Охраняется законом об авторском праве. Воспроизведение всей книги или любой ее части запрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

У бывшего инструктора ГРУ, капитана в отставке Иллариона Забродова были причины не доверять журналистам. Даже после выхода в отставку он избегал каких бы то ни было контактов с прессой, особенно если корреспондент – женщина. И теперь ему было не по себе оттого, что он, стреляный воробей, вдруг вот так сразу дал согласие на интервью с главным редактором, точнее, редакторшей нового глянцевого журнала «Сноб» госпожой Паршиной, которая где-то нашла номер его мобильного и набралась наглости позвонить сегодня ни свет ни заря, первым в этом году по-настоящему летним утром, сломав все его планы.

А ведь он настроился выехать на природу. Точнее, сначала в небольшой подмосковный городок Зареченск, где, наполняя все вокруг пряным сладковатым ароматом, вовсю цвела сирень и его терпеливо ждала та, которой он был бесконечно дорог. Это она сообщила, что ее сосед вчера за пару часов наловил полведра карасей. Знала, чем его купить. Заядлый рыбак, Забродов с прошлого лета не держал в руках удочки. И теперь у него были все шансы наверстать упущенное. Даже когда вчера вдруг всплыло одно из давних неоконченных дел, Забродов решил обдумать его по дороге. А с утра, до отъезда, у него еще оставалось время полистать, как следует рассмотреть при дневном освещении уникальное подарочное издание «Тысячи и одной ночи», которое он только вчера приобрел. Его предупредили, что при солнечном освещении иллюстрации воспринимаются как-то особенно.

И вот теперь все рушилось из-за какого-то никому не нужного интервью с главным редактором глянцевого журнала «Сноб» госпожой Паршиной. Позвонила-то она утром, а встречу назначила на вечер, при этом не назвав точного времени. Чисто журналистская привычка…

– Мы к вам с фотокором вечерком подъедем. У нас до обеда еще одна встреча за городом и фотосессия в интерьерах. Как только освободимся, сразу к вам. Ждите, – проворковала госпожа Паршина и отключилась.

Получалось, что кто-то дал ей не только номер его мобильного, но и домашний адрес. А «вечерком» у нее могло начаться сразу после обеда. Так что нечего делать: нужно было готовить «интерьеры».

Забродов любил порядок, но не до фанатизма. Его всегда больше тревожило не столько то, где лежат вещи, сколько то, где и как стоят его книги. О своей библиотеке он всегда заботился по-настоящему.

Но после неожиданного звонка журналистки, вместо того чтобы сесть и неспешно полистать уникальное издание «Тысячи и одной ночи», ему как проклятому пришлось приводить в порядок свою холостяцкую берлогу. Ведь госпожа Паршина ясно дала понять, что они будут фотографировать не только его самого, но и его интерьеры. А ни в одном глянцевом журнале он не видел ни горы посуды в умывальнике, ни брошенных на стиральную машину грязных рубашек, ни кучи газет в прихожей. Да и пыли на фотографиях тоже не было. Конечно, можно было оставить все как есть, но тогда они еще, чего доброго, вызвали бы для уборки специальную службу. Поэтому Забродов даже вымыл окна и протер зеркала. Да, можно было попросту уехать. Но, во-первых, Забродов не любил подводить людей, пусть и нахальных, тем более женщину. А во-вторых, они все равно не отстанут. И если знают его адрес, поставят кого-нибудь дежурить у подъезда и вломятся к нему в квартиру в самый неподходящий момент.

Было множество способов отказаться. И он умел это делать профессионально. Но что-то его сбило. И теперь Забродов, не скрывая досады, понимал, что именно. Во-первых, голос редакторши был удивительно похож на голос теперь самого близкого для него человека, той самой женщины, которая терпеливо ждала его в Зареченске. И тембр, и манера говорить, и даже первое, с придыханием «Простите, что так рано…» попросту обезоружили его. И наверняка подсознательно ему захотелось увидеть женщину с удивительно похожим голосом. А во-вторых, эта соблазнившая его на интервью акула пера дала понять, что владеет эксклюзивной информацией о его увлечениях. И тут уж сработало его профессиональное любопытство. Не мешало бы узнать, откуда она ее получила. И самое главное, как ни странно, его память упрямо подсказывала, что он уже где-то слышал фамилию Паршина. Или, может, Паршин… И с нею, этой фамилией, было связано что-то очень важное.

Илларион Забродов никогда не интересовался глянцевыми изданиями, но, как ни удивительно, с журналом «Сноб» был знаком. У него на журнальном столике даже лежала пара номеров, которые ему буквально всучили на последней книжной ярмарке.

Журнал начал выходить совсем недавно, но, судя по тиражу, претендовал на то, чтобы стать не элитарным, а популярным изданием, составив конкуренцию «Именам», «Каравану историй» и другому подобному глянцу. Читать Забродов его не читал, так, пролистал, но успел заметить, что на обложке не самодовольные лощеные лица олигархов или акул шоу-бизнеса, а репродукции классики – «Голубые танцовщицы» Дега, один из видов Фудзи Хокусая…

Корреспонденты «Сноба» встречались не только с политиками и шоуменами, но и с писателями, художниками, учеными. В рубрике «Библиомания» была информация о книжных новинках, хотя сам Забродов больше любил проверенные временем старые книги. И соблазнившая его на интервью главная редакторша «Сноба» как будто знала эту его ахиллесову пяту. Она предложила ему поговорить об одной из редких книг, которую обещала показать при встрече. До выхода на пенсию, будучи инструктором ГРУ, Илларион Забродов никак не мог быть медийной особой. Да и теперь лишний раз светиться не стоило. Хотя, в общем-то никто никаких указаний ему на счет этого не давал.

Забродов отвернул первую страницу «Сноба» и убедился, что главным редактором действительно является госпожа Паршина, Мария Паршина, Маша. Он про себя всех женщин называл по имени. Так для него было проще. Ведь в каждой женщине, сколько бы ей ни было лет и какую бы должность она ни занимала, скрывается дерзкая или стеснительная девчонка-школьница.

Теперь, подойдя к окну и наблюдая, как медленно опускается на московские улицы вечер, как сгущаются душные летние сумерки, Забродов снова и снова прокручивал в голове весь их довольно странный утренний разговор…

А ведь утро было восхитительным. Он умылся, выпил кофе, открыл настежь окно и взял в руки купленную вчера книгу, чтобы, устроившись в кресле, насладиться и вправду уникальными иллюстрациями. В этой книге даже шрифт был настоящим произведением искусства. И он не удержался, зачитался…

«Он вышел на сушу и подошел к дереву, на котором были братья, и, севши под ним, отпер сундук, и вынул из него ларец, и открыл его, и оттуда вышла молодая женщина со стройным станом, сияющая подобно светлому солнцу, как это сказал, и отлично сказал, поэт Атьгия:

Илларион Забродов чуть повернул к заглянувшему в окно солнцу иллюстрацию, на которой были изображены украшенный самоцветами ларец и вышедшая из него женщина в легких голубых одеждах, и самоцветы вспыхнули, как живые, а одежды в буквальном смысле растаяли… Он еще не успел как следует рассмотреть, как на это отреагировал изображенный чуть поодаль мужчина…