– Сима, ну почему ты все сводишь к деньгам? – я почувствовала, что начинаю раздражаться, хотя, если честно, то мне и самой было жалко разбивать это зеркало.

– Странный вопрос, дорогая моя сестричка, и, заметь, очень своевременный. Я занимаю такую должность, прилично зарабатываю, премии какие получаю, но при этой бешеной жизни, денег катастрофически не хватает. Посмотри, на какой машине я езжу? Это же настоящий металлолом. Мне стыдно показаться в ней на улице, а ты предлагаешь не просто деньги, а настоящие деньжищи выбросить на ветер, вернее в мусорный бак в виде большой горы зеркальных осколков.

– Короче, все упирается в деньги? – не сдавалась я, сама, не понимая, чего я хочу от сестры. Согласись она прямо сейчас разбить зеркало, наверное, я сразу бы дала обратный ход, но меня что-то сегодня несло. – Дорогая Симочка, есть два пути, увеличить наличие денег в твоем кармане и без этого зеркала. Ты не думала о том, что можно их больше зарабатывать? Ведь ты у нас довольно умная и образованная дама. Так что, напрягись, и все у тебя получится. Однако есть и другой путь, слишком упрощенный: их нужно меньше тратить и правильно вести свое маленькое хозяйство. Ты, когда заходишь в магазин, к какому прилавку идешь?

– Что значит, к какому? Туда, куда мне надо, туда и иду.

– Вот, видишь? Ты не идешь туда, где дешевле, а туда, куда захотелось. И ценники слишком долго не изучаешь. А выбрала себе колбасу или сыр, и сразу в кассу. При этом тебе совершенно наплевать, сколько она стоит. И с одеждой, у тебя отдельная история.

– Ну, знаешь, у меня совершенно нет времени изучать ценники и высчитывать, какая колбаса дешевле стоит, – ответила Сима, все еще не понимая, к чему я веду.

– Вот, и я о том же. Ты много зарабатываешь, а тратить совсем не умеешь или не хочешь тратить правильно. Давно бы уже купила себе приличную машину и зеркало тут нипричем. Это вопрос не принципиальный. И вообще, мы сейчас говорим о Лизавете и ее бедной душе, затерявшейся в зеркальном лабиринте, а не о насущных финансовых затруднениях. Скажи, пожалуйста, кто, кроме нас, может помочь бедной девушке? И, к тому же… не чужая она нам.

Сима ничего не успела ответить, хотя по выражению ее лица и так было ясно, что я ее нисколечко не убедила. Она была готова и дальше защищаться, но в это время раздался сильный стук в дверь. Мы мгновенно притихли и перепугано посмотрели друг на друга.

– Черт знает что… – пробормотала Сима и на всякий случай подошла ко мне ближе. – Почудилось, что ли?

– Это, наверное, Лизавета… – сказала я то, что первым пришло в голову, лишь бы не показать, что я и сама испугалась.

– Что ты несешь? – шепотом спросила Сима и осторожно оглянулась на зеркало. Оно спокойно себе висело на стене.

Стук повторился. На этот раз он был намного сильнее. Сима прижала руку к сердцу и бессильно опустилась на кресло.

– С ума сойти, – прошептала она бескровными губами.

– По-моему все же стучат в дверь, – высказала я предположение, дрожащим голосом, и, осторожно ступая, направилась в коридор.

В дверь уже барабанили изо всей силы.

– Кто? – спросила, по-старушечьи прижав ухо к двери.

– Телеграмма, откройте, – ответил молодой звонкий голос настолько неожиданно, что я невольно отпрянула назад и оглянулась. Сестра была в комнате, и мне самой пришлось принимать решение. В конце концов, не Лизавета же там за дверью на самом деле? Голос, конечно, слишком молодой, но мои опасения – полный бред.

Медленно повернула ключ в замке и резко распахнула дверь.

– Ой, Серафима Михайловна, я вас разбудила, извините, – затараторила молоденькая девушка, размахивая перед моим носом небольшим листком бумаги. – Вам телеграмма. Ее передали поздно вечером. Я несколько раз вам звонила, но телефон не работает. Вот и пришлось идти к вам домой, хотя уже ночь на дворе.

А тут… Странное дело, звонок тоже не работает. У вас все нормально? Может, случилось что? – вдруг осторожно спросила девушка и попыталась заглянуть через мое плечо в квартиру.

– Нормальнее не бывает, – ответила я, заметив про себя, что меня, как и следовало ожидать, сходу приняли за Симу. – Мы отключили телефон и дверной звонок, чтобы никто не мешал. Сегодня праздник.

– Ах, да, – спохватилась девушка. – С праздником вас, с добрым вечером.

– Спасибо, – сдержанно ответила я, все еще оставаясь под впечатлением наших недавних страхов. – А, что за телеграмма? Поздравительная? Утра она не могла дождаться?

– Нет… Срочные телеграммы такого содержания мы обязаны доставлять сразу же, независимо от времени. А вдруг что… – она запнулась на полуслове и оторопело посмотрела мне за спину.

– Давай, Леночка, где нужно расписаться? – деловым тоном спросила Сима, появившись в коридоре.

– Во-о-от к-квитан-ци-ция, – девушка дрожащей рукой подала бумагу. Глаза ее, широко открытые, испуганно бегали и по очереди останавливались на мне и Симе.

Та, нисколько не обращая внимания на странное состояние поздней гостьи, неторопливо расписалась и взяла у нее, сложенный вдвое листок.

– Леночка, это моя сестра Софья Михайловна, – сказала спокойно и снисходительно улыбнулась.

Почтальон не сразу пришла в себя. Молча скомкала квитанцию и машинально сунула ее в сумочку. На прощанье еще раз оторопело посмотрела на нас обеих и поспешно удалилась.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я с опозданием.

На лестнице Леночка на мгновение остановилась, махнула рукой и со всех ног бросилась вниз по ступенькам, подальше от нашей квартиры.

Мы с Симой переглянулись и громко расхохотались. Подобные сцены приходилось наблюдать довольно часто. Порой они выглядели просто комично. Дело в том, что мы с сестрой были близнецами и мало чем отличались друг от друга. В данный момент Сима была коротко подстрижена, а я носила прическу несколько длиннее. Это, пожалуй, единственное, что делало нас чуточку разными на первый взгляд. Люди же, которые нас хорошо знали, почти никогда нас не путали и научились безошибочно определять, с кем имеют дело, особенно если начиналась беседа. Но в детстве, да и потом в студенческие годы, мы частенько и беззастенчиво пользовались своим потрясающим сходством в личных, далеко не бескорыстных целях, и это приносило нам немалую пользу. Но это было давно и, вот теперь бедная девушка чуть было не лишилась дара речи, увидев перед собой сразу двух Серафим, да еще в столь необычный вечер, когда все гадают, вызывают духов и общаются с прочими силами. Тут есть, от чего испугаться и бегом бежать подальше.

– От кого телеграмма? – спросила я, опомнившись.

Сима сразу перестала смеяться и развернула листок.

«Агнесса тяжелом состоянии срочно приезжайте Нюра» – прочитала она вслух.

Мы переглянулись. Агнесса, вернее, Агнесса Павловна, приходилась нам тетей и была старшей сестрой нашей мамы. Жила она в небольшом городке, недалеко от областного центра, где работала главным врачом в детском санатории. Там прошла вся ее жизнь. После выхода на пенсию тетя Агнесса уступила свое кресло молодому врачу, а сама осталась просто лечить детей. В этом была вся ее жизнь.

Тетя была, довольно своеобразной личностью: слишком строга и справедлива, с властным и суровым характером. Она не верила «ни в бога», «ни в черта», никогда не посещала церковь и не молилась. В общем, была совершенно далека от сантиментов и фантазий, чем являлась полной противоположностью нашей мамы. Долгая жизнь ее нисколько не изменила, и такой она осталась навсегда.

Однажды бабушка вскользь проговорилась о ее единственной любви, оборвавшейся внезапно и, в дальнейшем, не имеющей продолжения. Что произошло на самом деле, мы не знали, а у бабушки тогда спросить не догадались.

Детей тетя Агнесса не имела, потому что никогда не была замужем. Уже в зрелом возрасте она усыновила мальчика. При воспоминании о нем я тяжело вздохнула.

– Ну, что, надо ехать, – сказала Сима, до сих пор самым внимательным образом изучая телеграмму. Похоже, она успела прочитать ее несколько раз. – Как бы там ни было, но тетка у нас одна. Твоя импортная тачка уже на своих колесах или еще в ремонте?