Вера улыбнулась:

– Я понимаю, вы не привыкли, чтобы на ваших собраниях выступали женщины; возможно, будет лучше, если от нашего имени далее станет говорить Ян Серов. – Она отступила назад, и крупный светлокожий мужчина занял ее место.

– Видите ли, – проговорил он, как бы продолжая незаконченную Верой фразу, – сперва мы вместе должны решить, что нам нужно и как этого добиться, а уж потом приступать к конкретным действиям.

– Данный вопрос закрыт, – объявил лысый Советник Хелдер, сосед Фалько слева. – Если вы будете продолжать мешать работе Пленума, вас придется вывести из зала силой.

– Мы не мешаем работе, мы как раз пытаемся работать с вами вместе! – удивился Ян. Он не знал, куда девать руки, неловко висевшие вдоль тела; кулаки были наполовину сжаты, словно тосковали по ручке мотыги. – Мы непременно должны обговорить этот вопрос окончательно.

Очень тихо Фалько приказал:

– Стража!

Когда охранники с угрожающим видом вновь приблизились, Ян озадаченно посмотрел на Веру, но тут вдруг заговорил Хари:

– Ох, пожалуйста, Советник, успокойтесь! Мы всего и хотим-то немного поговорить по-человечески, разве вы не видите?

– Ваше превосходительство! Пусть этих людей выведут отсюда! – крикнул какой-то мужчина со скамьи в зале; остальные тоже стали выкрикивать что-то, словно только ради того, чтобы таким образом быть услышанными теми, кто сидел на сцене. Жители Шанти стояли спокойно, хотя Ян Серов и юный Кинг довольно обеспокоенно поглядывали на злобные орущие физиономии сидящих в зале. Фалько о чем-то посоветовался с Хелдером, потом знаком приказал что-то одному из охранников, и тот бегом бросился к двери. Фалько поднял руку, призывая соблюдать тишину и порядок.

– Вы должны понять, – сказал он почти мягко, – что не являетесь членами правительства, а, напротив, ему подчиняетесь. Что-то «решить», принять какой-то «план» против воли правительства – безусловно, акт неповиновения закону. Чтобы это стало окончательно ясно вам и вашему народу, вы будете задержаны и останетесь здесь до тех пор, пока мы не убедимся, что восстановлен нормальный порядок.

– Что значит «задержаны»? – шепотом спросил Хари у Веры, которая ответила: «Посажены в тюрьму», – и Хари понимающе кивнул. Он родился в тюрьме, в Кан-Америке; тюрьмы он не помнил, однако очень своим прошлым гордился.

Теперь в зал вошли уже целых восемь охранников и, толкаясь, начали оттеснять шантийцев к двери.

– В затылок друг другу! А ну поторапливайтесь! Да не вздумайте бежать! – командовал офицер. Ни один из пяти делегатов не проявил ни малейшего желания сбежать, оказать сопротивление или запротестовать. Юный Кинг, подталкиваемый нетерпеливым охранником, сказал только: «Ох, простите», – как если бы в суете нечаянно наступил кому-то на ногу.

Охранники провели их к выходу через вестибюль, мимо фресок, под могучие колонны портика и на улицу. Там они остановились.

– Куда их? – спросил один из охранников.

– В тюрьму.

– И ее тоже?

Все они дружно уставились на Веру, чистенькую, хрупкую, в белом шелковом костюме. Она тоже смотрела на них со спокойной заинтересованностью.

– Босс велел в тюрьму, – сказал, нахмурившись, офицер.

– Езус-Мария, сэр, мы же не можем сунуть ее в одну из этих камер! – воскликнул маленький остроглазый охранник со шрамом через все лицо.

– Так босс велел.

– Но посмотрите, сэр, это же дама!

– Ну так отведи ее в Каса Фалько, и пусть босс сам решает, когда вернется, – предложил другой охранник, похожий на близнеца того, со шрамом.

– Даю вам слово, что никуда не убегу из того места, куда вы решите меня поместить, – сказала Вера, – но я предпочла бы остаться со своими товарищами.

– Пожалуйста, сеньора, хоть вы заткнитесь! – замотал головой офицер. – Ну хорошо. Вы двое, отведите ее в Каса Фалько.

– Остальные тоже дадут вам честное слово, если… – начала было Вера, но офицер повернулся к ней спиной и заорал:

– Ну все, хватит! Ступайте! В затылок друг другу!

– Сюда, сеньора, – сказал человечек со шрамом.

На углу Вера остановилась и подняла руку, прощаясь со своими четырьмя спутниками, видневшимися уже на дальнем конце улицы. «Мир! Мир!» – оживленно закричал ей в ответ Хари. Охранник со шрамом что-то пробормотал и яростно сплюнул в сторону. Оба сопровождавших ее человека имели такую внешность, что Вера непременно испугалась бы, встреть она их одна где-нибудь на улицах Столицы, однако сейчас они шли рядом с нею, и их желание защитить ее было совершенно очевидным даже по их походке. Она догадалась: они воображают себя ее спасителями.

– А эта ваша тюрьма действительно так отвратительна? – спросила она.

– Пьянь, драки, вонь, – кратко ответил человек со шрамом, а его близнец подтвердил это энергичным мрачным кивком. – Там не место для настоящей леди, сеньора.

– А для мужчин там место? – поинтересовалась она, но ни тот ни другой не ответили.

До Каса Фалько от Капитолия нужно было пройти всего три улицы. Вера увидела просторный приземистый белый дом с красной черепичной крышей. Пышненькая горничная, открывшая двери, страшно разволновалась при виде двух солдат и незнакомой сеньоры; вежливо присев перед ними, она тут же улетучилась, бросив их на крыльце и бормоча под нос: «Ох, Езус-Мария! Езус-Мария!» Ждать пришлось довольно долго, так что Вера успела поговорить с обоими охранниками и выяснить, что они действительно близнецы, зовут их Эмилиано и Анибал, им нравится работа в охране, потому что платят хорошо да и сам себе командир в свободное время, однако Анибал – тот, что со шрамом, – очень не любил, когда приходилось долго стоять: от стояния у него болели ступни и распухали суставы. Наконец к ним вышла какая-то девушка, очень стройная и румяная, в пышной длинной юбке.

– Я сеньорита Фалько, – сказала она, быстро взглянув на охранников, однако обращаясь именно к Вере. Вдруг лицо ее вспыхнуло. – Ой, сеньора Адельсон, я вас не сразу узнала! Простите! Входите, пожалуйста.

– Все это действительно очень странно, дорогая, только, видишь ли, я тут не гостья, я арестована, а эти джентльмены были очень ко мне добры. Они решили, что тюрьма – не слишком подходящее место для женщины, так что привели меня сюда. По-моему, им тоже следует войти в дом, если войду я, поскольку они обязаны меня сторожить.

Брови Люс Марины уже сдвинулись в абсолютно ровную прямую линию. Какое-то время она стояла молча.

– Они могут подождать здесь, в прихожей, – сказала она. – Садитесь на эти вот сундуки, – предложила она Анибалу и Эмилиано. – А сеньора Адельсон побудет со мной.

Близнецы смущенно двинулись следом за Верой.

– Пожалуйста, проходите, – сказала Люс, вежливо пропуская Веру вперед, и та вошла в гостиную Каса Фалько, обставленную деревянными креслами и пуфиками с мягкими подушками и инкрустированными столиками; увидела красивые мозаичные полы, толстые зеленоватые стекла в окнах и огромные мертвые камины. Так вот какая у нее тюрьма. – Пожалуйста, садитесь, – сказала ее юная тюремщица, прошла к двери, ведущей куда-то внутрь дома, и крикнула слугам, чтобы затопили камины, зажгли лампы и принесли кофе.

Вера не стала садиться. Когда Люс снова подошла к ней, она посмотрела на девушку с нежностью:

– Дорогая моя, ты так добра и так любезна! Но я ведь действительно арестована – по приказу твоего отца.

– Это мой дом, – сказала Люс. Голос ее звучал так же сухо, как у Фалько. – В этом доме к гостям относятся радушно.

Вера коротко вздохнула и покорно села. Пока они шли по улицам, ее седые волосы растрепал ветер; она пригладила их, положила свои тонкие загорелые руки на колени, сплела пальцы.

– Почему он вас арестовал? – Этот вопрос девушка явно подавить не сумела. – Что вы такого сделали?

– Дело в том, что мы специально пришли из Шанти, чтобы обсудить с членами Совета планы создания нового поселения.

– А разве вы не понимали, что они непременно вас арестуют?

– Мы обсуждали в том числе и эту возможность.