Если бы во время занятия Эрин не прислала мне эсэмэску, бумажный стакан с написанным на нем номером очутился бы в урне.
Итак, Лукас, оказывается, оставил мне свой номер. А я-то подумала, что он просто машинально пометил, какой кофе я заказала, – так ведь делают все кассиры до того, как передать чашку напарнику. Я ввела этот номер в память своего мобильного и задумалась, что же делать дальше. Позвонить? Отправить эсэмэску?
Я прокручивала в мозгу все, что знала про Лукаса. В ту злосчастную ночь он возник из ниоткуда и помешал Баку меня изнасиловать, а потом посчитал себя обязанным проследить, чтобы я благополучно добралась до своей общаги. Он с самого начала откуда-то знал мое имя, точнее прозвище, хотя раньше мы вроде бы не встречались.
На экономике Лукас сидел в последнем ряду: рисовал или пялился на меня, вместо того чтобы слушать преподавателя. В субботу вечером мы танцевали, и от его уверенного прикосновения меня повело. После этого он, ни слова не говоря, испарился. Сегодня Эрин решила, что он раздевает меня глазами – посреди кафетерия, у себя на работе. Он самоуверенный и нагловатый, как петух. У него татуировки, и он слишком чувственный, чтобы разговаривать со мной. В общем, он действительно выглядит и ведет себя как плохой парень. Неужели Эрин и Мэгги правы?
Как бы то ни было, теперь его номер у меня в телефоне. Такое ощущение, что ему известно о нашей операции ФПП и он готов хоть сейчас исполнить ту роль, которую отвели для него мои подружки.
Но я его не знаю. Не знаю, что он обо мне думает. И думает ли он обо мне вообще. Девушка, которая разговаривала с ним на прошлой неделе после лекции, явно в него втюхалась. В клубе девчонки пожирали его глазами, когда он проходил мимо, некоторые оборачивались и смотрели ему вслед. Он с ними со всеми мог бы перетанцевать, а многие из них, наверное, даже согласились бы поехать к нему. Тогда почему же он тратит время на меня?
* * *
Привет, Лэндон!
В прикрепленном файле – план моей работы. Как появится возможность, просмотри его, пожалуйста, и скажи: может, я понимаю проблему слишком широко или, наоборот, чересчур узко? Не могу решить, сколько экономик, кроме американской, брать для примера. Еще у меня вопрос про джей-кривую: если не ошибаюсь, она получается уже после девальвации, но разве экономика, как метеорология, не должна предсказывать будущее? Кому нужна эта кривая, когда все уже случилось? Метеоролог, который не умеет предсказывать погоду, точно никому не нужен; его, скорее всего, уволят…
Вопросные листы тоже прикрепляю. Извини, что посылаю тебе столько всего сразу, да еще и в понедельник. Надо было раньше, но не получилось: мы с подругами в субботу были в клубе.
ЖУ
Привет, Жаклин!
Ничего страшного. День недели для меня значения не имеет: я в любой день почти постоянно учусь или работаю. Надеюсь, на вашей вечеринке было весело.
В первом письме я написал тебе, что не хочу знать обстоятельств твоего разрыва с парнем: получилось грубо, я не хотел. Надо полагать, это было свинство с его стороны – заставить тебя на две недели забросить занятия. Теперь я вижу, что, вообще-то, ты, наверное, нечасто прогуливаешь.
Посылаю тебе статью из «Уолл стрит джорнал». Там про джей-кривую написано лучше, чем в учебнике. Ты абсолютно права: если экономика не предсказывает будущее, это не экономика, а история. И она не поможет тебе решить, в какой валюте хранить сбережения, как плохой метеоролог не подскажет, брать ли зонтик, выходя из дому. (Кстати, экономику с метеорологией ты удачно сравнила.)
ЛМ
Я смотрела на это письмо, пытаясь сопоставить Лэндона и Лукаса. В итоге решила, что сравнивать их бесполезно: они казались разными, как день и ночь. Правда, с ними обоими я была знакома не слишком хорошо. Про Лукаса я знала только то, что у него пронзительный взгляд и что он из кого угодно может сделать котлету. На истории искусств я подумала: «Если бы Лукас сегодня вышел из кафетерия со мной вместе, то как бы повел себя Бак? Небось не посмел бы тогда на меня пялиться и говорить, что я „классно смотрюсь“». Я вспомнила, как он изучал меня своими холодными глазами, и у меня подвело живот.
Потом я, стыдясь своего легкомыслия, стала гадать, как выглядит Лэндон и изменится ли мое мнение о нем, если я его увижу. Он написал мне такое приятное письмо, что я улыбалась, глядя на экран ноутбука. Он сказал, что мой бывший – идиот. Кажется, ему, Лэндону, теперь любопытно, почему мы с Кеннеди расстались. Ему интересна я. Но, может быть, я просто слишком много фантазирую.
Лэндон!
Мы с моим парнем были вместе почти три года. Мне даже в голову не приходило, что он захочет меня бросить. Я поехала за ним в колледж, вместо того чтобы поступить в Школу исполнительского искусства. С руководителем нашего оркестра чуть удар не случился, когда он об этом узнал. Он уговаривал меня сдать экзамены в Оберлинскую или Джульярдскую консерваторию, но я не стала. Теперь, конечно, мне некого во всем этом винить, кроме себя самой. Я пожертвовала собственным будущим ради школьной любви и теперь чувствую себя не на своем месте. Не знаю, почему так вышло: потому ли, что я слишком сильно доверяла ему, или потому, что слишком мало доверяла себе. В любом случае я набитая дура. Такова моя душещипательная история.
Спасибо за статью.
ЖУ
Жаклин!
Ты не дура. Ты, может быть, слишком доверчива, но то, что случилось, бросает тень не на тебя и твои умственные способности, а на человека, который не оправдал твоего доверия. Что касается того, на своем ли ты месте, то, возможно, ты попала сюда по воле Провидения, если оно, конечно, существует (мне, как ученому, не полагается в это верить). Как бы то ни было, ты теперь принадлежишь сама себе и, раз уж ты здесь, тебе стоит извлечь из твоего теперешнего положения максимум пользы. Это ведь все, что ты можешь сделать, верно? На этой ноте я с тобой прощаюсь и иду готовиться к контрольной по статистической механике. Кто знает, вдруг я смогу научно доказать, что твой бывший тебя недостоин и что ты находишься именно там, где и должна быть.
ЛМ
* * *
Войдя в комнату, Эрин застала меня полусонной. Я была завалена цветными карточками с испанскими глаголами, бо́льшую часть которых успела перелопатить до того, как подруга прыгнула на край моей кровати.
– Ну что? Ты ему позвонила или написала? Сделала, как мы с Мэгги тебя учили? А что он тебе ответил?
– Я не звонила и не писала, – вздохнула я.
Эрин повалилась на кровать, театрально раскинув руки, а я принялась вытаскивать из-под ее спины карточки, пока она их все не помяла.
– Значит, струхнула!
– Может, и так, – пробормотала я, уставившись на бумажный квадратик, который держала в руке: yo habré, tú habrás, él habrá, nosotros habremos…[8]
– Хм… А знаешь, так даже лучше. Пусть он на тебя охотится. – Тут я приподняла бровь, а Эрин засмеялась. – С такими парнями, как Чез, намного проще. Черт, да ему достаточно было просто сказать: «Беги за мной!» – и он бы побежал.
Представив себе эту картину – вполне, кстати, правдоподобную, – мы обе засмеялись. Я подумала о Кеннеди: к какому типу парней принадлежит он? Поначалу он за мной охотился, но ему не пришлось очень-то напрягаться, чтобы меня поймать. Он сбил меня с ног, и я понеслась вместе с ним в потоке его надежд и планов, частью которых была сама. До недавнего времени.
– Ну что опять?! Джей, я знаю, о чем ты сейчас думаешь! Перестань, выбрось это дерьмо из головы. Пойду приготовлю какао, а ты занимайся своими… – она села и взяла в руки карточку, которую я не успела вовремя прибрать, – испанскими глаголами.
Эрин налила в чашки воды из-под крана и сунула их в микроволновку. Я уставилась в свои карточки, но перед глазами у меня все плыло. Черт бы побрал Кеннеди! Черт! Черт! Черт! Надо бы, чтобы он увидел меня с Лукасом. Пусть знает: у меня может быть другой парень – совсем на него непохожий, но ничуть не хуже. А если присмотреться, то даже лучше.
