АРК ЛАПШИН
НОСТАЛЬГИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ
НЬЮ-ЙОРК, 2008
Если вернуться в своё прошлое через двадцать лет, то можно попасть в совершенно неожиданный переплёт событий и даже очутиться в списке лиц, подозреваемых в убийстве. Действие романа изложено от имени одного из героев интеллектуального детектива - писателя Александра Корецкого. Корецкий, прибывший из США в Латвию на празднование юбилея своего кузена, случайно оказался в обществе скороспелых латвийских нуворишей, принадлежащих к классу новой буржуазии маленькой прибалтийской страны. Как выяснилось, общаясь с этими людьми, следует быть готовым к любым неожиданностям.
Детективная линия истории и горячие события закручиваются вокруг личности миллионера Андрея Звягина. Бывший военный моряк, капитан первого ранга, в настоящее время руководит компанией, осуществляющей перевалку нефтяных продуктов из Сибири в скандинавские страны. На пикнике, в только что купленном поместье Звягина, обнаружен труп постороннего мужчины, задушенного удавкой.
В деле об убийстве сначала ставятся обычные вопросы: кто, почему и кем убит? Узкий круг гостей и обслуживающего персонала вынуждает следователей включить в список подозреваемых почти каждого участника пикника. Как можно уменьшить количество подозреваемых лиц? Почему рядом с убитым обнаружены тетради, содержащие записи за период в четыре десятка лет, да ещё на английском языке? Как связано убийство с установленным по ходу следствия параллельным преступлением – афёрой с двойной продажей дома. Опираясь на собранные сведения и факты, руководитель расследования объединяет оба преступления и ищет преступников в общем направлении. Было ли это решение правильным?
По просьбе своего приятеля - полковника криминальной полиции Веткина, Александр Корецкий взялся читать дневник жены убитого Франца Ковальского - бывшего хозяина дома. Он последовательно, запись за записью, изучает три толстых тетради дневника и, фактически, заглядывает в чужую, интересную, но далеко не простую жизнь. Писатель открывает для себя целый роман о судьбах двух незаурядных людей и об истории их необыкновенной любви. Опираясь лишь на факты из старого дневника, писатель своим собственным путём ведёт расследование преступления. Записи из дневника постепенно приводят Корецкого к установлению личности реального убийцы.
ПРЕДИСЛОВИЕ
История, рассказанная в этой книге, для меня связана с ностальгией по бывшей родине. Жизнь реальных людей в этой истории создала такой невероятный переплёт событий и фантазии, что почти не оставила места для надуманных наворотов.
Однажды я услышал разговор эмигрантов за соседним столиком в нью-йоркском ресторане:
- Мы здесь уже пять лет и совсем никакой ностальгии…
Я подумал:
- Счастливые придурки, я живу здесь два с половиной десятка лет, а моя ностальгия всегда со мной…
Казалось бы, а чего же тут грустить? Разве я перестал ненавидеть советскую власть, десятилетиями бездарно правившую страной и выкосившую миллионы людей в борьбе с собственным народом. Неужели меня в прошлой жизни не успели достать антисемиты, тупо и упорно обвиняющие евреев во всех своих собственных проблемах. Разве в прошлом мне не было невтерпёж стоять в очередях за предметами первой необходимости, искать блаты и унижаться перед торгашами.
Так в чём же тогда причины моей печали?
Я просто помню и люблю друзей своей молодости и вообще я люблю всех хороших людей-интернационалистов из прошлой жизни. Мне по душе климат и природа европейской части бывшей родины. Для меня не может быть лучше и вкуснее воздуха на свете, чем воздух прибалтийского соснового леса. Я не забыл лыжные трассы Домбая и Чегета, вечерние посиделки в горах с песнями под гитару. Я по-прежнему восторгаюсь великой русской литературой, русским театром и русской бардовской песней. Я тоскую по двум, моим самым любимым городам из прошлой жизни – Риге и Москве, в которых мне выпало жить и учиться. Я всё ещё абсолютно уверен, что концентрация красивых женщин в России на тысячу человек населения во много раз превышает этот же самый показатель в любой другой стране мира.
Но самая глубокая сторона моей тоски по родине – это грусть по прошедшей молодости, которой выпало случиться во времени и на пространстве моей бывшей страны проживания. Именно эта грусть заставляет меня всегда возвращаться в «родные пенаты», хотя на этот раз формальным поводом для приезда в Ригу явился юбилей моего кузена, по-прежнему проживающего в нашем городе. Благодаря ностальгии, я и попал в историю, по хронике событий и материалам которой написана эта книга.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ИГРОКОВ
Эта история началась в Риге задолго до нашего приезда, но я начну её с телефонного звонка моего кузена мне в Нью-Йорк. Рано утром, в одну из апрельских суббот вдруг позвонил Марк и пригласил нас с женой приехать в Ригу на его юбилей. Почти двадцать лет я как-то справлялся со своей тоской по дорогим людям и местам, не решаясь на возвращение к прошлому, но этот телефонный звонок сыграл роль знака свыше – значит точно пора!
Мы полетели. Кузен встречал нас в зале аэровокзала, который выглядел скромным, чистым и современным. Дом двоюродного брата привёл нас с женой в шоковое состояние – мы наяву увидели дом, в котором становится тепло душе европейского человека: большой, красивый, основательный и гармонично встроенный в ландшафт лесопарка. Рядом, за окном, сосновый лес и самый необыкновенный воздух на свете…
Юбилей кузена праздновали в пятницу вечером, 14 июня. Торжество удивило меня, как своей формой, так и содержанием. Оно совсем не было русским ресторанным застольем с тостами, лихими танцами и заказом песен у оркестра. Мероприятие также не было похоже на американское «party» с демократическим шведским столом и спонтанным делением гостей на группки по интересам. Юбиляр - виновник торжества и члены его семейства очень постарались для того, чтобы подчеркнуть изысканность вечера и особую избранность гостей. Так, что же тогда происходило? Скорее всего, шикарный приём: гостей немного, все в вечерних нарядах.
Закрытый гольф-клуб на окраине Риги. Большая прямоугольная комната с громадным, антикварным, овальным тяжёлым столом и мягкими креслами. Стены комнаты – пряденые гобелены, изображающие сцены старинной охоты: деревья, дикие вепри, мужчины в шляпах с перьями, кремниевые ружья и худые, вытянутые тела гончих собак. Официанты в чёрных костюмах и белых перчатках. Небольшой оркестр, из шести музыкантов в строгих смокингах, исполняет заранее согласованную музыкальную программу. Вечер ведут двое наёмных артистов: красивые и молодые, мужчина и женщина, которые тоже явно следуют заранее подготовленному и оговоренному сценарию. Женщины, все как одна, в длинных платьях и крутых драгоценностях от европейских дизайнерских компаний. Мужчины в тёмных костюмах, галстуки ценой несколько сот долларов, дорогие швейцарские часы, а самая скромная машина на стоянке – Мерседес, МЛ-350. Платье моей жены, подхваченное в последнюю минуту перед отлётом на «designers sample sale», к счастью соответствует общей тенденции нарядов. Мой прикид: тёмный твидовый пиджак и спортивные брюки из плащевого материала, явно выпадает... Стараюсь не унывать – Марк представил меня, как известного в Америке русскоязычного писателя. Вот и буду сегодня работать под придворного летописца, в затемнённых очках и с выражением Знайки на лице…
Всё продумано до мелочей. Серебряные приборы. Фарфор: тарелки, вазы для цветов, блюда и салатницы расписаны под Пикассо. Да что посуда, салфетки и те выписаны из Парижа, вместе с фарфором, и тоже несут на себе фрагменты живописи Пикассо. Ну ладно, традиционные три вида икры, угорь и заливная осетрина и раньше случались на застольях, но где же они в Прибалтике взяли свежие устрицы, королевские креветки и лобстеры? Ведь не водится эта живность в Балтийском море. Наверное деликатесы доставили самолётом из тёплых краёв, заодно с заморскими винами, коньяками и тропическими фруктами.
