В действиях нападающих наблюдается немалый опыт в проведении подобных операций. Три, пять, четырнадцать силуэтов бесшумными тенями пересекают открытое пространство и застывают в темноте под прикрытием пятисаженных стен. Мгновение – и укутанные в мягкие тряпки стальные кошки синхронно перелетают через частокол и рывком закрепляются, вонзая в податливую деревянную плоть свои острые зубья. Так же слаженно устремляются по натянутым канатам гибкие силуэты. Нижние удерживают тросы в напряжении, чтобы облегчить поднимающимся продвижение, последних резво втаскивают наверх, благо устроенная изнутри насыпь позволяет беспрепятственно находиться у вершины ограды. Все это занимает мгновения – настолько отточенны манипуляции незваных гостей. Затем они разбиваются попарно и неуловимо растекаются по избам в поисках жертв.
Шестнадцать взрослых мужчин в поселении, более чем в два раза больше женщин и несколько детей, тоже способных постоять за себя, в равных условиях смогли бы оказать серьезное сопротивление налетчикам, если бы не были застигнуты врасплох в своих постелях и не умирали, как овцы, с брызжущими фонтанами крови из перерезанных гортаней. Семейные на хуторе жили в отдельных избах, лишь в лютые морозы перебираясь в головную постройку – обиталище Сивого. С этих небольших домов и началась гибель поселка.
Часть пришедших все время оставалась снаружи, когда остальные парами врывались внутрь и начинали орудовать своими длинными ножами. Шесть домов уже остались позади, безмолвно чернея провалами распахнутых дверей. Жизнь покинула уютные стены, неказистое внутреннее убранство было изуродовано, как кистью безумца, багряными подтекающими мазками. Не пощадили ни женщин, ни детей, не утруждали себя поиском ценностей. Казалось, единственной целью убийц была бездумная кровавая жатва.
В седьмом доме присутствие посторонних было обнаружено.
Здоровяк Слав очнулся от дремы, лишь только почувствовал легкий скрип половиц на пороге. Отметил резкое движение уходящих в тень силуэтов на фоне подсвеченного затуманенными звездами дверного проема и мягко скатился с ложа, нашаривая под кроватью рукоять секиры. Не иначе как обладая кошачьим зрением, нападающие синхронно бросились навстречу ему.
Не дурак подраться, Слав интуитивно воспользовался стесненностью – как был на четвереньках, резко кувыркнулся под ноги одному из убийц и ткнул вверх наугад топором в середине движения. Будь у него остроносый кинжал, незнакомец уже собирал бы кишки со скользкого пола – настолько удачным оказался проведенный прием. Пока упавший барахтался на циновке, восстанавливая сбитое обухом дыхание, Слав вскочил и развернулся лицом ко второму пришельцу. Тот мягко перескочил через лежащего товарища, обманно качнул туловищем в одну сторону, в другую, провоцируя хозяина на ответные действия.
– Сука, – прошипел Слав.
Он не обучался даже основам оружейного боя, зато был хорошим охотником и не раз участвовал в травле одиночных волколаков, где умение уходить от молниеносных когтей и исходящих ядовитой слюной клыков было неизменным атрибутом науки выживания. А чем отличается разъяренный ловкий зверь от вооруженного татя? Вот только не было со Славом бок о бок верных товарищей, способных вовремя отвлечь, уколоть опасного хищника. На стороне нападающего был опыт, хозяину помогали врожденная сноровка, темнота и знание своего дома. Противники быстро обменялись выпадами и замерли на мгновенье. С улицы помогать убийцам не торопились, справедливо рассудив, что чем больше будет людей внутри, тем больше увеличится там сумятица.
Тем временем первый нападающий начал приходить в себя. Слав понял, что еще мгновенье, и ему придется противостоять двоим. Промедление вело к неминуемой гибели – в серьезности намерений ночных гостей охотник не сомневался, поэтому ускользающее время вынуждало его к решительным действиям.
Неожиданный ход при атаке топором показал на днях невольный постоялец Рахан, наблюдавший, греясь на солнце, как баловства ради мечет во вкопанный столб свою секиру Слав.
Широкий открытый замах с правого плеча дает противнику время отклониться в сторону от направления удара, чтобы потом атаковать проваливающегося вслед за тяжелым оружием человека. Обмани его – несколько измени траекторию и вместо ожидаемого движения сверху вниз направь секиру по дуге влево, слегка отклони корпус и дай топору свободно описать небольшую петлю. Это позволит увести по инерции туловище с линии возможной контратаки и изо всех сил по диагонали обрушить обух на врага.
Эффектный прием был несколько раз отработан с хромым учителем, и теперь Слав попытался применить его на практике. Взмахнув и глухо крякнув, – во время драки он не издавал громких звуков, чтобы не сбить дыхание, – подался вперед, а оружие начало свой отрепетированный танец.
К сожалению, для достижения подлинного мастерства недостаточно природной смекалки и одной-двух тренировок. Не стал исключением и Слав, когда в конце дуги его повело чуть больше, чем нужно, и вместо ухода из-под ножа развернуло к убийце спиной. Хана! – мелькнуло в голове у охотника, и он затылком почувствовал стальное острие, змеей устремившееся куда-то под лопатку. Однако его продолжало закручивать, а смертельный удар все не следовал. Боковым расплывчатым зрением Слав уловил некое отмахивающееся движение тесака противника, словно тот рубил кустарник, спутывающий его ноги. Волчком крутнувшись вокруг оси, Слав все-таки довел топор до цели. С мягким хрустом секира вошла в висок нападающего, где и застряла, вырвавшись из вспотевших рук.
Слав мельком глянул вниз и сфокусировал взгляд на причине задержки нападавшего. Заныло сердце – лунным пятном в темноте проступало бледное лицо жены Сандры, искаженное черным провалом раскрытого в немом крике рта. Из-под копны разметавшихся русых волос ползла по щеке кровавая дорожка, но мертвые руки продолжали крепко сжимать голени поверженного противника.
Одновременно, не зрением – глаза были прикованы к отдавшей жизнь за мужа Сандре, – а тем невероятным шестым чувством, которое предупреждает человека об опасности раньше всех иных органов, Слав ощутил бросившегося в атаку второго убийцу.
Любой инструктор, любой мастер боевого искусства азбучной истиной вдалбливает в сознание своих подопечных умение отрешиться и не поддаваться эмоциям как необходимую составляющую в исходе смертельного поединка. Слав не был настоящим воином, да и где теперь найдешь хорошего учителя, поэтому не смог заставить разум преобладать над слепой, застилающей глаза красной пеленой яростью. Вытаскивать топор, увязший в расколотом черепе, времени не было, и безоружный Слав, согнувшись, по-бычьему врезался в подошедшего вплотную противника. Как ни странно, это и спасло ему жизнь. Он двинул плечом и перехватил не ожидавшего такого поворота врага в пояснице, получил болезненный, но не критический удар рукояткой по позвоночнику и изо всех сил припечатал сопротивляющееся тело к стене. Наверное, при этом недруг приложился и затылком, потому как на долю мгновения обмяк. Этого мига хватило Славу, чтобы разжать объятия, выпрямиться и провести хороший удар правой снизу под ребра. В ярмарочных потешных боях стенка на стенку он таким образом зачастую выводил из строя даже самых опасных партнеров. Не дожидаясь, когда убийца восстановит дыхание, Слав выхватил из его ослабевших пальцев нож и нанес несколько размашистых рубящих ударов, остановившись, лишь когда тело забилось в агонии.
Слегка отпустило. Слав вновь обернулся к распластанному на полу белеющему силуэту. Не выпуская из пальцев влажную липкую рукоять, на слабеющих ногах он подошел к жене, опустился на колени.
Что стоит жизнь человека в гигантской мясорубке, охватившей мир? Горы трупов несчастных, вываливших толпами на улицы, – в мертвых городах до сих пор мостовые покрыты ровным слоем истлевших, трещащих под ногами костей. Кто считал количество жертв? И что стоит гибель близкого, разделившего с тобой в последние годы все страдания, отпущенные безжалостной судьбой? Страдания и маленькие радости, скупо даримые упрямой природой. Смерть человека – ничто в бесконечном круговороте, смерть человека – все в маленькой вселенной двух сердец.
