1-й полк разместился в Доме союзов и здании ГУМа, 2-й – в школе на Малой Бронной, в Литературном институте на Тверском бульваре и в опустевшем здании Камерного театра. Штаб бригады в это время был в Доме союзов. Солдаты расположились так, чтобы по сигналу тревоги мгновенно выступить.
Бригаде вскоре был выделен уточненный сектор обороны Москвы: ее осью была улица Горького от Белорусского вокзала до Кремля. Передний край проходил вдоль Московско-Белорусской железной дороги и соединительной ветки. На правом фланге – до Бутырской заставы, на левом – до Ваганьковского кладбища {6}. В дальнейшем этот приказ видоизменялся и уточнялся: 24 июля, 4 ноября и в другие дни в соответствии с боевой обстановкой. В сектор бригады входили и районы, примыкавшие к Ржевскому и Савеловскому вокзалам, Хорошевское и Ярославское шоссе, зона Ярославской железной дороги. Приказывалось вести разведку на Можайском и Подольско-Серпуховском шоссе и т. д. {7} Если эти приказы перевести с лаконичного военного языка на «гражданский», то можно сказать так: ОМСБОНу приказывалось закрыть подступы к центру Москвы и Кремлю.
Обстановка в самой Москве была весьма сложной и даже драматичной. Началась массовая эвакуация фабрик и заводов, учреждений, научно-исследовательских и учебных заведений, партийных и правительственных учреждений, трудящихся. Столица с каждым днем становилась все безлюднее. Однако утверждения, что город вымер, были бы неверными, и мы, живые свидетели этого, видели, что он жил, но по другим меркам и стандартам, жил, как и всякий другой прифронтовой населенный пункт, с той лишь разницей, что это была жизнь столицы, столицы, осажденной врагом, но не взятой в полное вражеское кольцо.
Для более полного представления картины опишем улицу Горького – одну из главных магистралей, по которой фашисты намеревались подойти и пройти к святыне Родины – Красной площади и Кремлю.
Первые этажи домов и витрины магазинов были укреплены мешками с песком, кирпичом, сваями. Строились баррикады, первая из них (считая от Красной площади) перегородила район Пушкинской площади от тогдашнего кинотеатра «Центральный» (ныне на этом месте протянулось новое здание «Известий») до недостроенного дома, в котором затем разместился магазин «Наташа». Баррикада представляла собой нехитрое с точки зрения инженерной мысли сооружение: мешки песка, кирпичи, обхваченные стальными обручами, веревками и другим связывающим и цементирующим материалом; справа и слева имелись пока еще открытые ворота для прохода троллейбусов и другого транспорта, особенно военных машин, мчавшихся к фронту.
Следующая баррикада – в районе нынешней площади Маяковского и такая же – у Белорусского вокзала…
Еще о Москве тех дней… Погашены огни, и не светятся редкие в то время рекламы. Оконные стекла в домах и учреждениях оклеены бумажными полосами. Воздушная тревога объявлялась до пяти-семи раз в сутки.
Но город жил, работал, он стал городом-воином.
Оставшиеся в городе предприятия – их было около семисот – выпускали орудия, боеприпасы, налаживалось производство знаменитых ракетных минометов «катюша», ремонтировались танки. Работали по 12 часов в смену {8}.
В один из этих дней – 7 октября 1941 г. – бригаде было приказано организовать отряд подрывников для минирования важных объектов и сооружений государственного и оборонного значения в Москве и на подступах к ней[3]. По времени это одно из самых первых боевых заданий совпало с переформированием бывшего отряда войск в ОМСБОН. В связи с этим уместно такое заключение: рождение ОМСБОНа непосредственно связано с обороной Москвы. Это особое воинское соединение было во всех отношениях московским.
Во главе группы подрывников были поставлены старший лейтенант Жулябин, комиссар Потапов и начальник штаба капитан Сорока. В нее были включены две роты – старшего лейтенанта Мансурова и старшего лейтенанта Лазнюка. С 8 октября по 20 ноября 1941 г. были проведены большие военно-инженерные и строительные работы, и особенно в Москве и Подмосковье. Важные стратегические объекты столицы были заминированы {9}. В дальнейшем в районе Каширы против 2-й танковой армии Гудериана и к западу от Москвы, а также в зоне 5, 17, 33-й армий и 1-го кавкорпуса Красной Армии действовали 290 подрывников под командованием Жулябина {10}. С именами командиров и солдат этой группы мы встретимся еще не раз на страницах книги.
Вся боевая учеба воинов бригады осуществлялась по особой программе: ведь им предстояло действовать группами, а многим и в одиночку в глубоком тылу врага. В программу входило минно-подрывное дело, стрельба из разных видов оружия, тактика лесного боя, ночные прыжки с парашютом, самооборона с оружием и без него, вождение мотоцикла и автомобиля; обучение радиоделу и навыкам медицинской самопомощи. Бойцов готовили к суровым условиям жизни и борьбы в подполье, в партизанских лесах.
Однако вскоре стали видны серьезные недостатки в этом важном деле. Предполагалось основное внимание при обучении бойцов и командиров уделять специальной подготовке, но она проводилась эпизодически и часто не предусматривала важнейших моментов десантной, разведывательной работы. Изучение оружия велось на устаревшей основе.
Значительно позже стали обучать специально выделенных бойцов применению противотанкового ружья, хотя это оружие, как подтвердил опыт, необходимо было знать каждому бойцу. Серьезным недостатком было то, что не изучался в должной мере уже имеющийся опыт Второй мировой войны, не обучали тактике ведения боя в условиях современной войны, действиям подразделений, мелких групп и одиночек в условиях окружения, приемам ведения фронтовой разведки. К ведению занятий не привлекались опытные офицеры-фронтовики. Все это не могло не сказаться отрицательно на уровне подготовки бойцов и командиров, их готовности к решению боевых задач. Подлинной, но тяжелой школой для них стал личный опыт, накопленный на фронте и в тылу врага.
Одной из главных задач бригады была подготовка к обороне отведенного ей сектора Москвы.
Административные здания, многоэтажные жилые дома, подвалы превращались в мощные оборонительные пункты, куда стягивались пулеметы, боеприпасы и другое оружие; создавались пулеметные опорные точки, каждая из которых имела свой сектор обстрела. Некоторые из них были расположены на подступах к Кремлю: в недостроенном тогда доме, в здании Центрального телеграфа и в других местах. Несколько пушек бригады были помещены у здания нынешнего Историко-архивного института, на улице 25 Октября, у стены бывшего Китай-города. На площади Маяковского оборудовались огневые точки с широким спектром обзора и обстрела. За Белорусским вокзалом вдоль выемки железной дороги рыли окопы. Одновременно ставились противотанковые ежи, строились блиндажи, проводилась телефонная связь и т. д. Командовал одной из этих групп испанец-интернационалист капитан Перегрин Перес Голарса {11}.
Вот характерный эпизод из жизни бригады в эти дни, рассказанный М. Ф. Орловым: «И. И. Гомберг (заместитель начальника инженерной службы бригады) ведет нас в соседний двор. Там стоят наготове противотанковые ежи. Капитан показывает нам тележку на тросах. «Мы их загрузим, – говорит он, – толом и спрячем в подворотне, а трос протянем в другую сторону улицы. Если прорвутся танки, тросом вытянем тележку на середину улицы прямо под гусеницы».
Идем дальше. На мостовой раскрытый люк. Из люка высовывается голова бойца.
– Что вы здесь делаете?
– Пробую. Отсюда по танку гранатой или бутылкой (бутылкой с горючей смесью. – Авт.). Здорово получится.
И, помолчав, вдруг спросил:
– Разрешите вопрос, товарищ полковник?
– Пожалуйста.
– Это правда, что кому-то из наших огневая точка досталась в собственной квартире?
– Не знаю, но очень может быть.
– Здорово, – сказал боец. – Выходит, война пришла прямо к нам в дом».
Диалог М. Ф. Орлов заканчивал следующими словами: «В прямом смысле» {12}.
