Литмир - Электронная Библиотека

Хозяйка будто угадала его мысли:

– Вы молоды и наивны, Вольдемар. Вы видели только то, что видели, и ничего другого. Думаете, то, что сей­час, – навеки? А?

– Как-то не задумывался…

Где тут задумаешься? Взял товар – отдал товар – деньги хозяину – парное себе – в любой миг жди напа­сти – готовься бежать или драться насмерть. Навеки – не навеки? Велика разница!

– Напрасно не задумывались, голубчик. Я еще уви­жу – а вы тем более, – как весь этот сумасшедший дом развалится. И тогда мы окажемся на свободе и на высо­те – те, у кого что-то есть!

«Ну, понесло старуху!»

Приезжий счел, что раскусил ее вполне – «парижс­кая матрасница». Но отчасти Прахова выступала и «куп­чихой»: вольные расходы нет-нет да и вынуждали рас­статься с увесистым мешочком – но уже в иных сферах, в элитарном обществе, куда ни Чистодела, ни какого-нибудь Мишу Токарева и в подъезд-то не пустили бы.

И она же, использовав древние знакомства, некогда пристроила Миркина для «стажировки» в Столешников.

Горевала Прахова и досадовала, что с арестом Бориса жизнь ее поскучнеет, нечем станет занять мысли и вооб­ражение. И вот – приход Вольдемара. Возрождение и – не исключено – даже новые горизонты!

Отсюда и желание сразу показать себя, и подчеркну­тое радушие, и стремление приручить звероватого незна­комца.

Однако он напрасно опасался, что старуху «понесло». Изложив свое политическое кредо, она решительно под­нялась:

– Ну-с, приступим к делу. Металл с собой?

– Да.

– Положение ваше, конечно, затруднительно. Но вы милый мальчик, и грех наживаться на чужой беде. На первый раз рассчитаюсь, как платила Борису. Давайте.

Приезжий снял кожаный пояс-мешок:

– Два кэгэ триста.

– Знаю. Деньги были приготовлены.

Она отперла шкатулку на рояле, вынула пачку круп­ных купюр, получила в обмен пояс и унесла за ширму. Приезжий быстро пересчитал деньги: к положенной сум­ме приплюсовывался парное Миркина и парное Чисто­дела. Недурно.

За ширмой слышалась возня: хозяйка, надо полагать, проверяла вес и припрятывала шлих.

Приезжему уже не терпелось уйти.

– Пора расставаться, Антонина Валериановна, – ска­зал он, едва завидя ее.

– Опять вы торопитесь, Вольдемар. Вы еще должны мне рассказать, на чем, современно выражаясь, пого­рели.

– Погорел?.. – свел он брови. – Я пока ни на чем не горел.

– Да? А почему же я вас сразу раскусила, как вы думаете? Милиция подробно описала мне вашу внешность.

– А, черт!..

– Имейте в виду, вас ищут. Вас и того, который якобы должен Борису десять рублей.

– Не сказали, за что?

– Такие вещи полагается знать самому, дорогой, – справедливо возразила Прахова.

Приезжий встревоженно закружил мимо кресел на лапах и резных комодов.

– Надо смываться. Может быть, что за домом следят?

– Явных признаков нет. Сюда вы проскочили благо­получно, иначе они бы давно явились. Но береженого Бог бережет. Настя!.. Взгляни, милая, нет ли вокруг шпиков.

Та взяла на кухне мусорное ведро и вышла.

– Думаете, она справится?

– Ах, молодой человек, мы с Настей прожили дол­гую жизнь, чего только не бывало! И пока справлялись.

Помолчали.

– Да вы не нервничайте. Если они тут, вы уйдете, как Александр Федорович.

– Какой Александр Федорович?

– Да Керенский же. Господи! – с неудовольствием пояснила хозяйка молодому невежде.

– А как он ушел?

– В дамском платье. Надо знать родную историю! …Да, так что там у вас стряслось? Раз вы пришли сюда, я должна знать.

– Ну сделал я заход на экспертизу по делу Миркина, пугнул, чтоб молчала… а то, мол, придушу любимого племянника.

– Какая кровожадность! – оживилась Прахова. – И что же?

– Такая гадина попалась: да-да, говорит, конечно, а сама, выходит, побежала жаловаться!

– M-м… нехорошо. Но что вас, собственно, толкнуло?

– Борис взвешивал дома металл?

– Как же иначе?

– Тогда на весах найдут шлих.

– Ай-я-яй!

– Я хотел предотвратить.

– Как жаль, что сорвалось! Задумано было талантли­во. Н-да, боюсь, Борису придется туго. Впрочем, он довольно хитер.

– Продать может?

– Меня нет. Я его воспитала, как родного, вывела в люди. Он мне всем обязан. А вот вашего посредника… Он ведь теперь никому не нужен, только помеха, а?..

– Если выберусь цел, я о нем подумаю. – Приезжий посмотрел в глаза старухе: они тоже горели молодо и зло.

* * *

С немалыми предосторожностями и уловками добрал­ся Приезжий до пивной. По всем приметам позади было чисто.

В помещении, хорошо видном сквозь широкое окно, уже составляли один на другой столики, и лишь барабан­щик ютился еще в уголке, сморенный ожиданием и несчетными пенными кружками, влитыми в утлую свою утробу.

Растворившись в тени газетного киоска, Приезжий выждал, пока того выдворили на улицу. В растерянности он топтался у дверей, памятуя, что ведено отсюда не отлучаться. Однако пиво не греет, а лужи на глазах затя­гивало ледком, и спустя минут двенадцать Чистодел за­коченел настолько, что презрел начальственное приказа­ние. Он зарысил сначала вправо, но от угла повернул в противоположном направлении – в теплые недра метро.

Приезжий незримо сопровождал его, молясь своему охотничьему богу, чтобы не оказалось иных сопровожда­ющих. Нет, никого не интересовал продрогший вечерний прохожий, нырнувший в вестибюль под светящейся бук­вой «М».

Здесь Приезжий взял Чистодела за локоть и повлек в безлюдный затишливый уголок.

– Да куда ж вы делись?! Я всякое терпение поте­рял! Чуть не околел на морозе! Остался, как вошь без хозяина!.. – запричитал, заобижался, закапризничал Чистодел.

Приезжий дал ему выговориться, отогреться и обрести способность порадоваться возвращению бесстрашного, отчаянного, мудрого товарища. Несколько ласковых фраз уверили Чистодела, что Приезжий никак не мог явиться раньше, выше головы занятый множеством хлопот.

– Но дело выгорело – купца я нашел.

Барабанщик преисполнился восхищения:

– Да как же вам пофартило?

– Секрет фирмы. А мужик что надо, возьмет товар, как у Миркина брал.

– Кто ж он? – жадно спросил Чистодел

– Экий шустрый! Много будешь знать – скоро соста­ришься. Пошли, примем на прощанье, грамм по триста – и в разные стороны.

С физиономии барабанщика сползло радостное выра­жение.

– Стало быть, меня побоку? – возмутился он. – Так, да? То был Чистодел лучший друг, а теперь под зад коленом?

– Закон жизни, дорогой. Связь закоротилась, лишние руки кому нужны?

– А мой парное? Я тут с вами бегал, сколько страху натерпелся. Это все за спасибо?!

– Парное за мной. Доеду до места – вышлю. Тебе ведь до востребования? Координаты помню.

Вроде и пообещал, но небрежно так, чтобы отде­латься.

– Пришлете вы, так я и поверил! – озлился Чис­тодел.

– Слушай, мне некогда, встреча с купцом через два часа.

– Вот и я с вами. Получу свое с товара – тогда до свидания.

– Нельзя! Спугнешь ты мне купца, я обещал быть один.

Для страховки Чистодел ухватил Приезжего за рукав.

– Ничего не спугну, постою где-нибудь сбочку!

Тот изобразил колебание:

– Прямо не знаю… Ну, ладно, пожалею тебя, инва­лида. Двигаем в Расторгуево.

– Куда?!

– Станция Расторгуево. На электричке.

Чистодела сотряс озноб: то ли последняя порция холода выходила, то ли предчувствие пробрало. С сомне­нием вглядывался он в опасного своего спутника.

– Вот я и говорю, – посочувствовал тот, – чего ты на ночь глядя потащишься?

– Нет уж, я с вами, – решился все же барабанщик.

Приезжий спрятал в воротник довольную усмешку.

* * *

Когда Пал Палыч, вытянув из Миркина сведения о Чистоделе, прямо с допроса передал их Мише Токареву, тот рьяно взялся за дело.

На первый взгляд, чего проще: доступ к райсобесовским архивам – не проблема. Однако собесовские телефо­ны отзывались сонными гудками: пусто у нас тут, бра­тец, отстань.

17
{"b":"16904","o":1}