Распалившись вновь, Корнелли, казалось, обличал всю нескладную историю и современное состояние человеческой дипломатии.

— Нам совершенно нечего предложить аспайрам и совершенно нечем их припугнуть. Всё, буквально всё, они могут получить силой! Так зачем же тратить время на бесплодные переговоры? Возле Иллиона радиоразведка перехватила много сигналов, но среди них нет ни одного, который можно было бы назвать приглашением к диалогу. Они даже не пытались выйти на связь.

Увлекшись, профессор мазнул кончиками пальцев по столешнице. Естественно, компьютер его действие не авторизовал, но сам жест почему-то показался Салии забавным. Неуклюжий ученый, что касается святая святых, компьютерного терминала президента Лиги.

— В истории Земли бывали случаи, когда проигравшая сторона со временем становилась частью победившей ее. Ну или растворяла в себе. Как, например, растворил монголов Китай. И те и другие с течением веков сливались в единый этнос. С аспайрами, с абсолютно другим биологическим видом, мы никогда не сольемся в один народ. И кто-то из нас должен быть уничтожен. Иначе — никак.

— Мрачная картина, — водя пальцем вокруг иконки «Свернуть все окна», изрекла аш-Шагури.

Только сейчас заметив свою папку на рабочем столе президента Земной Лиги, Корнелли поспешил сдернуть ее со столешницы.

— Госпожа президент, — устраивая папку на коленях, осторожно произнес ученый, — пусть военные добудут для нас хотя бы одного живого аспайра. Мы наконец-то выучим их язык, выжмем из него максимум информации, и тогда, как знать, может быть, все станет не так уж плохо. Пока я изложил вам наихудший вариант. Идеально было бы заполучить как можно больше предметов их быта, особенно различных учебников, книг, дисков, ну или какие у них там носители информации. Утолите наш информационный голод, и мы сделаем все что сможем!

«И этот требует больше информации», — печально подумала аш-Шагури, но вслух ответила:

— Постараемся, господин Корнелли, постараемся. Военные, они и сами хотят знать о противнике как можно больше. Ну что ж, спасибо за консультацию. И я приношу вам извинения за то, что так бесцеремонно вытащила вас в свой кабинет. Вы свободны, профессор.

Но, вместо того чтобы встать, ответив любезностью на любезность, Корнелли вдруг нервно заерзал на месте. Компьютерный планшет в его руках едва не скрутился в трубу. Успевшая вновь уткнуться в документы, аш-Шагури подняла глаза:

— Что-то еще?

— Да! — облегчено выдохнул ученый. — Видите ли, госпожа президент. Это… Это такой случай! Такой случай! Может, больше никогда и не представится! Можно… ваш автограф!

Впервые за сегодняшний день Салия улыбнулась. Ученый, вызванный на срочную консультацию, исчез. Вместо него в гостевом кресле появился избиратель. Судя по тому, как смотрел взбалмошный ученый с ежиком волос вместо прически, голосовал он за нее. Да и расписаться не отнимет много времени.

— Конечно, господин Корнелли, это такая малость, — ответила аш-Шагури, вытаскивая из одинокой подставки большую золотистую ручку.

Ученый расстегнул чехол планшета и густо покраснел как рак, которого больше часа продержали в подсоленном кипятке. Там, прямо поверх экрана планшета лежала большая глянцевая фотография. Протягивая ее аш-Шагури, Корнелли торопливо пояснил:

— Это для моей взрослой дочери. Она буквально без ума от вас! Не хочет слышать ни о какой психологии, зато горит желанием пойти по вашим стопам.

Принимая снимок, аш-Шагури заулыбалась еще больше! Теперь ясно, почему ученый покрылся краской, будто девица на выданье. На хорошей цветной стереографии, сделанной более тридцати лет назад, Салия увидела саму себя, одетую лишь в невесомый пеньюар и разнеженно лежащую на покрытой атласной простыней кровати.

Жизнь в Прайме, столице Лиги, весьма дорогая. И в ранней молодости, во время учебы на первом курсе юридического факультета, около года она подрабатывала фотомоделью, сотрудничая с небольшим рекламным агентством. Тогда ей пророчили блистательную карьеру на подиуме, но через год, выйдя замуж за сокурсника, сына весьма обеспеченных родителей, она ушла из рекламного бизнеса.

Салия никогда не стеснялась своей первой профессии и никогда не комплексовала по этому поводу. Наоборот! Именно фотографии далекой юности принесли ей дополнительные голоса на президентских выборах. Во втором туре она набрала почти пятьдесят пять процентов. Как язвили злые языки, за нее проголосовало все мужское население и женщины нетрадиционной сексуальной ориентации.

Сейчас во многих офисах, мастерских, комнатах молодежи и тинейджеров можно найти ее фотографии именно в таком виде, а не нынешние, в официальном строгом костюме и постаревшей на тридцать лет. Ну а то маленькое рекламное агентство за последние восемь лет разрослось в огромную и солидную фирму.

Изо всех сил стараясь подавить невольный смешок, аш-Шагури спросила:

— Что написать?

Обнадеженный Корнелли немного помялся и ответил:

— «Дорогая Оксана, учись, старайся! Все у тебя получится!»

Прикрывая левой ладонью рот, аш-Шагури красивым почерком написала, что просил ученый, и поставила подпись.

— Так пойдет? — спросила она, протягивая пунцовому ученому подписанную фотографию.

— О!!! Что вы! Это великолепно! Это так великолепно! Огромное! Огромное вам спасибо! Всегда, в любой момент, я целиком и полностью в вашем распоряжении!

Подхватив планшет, профессор Корнелли торопливо затолкал в его чехол бесценную фотографию и на полусогнутых ногах поспешил к выходу. Его поспешность навела Салию на мысль, что он опасается, как бы госпожа президент Земной Лиги в самый последний момент не передумала и не потребовала вернуть фотографию.

— Всего вам хорошего! — на прощание почти прокричал счастливый ученый и несколько громче правил хлопнул дверью.

Смеющаяся Салия еще какое-то время не могла вернуться к работе. Даже будучи президентом, женщина всегда остается женщиной.

Эдельштейн свое обещание выполнила, она позвонила ректору, и после недолгих переговоров университет выделил Майклу кое-какие ресурсы. Он получил небольшую лабораторию, с него сняли немного преподавательской нагрузки и разрешили пользоваться добровольными помощниками из числа студентов и аспирантов. Спасибо и на этом, по крайней мере, университет не урезал ему зарплату в счет снятых лекционных часов. Супруга, в очередной раз проявившая чудеса понимания, поддерживала мужа во всем, терпеливо снося его частые задержки за полночь в лаборатории.

У Майкла довольно быстро сложилась команда из двух десятков человек, в основном студентов. Как и следовало ожидать, парни и девушки работали бесплатно, во имя большой науки, ну и надеясь на поблажки при сдаче экзаменов в будущем. Правда, всем вместе им удавалось собраться крайне редко, обычно в лаборатории бывало пять, редко шесть человек, которые и доводили до ума свое детище.

Детали им приходилось собирать едва ли не на помойке, хотя порой случалось и оттуда. В частности мощный запальный лазер, чей импульс должен был превращать в плазму водород, студенты демонтировали со старой станции межпланетной связи, которая удачно нашлась на свалке неподалеку от города. В итоге установка выглядела как наспех сляпанный набор разнокалиберных устройств, облепивших большой стальной ящик — сердце прибора, его плазменную камеру. Место, где впрыснутый водород под действием мощнейшего лазерного луча превращался в ионизированную плазму.

Собственно, получать плазму люди научились уже очень давно, как и удерживать ее в коконе магнитных ловушек. Повсеместно распространенные термоядерные реакторы все работали на этом принципе. Проблема была в другом. В прошлом некоторые корпорации пытались разработать применение плазменных генераторов в качестве оружия. Получалось не очень: едва выйдя из ствола, а соответственно, из разгонного магнитного поля, плазменный сгусток начинал стремительно рассеиваться и остывать. Максимум, чего сумели добиться, это прототип ручного огнемета, где генератор непрерывного действия выбрасывал поток плазмы в цель. Но дальность эффективного действия не превышала сотни метров, после чего рассеявшаяся и остывшая плазма максимум могла лишь опалить волосы. Проект сочли бесперспективным и забросили…