Самодельная дверь распахнулась наружу. Войдя, солдат вытянулся по стойке «смирно»:
– Обер-фельдфебель Якобс явился по вашему приказанию!
– Спасибо, друг мой, рад тебя видеть. – Мы пожали друг другу руки. Только тот, кто сражается в жесточайшем бою, безоговорочно полагаясь на своих товарищей, как мы полагались на обер-фельдфебеля Якобса и его взвод тяжелых минометов, поймет мимолетное, но чистосердечное чувство, проявленное в этом приветствии. То, что в надвигающейся атаке участвуют и эти опытные бойцы, внушало надежду. Гроссман и Якобс выглядели как братья, и Якобс тоже был родом из Северной Германии.
Теперь я ждал появления старого друга Ули Вайнгертнера, который командовал 5-й ротой с ранения лейтенанта Янке. Вайнгертнер пришел к нам из 14-й роты истребителей танков. Он застал молодым добровольцем конец Первой мировой войны. Он был старшим из наших товарищей. У него было время для каждого, он был абсолютно надежен, и все любили его. Было для него место и в моем сердце, несмотря на всю нашу разницу в возрасте. Прошло всего несколько минут до появления Ули.
– Гутен морген, господа!
Увидев меня, он просиял:
– Господи, Берт, как хорошо снова тебя видеть! Я уже слышал о твоем прибытии и был рад, что в батальон вернулся один из «стариков». – Мы крепко пожали друг другу руки. Можно было почувствовать незримое присутствие павших друзей и тех, кто был еще жив, когда меня ранили в апреле, и кого уже не было с нами. Безмолвная скорбь легла на нас с этим рукопожатием.
– Ну, мой дорогой Ули, о том, что случилось за эти месяцы, ты можешь рассказать и потом. Пока не пришел лейтенант Фукс, доложи мне о том, что делается на фронте.
– Да, мой добрый друг, в последние дни было чертовски трудно, и они нам дорого обошлись. Русских взял врасплох удар наших танковых и моторизованных частей, которые составили так называемую блокирующую позицию к северу от города, чтобы отбивать атаки с севера, пока следовавшие за ними части не подошли, чтобы взять город. Такая же реакция была, когда мы пробились из калмыцкой степи в южную часть Сталинграда. Лейтенант Янке успел до ранения увидеть город, и я принял у него роту. Самые тяжелые бои шли вокруг элеватора. За другие кирпичные и бетонные здания «Иваны» буквально держались зубами. Это для нас совершенно новый вид боя. Приходится ждать огня из любой дыры или пролома. Эти парни вылезали даже из-под земли. Они освоились в канализации – неожиданно поднимают крышку, стреляют в тебя сзади, несколько солдат уже мертвы или ранены, и потом исчезают как призраки. Никто ничего не видит. Полная неожиданность. Мы устали и стреляем во все, что движется. Высокую цену нам пришлось заплатить своей кровью!
Я посмотрел на часы. Было 04.45. Скоро нам сообщат, когда начать атаку. Тем временем прибыл лейтенант Фукс. Он командовал 6-й ротой, или, более точно, ее остатками, поскольку, в пересчете на живую силу, мы были не более чем славными командирами взводов. Мы представились друг другу, и я дал ему объяснить точное положение роты на карте (трофейном плане Сталинграда). Соответственно, я поместил свою роту на левый фланг батальона, с привязкой к правому флангу разведывательного батальона 71-й пехотной дивизии, справа от меня была 6-я рота, примыкающая к III батальону по Царице, 5-я рота стояла в резерве за 6-й ротой, а 8-я рота, с четырьмя тяжелыми минометами и четырьмя тяжелыми пулеметами, располагалась за обеими передовыми ротами.
– Господа, нам приказали взять многоэтажное здание, на карте оно находится вот здесь. Видите, оно U-образное и обе ножки направлены на нас. Вы лучше меня знаете, как сильно здесь сопротивление противника, поскольку вчера ваша атака здесь захлебнулась. Мы скоро узнаем от связного, когда начнется атака и получим ли мы поддержку артиллерии или гаубиц 13-й роты. Поскольку вам недалеко идти в свои роты, я предлагаю подождать связного.
Через дыру в стене мы пытались выглядывать на поле боя, лежащее перед нами. Начинало светать. Над целым районом саваном висел дым догорающих бревен из развалин. Тут и там ветер раздувал пламя. По всей округе странно торчали в небо печные трубы сожженных деревянных домов. Перед нами – метрах в 300 – можно было различить смутный силуэт высотного здания. Было еще недостаточно света, чтобы увидеть его в подробностях. Между ним и нами были лишь руины кирпичных стен, голые трубы и дымящиеся кучи бревен. Нужно было понять, как пересечь этот кусок земли и войти в здание. Центральная часть была сильно разрушена прямыми попаданиями бомб, но пулеметный огонь из обоих боковых крыльев был так плотен, что наши солдаты не могли сделать ни шагу.
– Якобс, ты должен подавить вражеский огонь из боковых крыльев точным огнем всех своих тяжелых пулеметов, особенно там, где «Иван» занимает верхние этажи и может сверху выцеливать наших. Ты должен накрыть наземные цели из своих минометов. Если возможно, мы хотим оставаться в пределах голосового и зрительного контакта. Фукс, вы берете цели на южном фланге, то есть справа отсюда; моя рота возьмет северное, левое, крыло. Там у нас будет очень узкий фронт наступления, и мы сможем сохранять визуальную, а иногда и слуховую связь. Есть вопросы? Нет? Тогда все ясно, кроме времени начала атаки.
В штаб 6-й армии: 12.30 24 сентября 1942 г.
После расчистки сектора у устья Царицы мы намерены перевести 94-ю ПД в район к северу от Городище, одновременно развернув ее для очистки территории вокруг Орловки.
В постепенно крепнущем свете дня появился мой старый друг Марек.
– Герр лейтенант, приказ командира батальона начать атаку точно в 06.00. Батальон вначале не получит никакой поддержки тяжелым оружием, оно поддерживает другие части.
– Спасибо, Марек, доложи герру майору, что мы атакуем, как приказано. Проследи, чтобы герр майор знал, что нам нужна артиллерийская поддержка – чем раньше, тем лучше.
– Так точно, герр лейтенант! – Марек козырнул, развернулся и убежал.
– Итак, господа, вы все слышали, что артиллерийской поддержки у нас не будет. Надеюсь, нам повезет, и желаю, чтобы повезло всем. Сверим часы: на моих 05.25. Герр Фукс, обе наших роты наступают вместе в 06.00. Двигаемся как можно тише, чтобы выдвинуться на участок перед домом, не встревожить противника. А дальше действуем по ситуации. Ули, со своей ротой остаешься здесь, держи связь со мной и жди приказа.
Пожав руки товарищам, я остался один с группой управления и фельдфебелем Гроссманом.
– Гроссман, оставайся на левой стороне роты, вдоль улицы. Посмотри на карте – она идет мимо левого фланга цели атаки. И скажи своим людям, чтобы они были осторожны. С нашей теперешней численностью каждая потеря стоит вдвое больше.
– Так точно, герр лейтенант, три дня назад мы, на счастье, получили 20 человек пополнения из запасного батальона. Это 18–19-летние судетские немцы. Никакого боевого опыта, обучены второпях, боевую гранату не метали ни разу. Я их уже распределил по остаткам роты и вверил их в старые опытные руки.
– То есть каждый второй не имеет боевого опыта. Как это ободряет!
– Скоро он у них будет, герр лейтенант. В целом они неплохо смотрятся.
– Верю, Гроссман, но, не имея боевого опыта, быть брошенным в такую сложную ситуацию – это для них, пожалуй, слишком. Нам с ними нужно быть особо осторожными, чтобы они не попали в мясорубку. Да, все это относится к тому, когда им выступать. Но, как я и говорил, ты остаешься на левой стороне улицы, так что я знаю, где вы будете и где вас найти. Берегите себя.
– Спасибо, герр лейтенант!
Было еще 15 минут до того, как мои товарищи начнут выдвижение. Унтер-офицер Павеллек, обер-ефрейтор Неметц и обер-ефрейтор Вильман стояли рядом. Я сам обучал этих солдат после Французской кампании, когда дивизия полгода стояла в Оберлаузице и вокруг Циттау. Не было легкого пехотного оружия, которым бы они с блеском ни владели, и они были опытными связными. Последний год на фронте спаял нас, и каждый знал, что может положиться на остальных.