Все четверо синхронно покосились на спустившихся и так же одновременно вернули глаза в прежнюю точку. Судя по взглядам, где-то там, в бескрайней дали, они узрели нечто весьма близкое к той абсолютной истине, которая не давала покоя многим поколениям великих мыслителей. Их фигуры, скупо освещенные грязной лампочкой в этом пыльном, загаженном и недоступном для наблюдения со спутников месте, казалось, принадлежали тибетским монахам, в тайной пещере познающим высшее знание.

Реакция Влада была естественной – подчиняясь стадному инстинкту, он уставился туда же. Увиденное несколько обескуражило своей пошлой обыденностью, не заслуживающей столь пристального внимания. Как выяснилось, взгляды четверки были устремлены на ржавую массивную дверь, по диагонали которой тянулась размашистая надпись: «Димон педик. Инфа сто процентов». Даже то, что последние два слова были запечатлены в виде буквенных надписей, а не с помощью стандартной математической символики, не давало оснований полагать наличие сакрального смысла, раскрыть который способны лишь избранные.

Или Влад что-то не понимает, или дело не в надписи, или ориентация неизвестного Димона вопрос планетарной важности.

Милиционер хмуро буркнул:

– Вроде все в сборе.

– Господи, ну как же долго! – нервно, чуть ли не заламывая руки, произнесла «учительница». – Ну давайте же. Открывайте.

Южный господин с притворным радушием попытался успокоить нетерпеливую публику:

– Я тоже уже давно должен водочку пить. Ведь пятница, да еще и вечер. Но что мы можем поделать, если никак не получается перенести. Все произойдет именно сегодня и именно сейчас.

– А может, все-таки в понедельник? – с надеждой вопросил носатый.

– Нет, Федорыч, сегодня, – ответил милиционер. – Ну так откроешь или еще что придумаешь? Вот же из банка человечек подъехал, все как положено. Хватит время тянуть, люди уже устали.

Носатый с непонятной надеждой обернулся на Влада:

– Может, все же сейчас продлите? Под мое честное слово? Оформить – дело минутное, а во вторник деньги будут, все до копейки. Вы же меня знаете – все всегда честно.

– Да какое может быть сейчас? – хмыкнул южанин. – Банк уже закрыт, касса не работает. Все, Анатолий Федорович, отсрочек больше не будет. Открывайте, прекращайте комедию ломать. Не видите – люди ждут.

– Тебя не спрашивают, – злобно буркнул носатый и загремел связкой здоровенных ключей.

Он долго возился с замком, затем, справившись, двумя руками потянул за железную ручку. Массивная плита двери стронулась неохотно, издавая царапающий нервы скрип. Не дожидаясь ее полного открытия, «южанин» шагнул внутрь, следом потянулись остальные.

Там оказалось чуть интереснее, чем на площадке. Длинный подвал, заваленный какими-то грязными ящиками, кучами плат с деталями из развороченной электроаппаратуры, мотками проволоки и кабелей, старыми письменными столами с пачками бумаги и рулонами чертежей на них. В углу перемигивался яркими цветными огоньками какой-то агрегат, похожий на огромный системный блок со снятыми боковыми панелями. Он являлся единственным источником освещения – лампочки здесь не горели.

– А электричество разве не отключили тебе? – насторожился южанин.

– Почему барахло свое не вывез, Федорыч? – почти одновременно спросил милиционер.

Проигнорировав первый вопрос, носатый охотно ответил на второй:

– Так зачем вывозить, если договоримся сейчас? Я же сказал – деньги во вторник будут. Все до копейки.

– Не будет никакого вторника, – отмахнулся южанин. – Все! Хватит! Люди устали ждать. Бумаги все у вас? – обернулся он к «школьнице».

Та от неожиданного вопроса вскинулась, смешно заморгав, и звонко протараторила:

– Все! Но нужна ваша подпись, подпись представителя банка и подпись участкового.

– Будут тебе все подписи. Анатолий Федорович, пора. Я распоряжусь, чтобы вам дали возможность забрать имущество. Но только до среды с этим надо успеть, потому что уже в четверг сюда придут рабочие.

– Да вы что?! Совсем очумели?! – возмутился носатый. – Средь бела дня у русского человека какие-то жидохачи отбирают кров над головой?! Вы это видели?!

Влад готов был поспорить по поводу белого дня. А если данное помещение является жилищем, то надо бурно радоваться, что хозяина отсюда выставляют. Здесь даже пауки селиться брезгуют.

Но тот не собирался легко сдаваться. Подскочил к противоположной от входа стене, что-то нажал и потянул на себя ручку замаскированной двери – такой же массивной, как предыдущая.

– Удивлены? Небось и не догадывались, что тут еще одно помещение есть? Вы много чего не знаете – здесь, куда ни плюнь, сплошные тайны. Секретность – дело такое… Ну, идите. Идите все сюда. Я вам кое-что покажу.

Странно, но никто ничего не возразил – все послушно двинулись в указанном направлении. Что-то было в глазах и словах носатого странное, неясное, но притягательное, будто намек на пикантную тайну, к которой дозволено прикоснуться лишь единицам. Даже Владу, мало что понимающему в разворачивающемся действе, стало интересно.

За дверью, оказавшейся двойной, обнаружилось новое помещение, похожее на первое всем, кроме длины – раза в три короче. Если то, что тянулось за спиной, напоминало товарный вагон, то это – плацкарту. Хоть и несравнимо больше, но пропорции соответствуют. Здесь не было хлама на полу, хотя назвать его чистым язык не поворачивался. Зато стены без пятнышка – белоснежно оштукатуренные и зачем-то обтянутые тонкой металлической сеткой. Аналогично выглядел потолок.

– Вот! – торжественно заявил носатый.

Народ сгрудился по центру помещения, оглядываясь с явным непониманием. Милиционер озвучил общую претензию:

– Чего показать-то хотел? А? Здесь ведь вообще ничего нет. Или просто саму площадь? Откуда вообще взялась эта комната? На плане вроде нет.

– Да при чем здесь комната?! – Носатый постучал ногтем по сетке на стене. – Вы хоть понимаете, что это такое?! Это нечто!

– А с виду просто проволока, – хмыкнул «южанин».

– Давид, валил бы ты в свои горы, к ишакам белым, чтобы умных людей не смешить. Да – проволока. Серебряная проволока. А все вместе создает замкнутый контур.

Давид красноречиво покрутил у виска, и этот жест не остался не замеченным хозяином – тот взбеленился еще больше:

– За психа меня держишь?! Да у меня полста авторских свидетельств, а у тебя только справки из колхоза и венлечебницы. Все это, – носатый провел руками пред собой, – собираются отнять из-за высосанного из пальца повода. Специально выдавливают, чтобы лишних глаз на территории не осталось. Место здесь тихое, уединенное. Выпрут посторонних и станут здесь метанол из чайников по бутылкам разливать, а потом продавать под видом водки. Ни на что другое эти пастухи не способны.

– Может, оградите меня от оскорблений? – Давид, открыто посмеиваясь, повернулся к милиционеру.

Тот суетливо потрогал кобуру – наверное, осязание припрятанного огурца приводило его дух в состояние уверенности:

– Федорыч… Ты это… Прекращай бузить, а то ведь…

– Может, бумагами наконец займемся? – нетерпеливо спросила «училка».

Влад неожиданно обратился к совсем приунывшему носатому:

– А для чего вы столько серебра перевели?

Все без исключения покосились на Влада неприязненно. Ну как же – время затягивает. Зато хозяин, или скорее уже бывший хозяин, взглянул с легким удивлением и печально ответил:

– Чтобы сделать бункер, где можно прятаться от конца света. Я такие собираюсь строить и продавать.

– Может, стоит «Скорую» вызвать? – с усмешкой предложил Давид.

– В горы свои неотложку вызывай! Мне достаточно пустить ток, и контур выпадет из потока. Если его не повредить сильным вмешательством или не разомкнуть извне, то все, что заключено внутри, будет пребывать в состоянии темпорального стазиса. Понимаете?

– Не вполне, – ответил Влад.

В его интересах было как можно дольше затягивать время – вдруг наверху прекратят его искать, решив, что он успел покинуть район.