— Да, я понимаю, — вздохнула Шелли.

Врач медленно заговорила, старательно подбирая слова:

— Вы собираетесь оставить ребенка? Потому что, если нет, то...

Шелли не раздумывала ни секунды — видимо, существуют вопросы, ответы на которые человек знает с самого начала. На одном дыхании она выпалила:

— Я оставляю ребенка! — И почувствовала, как сердце забилось быстрее: впервые в жизни она самостоятельно приняла столь важное решение.

Врач удовлетворенно кивнула и улыбнулась.

— А как насчет отца ребенка? Он в состоянии помогать вам и малышу?

В кабинете воцарилась тишина. Конечно, Стивен в состоянии помочь им, да еще как! Но вот захочет ли...

— Я не жду от отца ребенка никакой поддержки. Мы... расстались.

— Но он знает, что вы беременны?

— Нет.

Врач отвела взгляд и стала перебирать бумаги, лежащие на столе. Затем, видимо что-то решив, резко выпрямилась и посмотрела Шелли в глаза — как будто хотела заглянуть ей в душу.

— Девочка моя, у мужчины есть право узнать, что он станет отцом. Я много чего повидала в этой жизни. И могу сказать одно: нет страшней ошибки, чем лишить своего ребенка шанса иметь отца. Пусть надежда слабая, пусть вы разругались, но ради малыша стоит попытаться. Даже если вы не будете жить вместе, он, возможно, захочет навещать сына или дочку, помогать воспитывать или деньгами. И у ребенка будет папа. Разве ради этого стоит забыть о гордости...

Шелли медленно шла по улице, не замечая снежинок, которые падали на ее черные густые волосы, выбившиеся из-под шапки.

Итак, она ждет ребенка от Стивена Лонгвуда!

От человека, который презирает, если не ненавидит ее всей душой. И который ушел из ее жизни, дав понять, что не желает иметь с ней ничего общего.

Но это все пустяки. Главное, у нее скоро появится ребенок. И внезапно нежность и любовь к еще не родившемуся малышу затопили ее сердце...

Потом она долго сидела в темной комнате с чашкой уже остывшего чая в руке и со слезами на глазах смотрела на ковер под ногами, где всего три месяца назад занималась любовью со Стивеном. Если и любовью, но только с моей стороны, усмехнулась Шелли. А Стивен расчетливо соблазнил ее, чтобы отомстить за опубликованную статью.

Но, тем не менее, ответственность за последствия в равной мере лежит на обоих. Конечно, было бы куда легче смолчать и всю жизнь растить ребенка одной. Но легче для нее, Шелли. А как насчет ребенка? Она не хотела, чтобы у малыша было детство, полное лишений и невзгод, как у нее. Косые взгляды взрослых, насмешки сверстников, порой не принимавших ее в свои игры. Вечно усталая мама, работавшая на двух работах, чтобы прокормить маленькую семью. И конечно, чувство неполноценности, отсутствия мужского воспитания и крепкой руки отца.

Нет, такой судьбы никому не пожелаешь. И Шелли готова была сделать все возможное и невозможное ради счастья малыша. Но что именно? Просто взять и позвонить Стивену? Или написать письмо? Шелли поморщилась, когда мысленно попыталась составить его.

Было уже далеко за полночь, когда она наконец примирилась с единственно возможным решением проблемы. Нетронутый чай так и остался стоять на журнальном столике, а непрошеные слезы наконец прочертили две мокрые дорожки по ее щекам. Она смахнула их, с болью в сердце подумав о новой жизни, растущей внутри нее.

Почему ребенок должен страдать только потому, что два взрослых человека действовали неразумно? Однако ей понадобится вся смелость, чтобы попытаться исправить положение, потому что Шелли решила поехать в Глазго и лично повидать Стивена.

8

— Мистер Лонгвуд, к вам посетительница — мисс Шелли Робсон. Пустить?

Шелли, дрожа от напряжения, пристально смотрела на секретаршу, слушающую ответы своего босса по телефону. С того момента, как, сидя в темной комнате с остывшей чашкой чаю, она бесповоротно решила поехать в Глазго, Шелли поняла одну вещь. Раз она отважилась пойти на этот шаг, то должна забыть о себе. Забыть о страхе, волнении, гордости и, конечно, о тех чувствах, которые просыпались в ней от одного взгляда на Стивена. Следовало помнить только о благе ребенка. А ей самой от этого человека ничего не надо.

Но сейчас, сидя в роскошной приемной банкира, она не могла представить, что ей хватит смелости войти в кабинет и встретиться лицом к лицу с мужчиной, который буквально вышвырнул ее из своей жизни. Даже не верилось, что когда-то они были настолько близки, что смогли зачать ребенка.

Как же глупо я себя вела! — в который раз с болью в сердце мысленно воскликнула Шелли. И как глупо было убеждать себя, что сюда меня влечет лишь чувство долга. Ведь с таким мучительным волнением не думают о людях, которые тебе совершенно безразличны. И видения, одно соблазнительнее другого, не проносятся в голове. А вдруг он раскаивается в том, что сделал? Вдруг ждет ее и вспоминает об их свиданиях с той же страстью и болью, что и она? Вдруг...

— Мисс Робсон, вы можете войти, — прервала ее размышления секретарша.

Шелли вздрогнула. Вскочив с кресла, она одернула широкий свитер и нетвердыми шагами направилась навстречу своей судьбе.

Банкир сидел за огромным дубовым столом. Вид его черных глаз, непокорных вьющихся волос, крепко сжатых губ заставил ее сердце забиться чаще.

— Закрой за собой дверь Шелли, — ровным голосом произнес он. — И садись.

Она последовала его приглашению. И, сев напротив Стивена, нервно сглотнула.

— Не думала, что ты согласишься принять меня, — призналась она.

На его совершенно неподвижном лице только горящие странным огнем глаза выказывали признаки жизни. Он будто высечен из камня, такого же древнего, как кельтские кресты, что показывал мне три месяца назад, невольно подумала Шелли.

Этот день казался ей теперь таким нереальным. Да он и вправду принадлежал другой жизни. Той, где осталась беззаботная, полная надежд Шелли. С улыбкой смотрящая в глаза мужчине, который тогда стоял рядом с ней. Доверчиво принимающая его страстные ласки. Засыпающая на его плече со вздохом наслаждения на устах.

Шелли сегодняшняя должна быть серьезной и совершенно бесстрастной. И помнить, что видит этого человека только потому, что здесь замешана еще одна человеческая жизнь, за судьбу которой они оба ответственны.

— Мне просто любопытно узнать, что могло привести сюда женщину, с которой расстались столь жестоким образом. Так что рассказывай, я внимательно тебя слушаю.

Приготовленные слова застряли в горле у Шелли. Одно дело поведать о своей беременности неодушевленному зеркалу, перед которым она столько раз репетировала свою речь. И совсем другое — живому, так близко сидящему мужчине, один взгляд которого лишает ее храбрости. Она почувствовала, что еще немного, и от ее решимости не останется и следа.