В полдень они опустились на землю – точнее, на плоское глинистое поле. Казалось, вокруг нет ничего, кроме глины. Роканнон и двое слуг, Рахо и Яхан, изумленно озирались, пытаясь обнаружить хоть что-то живое. Но Могиен заявил со свойственной ангьяр уверенностью:

– Ничего, придут.

И они пришли. Квадратные коротышки, каких Роканнон видел тогда, много лет назад, в музее. Их было шестеро. Все едва доставали головой Роканнону до груди, а Могиену и вовсе были по пояс. Одежды они не носили; обнаженные тела их были того же светло-серого цвета, что и глинистые поля вокруг. «Вот уж действительно „глиняные“», – подумал Роканнон. Определить, кто из шестерых говорит, было совершенно невозможно – вроде бы все сразу, но почему-то одним, довольно-таки неприятным, резким и низким голосом. «Частичная телепатия в пределах данной конгломерации», – вспомнил Роканнон и с куда большим уважением посмотрел на безобразных карликов, владевших столь редким даром. Трое его рослых спутников явно никакого особого уважения по отношению к «глиняным» не испытывали. И смотрели весьма сурово.

– Что народу ангьяр и их слугам нужно в полях повелителей Ночи? – спросил один из гдемьяр (а может, и все разом?) на «общем» языке, одном из диалектов ангьяр.

– Я правитель Халлана, – сказал Могиен с высоты своего невероятного роста. – Рядом со мной Роканнон, Властелин Звезд и того пространства, что лежит меж ними; он служит Лиге Миров и является гостем и другом Халлана. Отнеситесь к нему с наивысшим почтением, гдемьяр! И отведите нас к тем, кто способен вести серьезные переговоры. Нам есть о чем поговорить, ибо скоро наступят такие времена, когда летом будет идти снег, ветры станут дуть в обратную сторону, а деревья – расти вверх корнями!

Одно удовольствие было слушать, как говорит этот ангья! Хотя Роканнону показалось, что Могиен все же недостаточно вежлив.

Гдемьяр продолжали стоять, явно сомневаясь в правдивости этих слов. «Да неужели?» – наконец вымолвил (или подумал?) кто-то один из них (а может, и все разом?).

– Именно так. И море застынет, как деревянное блюдо, а у камней вырастут ноги со ступнями и пальцами! А ну-ка быстрей ведите нас к своим повелителям! Может, хоть они знают, как надо вести себя с Властелином Звезд! Нечего зря слова тратить!

«Глиняные» снова примолкли. Стоя среди коротконогих троглодитов, Роканнон все время ощущал неприятное трепетание возле ушей, будто там собрались и машут крылышками бесчисленные мотыльки: это гдемьяр мысленно согласовывали решение.

– Пошли, – сказал наконец один из них (а может, и все разом), и они двинулись прямо по липучей глине к какому-то клочку сухой земли, где «глиняные» наклонились, выпрямились, и Роканнон увидел в земле круглую дыру, из которой торчала лестница: это был вход в царство Ночи.

Ольгьяр и Крылатые остались наверху, а Могиен и Роканнон полезли по лестнице вниз, в мир бесконечных пещер и разветвленных перекрещивающихся туннелей, прорытых в глине; стены в туннелях были бетонные, всюду горели электрические фонари, но пахло отвратительно – прокисшей едой и потом. Неслышно ступая своими серыми плоскими лапами, стражники привели их в темноватую, похожую на пузырь пещеру с каменными сводами и оставили одних.

Пришлось ждать. И довольно долго.

Интересно, какого черта первая исследовательская экспедиция рекомендовала Лиге обратить особое внимание именно на этих уродов? У Роканнона на сей счет было только одно и, возможно, не самое лучшее объяснение: первые экспедиции сюда организовали центаврийцы, привыкшие к холоду, так что им больше всего, видимо, пришлись по душе пещеры гдемьяр, где можно было укрыться от слепящих потоков солнечного света и ужасной, с точки зрения обитателей Альфы Центавра, жары. На планете, входящей в систему столь огромного солнца, как считали, должно быть, эти исследователи, разумные существа могли жить только под землей. Самому же Роканнону очень нравились и здешнее жаркое белое солнце, и ясные ночи, полные света четырех лун, и бурные перемены погоды, и непрестанно дующие ветры, и богатый кислородом воздух, и даже несколько меньшая сила тяжести, благодаря чему в этом мире было так много летающих тварей. Но именно по этой причине, одернул он себя, он куда меньше знает, чем те же центаврийцы, об этих троглодитах. Они явно неглупы. К тому же телепаты, – а этот дар встречается очень редко и изучен куда меньше, чем электричество, – однако телепатические способности гдемьяр не вызвали у первых исследователей ни малейшего интереса. Зато они подарили подземным жителям генератор и космический корабль-автомат, а также осчастливили их кое-какими математическими познаниями. Потом дружески похлопали по плечу и убрались восвояси. Интересно, чем с тех пор занимались эти гномы? Он стал расспрашивать об этом Могиена.

Молодой повелитель Халлана, который почти наверняка ни разу в жизни не видел, чтобы помещение освещалось чем-то иным, кроме свечей или факелов, без малейшего интереса глянул на электрическую лампочку над головой.

– Мастерили-то они всегда хорошо, – промолвил он пренебрежительно.

– А что нового они смастерили за последнее время?

– Мы всегда покупали у «глиняных» мечи; их кузнецы умели обрабатывать сталь еще во времена моего деда. А вот что было до этого, я не знаю. Мой народ давно живет бок о бок с «глиняными», они роют свои туннели даже на границах наших земель, а мы покупаем у них мечи и платим им серебром. Говорят, они очень богаты, но совершать на них набеги строго запрещено. Ничего хорошего войны между двумя соседними народами не приносят – ты и сам знаешь. Даже когда мой дед Дурхал искал здесь свою жену Семли, думая, что «глиняные» ее похитили, он этого запрета не нарушил и не стал силой заставлять их сказать правду. Да они все равно никогда не лгут, хотя и правды тоже, по возможности, стараются не говорить. У нас их не любят, да и они нас недолюбливают; наверное, не забыли старых времен, когда запрета на набеги еще не существовало… К тому же они порядочные трусы.

Вдруг за спиной у них прогремело:

– Склонитесь перед повелителями Ночи!

Роканнон тут же схватился за лазерный пистолет, а Могиен – за ручки обоих мечей. Но стоило им обернуться, как Роканнон тут же заметил встроенный в свод туннеля динамик и шепнул Могиену:

– Не отвечай!

– Говорите, о чужеземцы, явившиеся в обитель Ночи!

От рева, доносившегося из динамика, действительно можно было растеряться, однако Могиен выразил лишь незначительное раздражение, лениво приподняв роскошную бровь. А потом обратился как ни в чем не бывало к Роканнону:

– Ну что ж, господин мой, теперь ты всласть полетал на Крылатом и скажи, как тебе это понравилось?

– Говорите же, – снова загремело в динамике, – вас слушают!

– Очень понравилось! – подхватил игру Роканнон. – Мой полосатый удивительно легкокрыл. Летит, точно западный ветерок в летнюю пору. – Этот поэтический комплимент он как-то слышал за столом в парадном зале Халлана.

– Он отличных кровей.

– Говорите же! Вас слушают!

Не обращая ни малейшего внимания на вопли из динамика, они принялись обсуждать родословные Крылатых и проблемы их разведения в неволе. Вскоре в туннеле откуда-то появились двое «глиняных» и мрачно буркнули:

– Идемте.

По лабиринту переплетающихся бетонных коридоров они вышли к аккуратному, почти игрушечному автоматическому электрокару, на котором проехали несколько миль с довольно приличной скоростью куда-то вглубь, где вскоре, видимо, кончился глинистый слой и пошли известняки. Кар остановился у входа в ярко освещенный зал, в дальнем конце которого на возвышении стояли трое пещерных жителей. Сперва Роканнону даже стало стыдно: он, этнолог, не мог отличить одного гдема от другого! Такими в давние времена голландцам показались китайцы, а центаврийцам – русские… Позор! Понемногу он понял, чем отличается от других тот гдем, что стоял в центре: у него было белое властное лицо, все испещренное морщинами, и железная корона на голове.

– Что угодно Властелину Звезд в пещерах Могущественных?