночи, но та поняла все без слов.

– Я слышала твой вчерашний разговор с божественным возлюбленным. Зачем ты попросила такой дар? Он же предупреждал тебя, неразумную!.. Не плачь, пожалуйста! Теперь уже поздно плакать!

Испуганная нимфа быстро соскользнула на землю и обняла за трясущиеся плечи рыдающую девушку.

– Присядь, пожалуйста, вот здесь, – мягко, но настойчиво усадила она Кассандру у ствола своего дерева. – Теперь уже поздно рыдать. У тебя было видение?

Не прекращая всхлипывать, Кассандра энергично затрясла головой. Энона хотела продолжить расспросы, но тут из-за дерева тихо вышел Аполлон, и дева леса, повинуясь его немому приказу, мгновенно исчезла, растворившись в редеющем тумане.